Газлайтер. Том 35 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

Первыми прибывают мои гвардейцы. Они перекидывают Рвачей на носилки и грузят в фургоны. Я шагаю между ними, проверяю состояние наших спящих собратьев, и напоследок пробуждаю капеллана Рому. Тот, едва открыв глаза, устало крутит головой, лежа на носилках, и хрипло произносит:

— Ваше Величество… брара… простите меня.

Я с улыбкой смотрю прямо в его потухшие, но ещё живые:

— За что простить, капеллан? Ты не подвёл меня. Наоборот, ты развеял войско неприятеля со всего лишь сотней штурмовиков. Ты сделал то, что никто другой не смог бы.

— Но как же безумие? Я сошел с ума, как и мои братья.

— Это была спланированная неприятелем провокация, вашей вины здесь нет, — поднимаю правое крыло, свисшее с носилок, и укладываю рядом с капелланом. — Так что отдыхай спокойно, Ромка. Ваша служба на сегодня закончена.

Капеллан всхлипывает, из глаз у него текут слёзы. Он плачет от облегчения, радостный, что исправно нес службу.

— Фуххх, — выдыхает он.

Такой уж Рома — нежный, тонкий, не похожий на сурового воина, а всё равно боец до конца. Его погружают в фургон, и, когда последних херувимов заносят, машины одна за другой трогаются, уезжая в лагерь Кайлыр.

Камила подходит ближе, откидывает со лба чёрные пряди. Кладёт голову мне на плечо, прижимается и тихо спрашивает, глядя вслед уезжающим фургонам:

— Даня, что дальше? Что будем теперь делать?

Я задумываюсь. Хороший вопрос. Что дальше… Организаторы всё ещё здесь и обследуют следы моей битвы с Троегласом и Лордом Тенью. Вряд ли они что-то найдут. Тел-то не осталось, их пожрало схлопнувшееся Расширение сознания, а остаточные энергетические следы перемешаны. Но рано или поздно мне придётся отдать воспоминания о том, что случилось в Расширении. Это неслабый риск. Ведь я могу спалиться как Лорд–Демон, и тогда, возможно, придется воевать со всей Организацией. А сейчас такого противника мы не потянем. Можно, конечно, удрать со всем родом под крыло Багрового Властелина, тот не откажет в укрытии, да только в гробу я видал эти подковерные интриги дроу. Одно дело — иногда пересекаться с лордами-монополистами и учить их не трогать род Вещих-Филиновых, и совсем другое — безвылазно сидеть среди серокожих остроухих. Ну уж нет, лучше мирно разрулить вопрос с Хоттабычем.

Но ещё сильнее возможной войны с Организацией меня заботит другое: уже завтра свадьба с Машей, мои перепончатые пальцы! Завтра начнется новая глава моей жизни. Но Калифа до сих пор не получил по заслугам. Начинать с женитьбы, зная, что выродок шах остался безнаказанным, а мои люди зря проливали кровь — неправильно. Нет уж, такого подарка Афгану я не сделаю.

Но чтобы по-быстрому завершить прикаспийскую баталию передаю по мыслеречи в Рю но Сиро, чтобы прислали подкрепление в лице одного бойца.

Между тем обнимаю Камилу за точеную талию, а девушка и рада податься ближе:

— Дальше мы заглянем в гости к шаху Калифе, Камил.

— Мм, давно я не дралась, — брюнетка улыбается изящно.

Не успели скрыть за барханами наши фургоны, как прибывает войско Гриши. Да еще сбоку к колонне прибился фургончик с репортерами «Новостного Льва». А также едут — Светка, Настя, Змейка и Грандбомж. Машины останавливаются, и девчонки почти синхронно выпрыгивают наружу. Настя тут же восклицает:

— Ой, вы все здесь! — улыбается оборотница «сестрам» и Айре.

Светка, едва заметив Камилу, не удерживается и бросает:

— Вырвалась на фронт, значит, королева школьного бала?

Камила гордо выпячивает грудь в платье и отвечает с достоинством:

— Да, Света. Мы с Леной и Айрой заменяли тебя в поддержке нашего мужа.

Айра тут же добавляет, чтобы сгладить напряжение:

— Заменить дроттнинг Светлану невозможно. Но помочь — очень даже можно.

Светка усмехается и машет рукой:

— Права ты, Айрушка. И вообще, мы с Настей были на задании Дани, — блондинка переводит взгляд на меня: — Даня, Настя взяла Аслана живым, и даже не покусала его, хоть и хорошо наподдавала.

