Пепел доверия 2 - Михайлов Дем

Понимая, что позвонить насчет квартиры могут в любой момент, воткнул наушник в правое ухо, а левое оставил свободным для внимания мудрым советам строителей. И начал я – как советуют умные книги по налаживанию контактов с коллективом – с вопроса и предложения помощи:

– Чем в работе могу помочь, ребят? – спросил я, останавливаясь в шаге от выложенных из бетонных блоков ступеней лестницы. – Ну, чтобы ускорить все.

Ответ последовал сразу же, но был совсем не тем, что мне требовался:

– Ну, если костерок снова распалишь и воды в чайник наберешь, чтобы кипяток был лапшу заварить и для чайку – отлично будет! Перекусить на быструю руку не помешает.

Проглотив ругательство, я кивнул – а что делать, раз сам предложил? – и присел, чтобы собрать с утрамбованной уже земли рядом с пристройкой валяющиеся там и сям обрезки пиломатериала. Унеся, сколько смог, к тлеющему пепелищу, не слишком умело раздул угли, уложил сверху тонкие мелкие обрезки, припал к земле и снова дунул, подняв облако пепла, но возродив и пламя. Пока оживший огонь пробовал на вкус обрезки дерева, наполнил из канистры чайник, поставил его на торчащие среди углей обугленные кирпичи и решительно направился назад, намереваясь потребовать настоящую работу. И парни мой настрой уловили, на этот раз не став давать левых заданий, а сразу спросив:

– Хоть раз листы фанерные на каркас крепил саморезами?

– Вот такие? – я глянул на прикрытую пленкой стопу здоровенных стружечных плит ОСП.

– Они самые. Вон с той стороны каркас уже готов, парни по низу обили изоспаном, так что смело начинай винтить фанеру снаружи. Начинай с нижнего левого угла и так вот двигайся до самого края. Шуруповерт заряженный вон там лежит, пачка саморезов рядом.

– Та-а-ак… – задумчиво протянул я, с уважением еще раз осматривая слишком уж большой по размеру стружечный лист.

И как за него браться?

Откинув мокрую от прошедшего дождя пленку, я приподнял один из листов, потянул на себя – и все шло неплохо, но потом понадобилось его поднять и как-то отнести к месту будущих работ.

Может, волоком попробовать?

Я глянул на грязь под ногами, потом на чистенький лист фанеры. Хм… Попробую поднять над головой, размаха рук вроде хватает, чтобы взяться за края с узких сторон.

Поставил на ребро, ткнувшись головой в середину, на самом деле сумел сомкнуть пальцы на краях полотнища, чуть наклонив лист, поднял и радостно заулыбался из-под него – получилось! Теперь осталось донести аккуратно…

Пошатываясь, с запасом обходя все препятствия, я дотащил лист до указанного места работ, опустил на обрезки и опилки рядом с углом и облегченно выпрямился, потирая макушку. Ну, вроде неплохо получилось! Осталось притащить еще примерно листов так пять-шесть, думаю, и выставить их рядком вдоль стены, а потом уже браться за шуруповерт.

– Так-то зачем таскать? – закрепивший на крыше один из металлических листов Виктор ловко спустился вниз по приставленной самодельной лестнице, шагая по деревянным перекладинам так же легко, как по земле.

Оказавшись рядом с фанерой, он поманил меня, нагнулся, подобрал какую-то веревку:

– Вот так сподручней будет. Р-раз!

Он выпрямился вместе с листом, шутя удерживая его в вертикальном положении сбоку от себя, при этом углы полотнища были захвачены веревкой, за нее он и держал, собственно, фанеру, другой рукой чуток придерживая сверху.

– Так сподручней, – повторил он.

– Да там и фанеронос валяется! – крикнули сверху.

– О, точно. Да вы богато живете, – рассмеялся Виктор, за несколько секунд отнеся лист и вернувшись. – Так еще легче.

Вооружившись оранжевым странноватым приспособлением, он показал мне, как правильно подхватывать неудобные большие листы и как переносить. Потом пояснил, как пополнить запасы моего строительного пояса саморезами, чтобы было удобно их доставать, где и как подвесить шуруповерт. А затем, что оказалось самым главным, он, умело и дополняя все крепкими матерными выражениями, удивительно хорошо вписывающимися в процесс обучения, показал, как в одиночку поднимать и ставить стружечные листы на нужное место, как наживлять на стену и потом уже винтить намертво. Причем показывал он все прямо на мне, подправляя, где надо, руки и стойку, поясняя ошибки в работе с пляшущим с непривычки шуруповертом и заодно покрикивая на отпускающих насмешливые шутки товарищей.

При этом я лажал безбожно. Особенные муки доставляли попытки наживить саморез на голову шуруповерта, приставить к плите, надавить и ввинтить – и все в крайне неудобной позе, когда плечом держишь саму плиту и от этого одна из рук сильно ограничена в движении. У Виктора все получалось влет – шлеп, вжух, шлеп, вжух. У меня же саморезы один за другим улетали в неизвестном направлении, едва коснувшись рабочей поверхности. Но я старался изо всех сил, подмечал сразу всякие тонкости у Виктора, на ходу пытался приноровиться… и потихоньку дело пошло.

Через двадцать минут я наконец-то привинтил первый лист – сам! Без чужой помощи! – ощущая такую радость, словно только что диплом о высшем образовании получил. На второй лист ушло пятнадцать минут, плюс я умудрился ободрать щеку об одну из деревянных стоек каркаса, когда не удержал фанеру. С третьим листом я справился меньше чем за десять минут, ощущая уже удвоенную радость от вида растущей на глазах пусть хлипкой, но все же стены – и я создавал ее сам! Сам! За шиворотом кололись мелкие опилки, с лица тек грязный пот, щека горела огнем, меня укусила под лопатку какая-то летучая гнида, но я продолжал радоваться и почти машинально принял входящий звонок, после чего уже куда более умело занялся установкой на место четвертой стружечной плиты, которую строители упорно именовали фанерой или оэспэшкой.

– Алло?

На мой дежурный и чуток одышливый приветственный вопрос ответ прозвучал максимально неожиданный и озвученный крайне недовольным полузнакомым голосом:

– Ну а тебе чего от меня надо?

Не поняв, я удивленно тряхнул головой, сбрасывая с волос опилки, утер глаза от соленого пота и попробовал вникнуть в суть некой вроде как претензии:

– Не совсем понял… вы кто?

Телефонный спам? Мошенники? Но голос реально знакомый – очень высокий, почти тонкий. Стоп… это же… Прежде чем на той стороне линии ожили, я обрадованно рявкнул в трубку:

– Велька! Ты, что ли?!

Там поперхнулись моей фразой и еще более недовольным, но все тем же тонким и пищащим голосом сухо поправили:

– Велиор, а не Велька! Ты же знаешь, как я не люблю эту дворовую кличку!

Ну да – имя у него не из простых. Что-то выдуманное в советские годы и с важным в те времена значением. Но сам Велиор – мой ровесник и одноклассник, а назвали его в честь давно умершего прадеда, если я правильно помню. Когда я видел его в последний раз, он мало изменился с послешкольных времен: все такой же худой, чуть сгорбленный, с темными живыми и слишком серьезными глазами на скуластом азиатском лице – помимо всего прочего, у него было причудливое смешение множества кровей в роду, и в его случае проснулись гены одного из дедов корейцев. Кореец Велиор Иванов. Как-то так. С Велькой мы дружили во дворе и в школе, а потом он умотал учиться куда-то далече, и с тех пор я видел его лишь раз и то случайно – он приезжал хоронить кого-то из своих. Тогда же я узнал, что он очень неплохо зарабатывает – без точных сумм, но я видел, как он одет, заметил и аккуратно запаркованную блестящую спортивную машину.

– Как дела, дружище Велька? – вопросил я, поднимая лист и аккуратно прилаживая одну из его сторон к предыдущему листу.

Теперь стало куда легче: появилась боковая точка опоры, к которой можно придавливать и подлаживаться.

– У меня все прекрасно, Тихон. Так чего тебе от меня надо? – вспыхнувшее в его голосе раздражение угасло, и он снова звучал максимально холодно.

Я все еще не понимал, о чем он, поэтому ответил честно:

– Да, наверное, ничего. А! Погоди! У тебя я тоже денег занять пытался? Вроде нет, но вдруг и тебе отсылал просьбу. Уже не надо, кстати – мне чуток помогли, а так надеюсь вот-вот квартиру все же продать. Спасибо, в общем, что откликнулся! Слушай, а ты сам как? Тут такое в мире творится… Ты в порядке, Велька? Семья как? Не знаю, правда, завел ли ты семью…