Я смотрю на Настю. Она смущённо улыбается, но глазки гордо блестят, словно драгоценные камни.

— Я рад, что ты сдержалась, — киваю.

У Насти всегда чесались клыки на предателей, но сегодня она преодолела эту проблему.

Змейка рычит, громко, с азартом:

— Мазака! А ррррвать врагов?

Я улыбаюсь:

— Да. Нужно добить афганцев, которые сейчас стягиваются обратно в свою ставку. Но сначала подождём ещё одного союзника.

И вот, спустя какое-то время, небо разрывает рёв. Из облаков появляется Золотой — истощавший и чертовски злой из-за вынужденной диеты. Желточешуйчатый летит к нам, расправив крылья, как знамена. Я бросаю с усмешкой:

— Кто-то давно не ел мяса.

Ставка афганцев, Прикаспий

Калифа-шах со своей ставкой расположился в одном из заброшенных кишлаков. Он нервно шагал туда-сюда по двору, не находя себе места, халат болтался на нём, будто мешал, а сам он только сильнее раздражался от отсутствия донесений. В голове путались мысли: победа должна была быть лёгкой, но известий всё не было.

Во двор влетел старший гвардеец, торопливо поклонился и произнёс:

— Беда, о великий шах! Наше войско разбито! Наши люди бегут сюда — те, кто выжил… Их осталась едва ли треть.

— Что⁈ — взорвался Калифа бин Кандара, резко побагровев. — Как это разбито? Как мог провалиться наш план? Мы должны были окружить эту проклятую сотню летунов и смять их тридцатикратным числом! Я требую ответа, что произошло!

Гвардеец опустил взгляд, боясь смотреть в глаза повелителю:

— Всё пошло наперекосяк, о великий шах. Казахи оказались хитрее. Мы взяли сотню в кольцо, а нас самих окружил Старший жуз. Их манёвр оказался неожиданным. Но там было ещё кое-что…

Калифа зарычал:

— Что ещё? Говори прямо!

Гвардеец, запинаясь, всё же выдавил:

— Наши сканеры засекли на поле битвы не меньше пяти Грандмастеров. И… ещё тех, чья сила выше Грандмастеров.

Калифа побледнел, рот его перекосило от страха. Он вцепился в бороду и почти простонал:

— Пять Грандов⁈ И даже Высшие Гранды⁈ Это невозможно! У Филинова не может быть такой силы!

Шаха охватила паника. Надо бежать. Отступать. Немедленно! Пускай Филинов оставляет себе свой многотысячный гарем остроухих гурий! Пускай! Если у него в распоряжении Высшие маги, он имеет полное право владеть красавицами единолично!

— Заводите машины! Мы уходим обратно в Афган! — закричал Калифа.

Но гвардеец не сдвинулся с места, только обречённо покачал головой:

— Южные туркмены, наши союзники, уже удрали, о великий шах. Забрали всё топливо, даже последние канистры. Их разведка оказалась шустрее нашей, и они уже смылись. Бензина в баках не хватит, чтобы добраться до самолётов. Остались только боеприпасы, а на них не уедешь. Мы можем стрелять, но дороги закрыты.

Калифа замотал головой, в отчаянии схватился за грудь и выкрикнул:

— Проклятье! Да как это они нас бросили⁈ Эти туркмены, эти псы неблагодарные! А ты чего стоишь⁈ — накинулся Калифа на гвардейца. — Бери троих и переливай бензин из остальных машин в мою, да ещё в пару джипов сопровождения! Твой великий шах изволит немедленно покинуть Прикаспий!

Гвардеец сглотнул и хотел что-то добавить, но вдруг весь кишлак содрогнулся. Над глинобитными крышами разнёсся драконий рёв — протяжный, хищный, наполненный голодной яростью.

Калифа вскрикнул, глаза поднял к небу, побледнел ещё сильнее и, хватаясь за голову, зашептал:

— Дракон⁈

— Боюсь, о великий шах, тебе придётся ещё ненадолго остаться в Прикаспии, — обречённо вздохнул гвардеец.

Мы на Золотом Драконе летим к лагерю афганцев. Со мной на чешуйчатой спине устроились Камила и Лена, обе с любопытством оглядывают низины. Внизу войско Гришки. Казахи пригнали миномёты и ЗРК и открыли огонь по лагерю. Пуск за пуском, трассеры режут небо, но афганцы не остаются в долгу — у них тоже ракет хватает, и они их не жалеют. Взрывы идут один за другим, и я через мыслеречь ловлю, как Гришка пока не спешит бросать пехоту на штурм, ждёт, когда афганцы выдохнутся.