Начало - Круз Андрей "El Rojo"

Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 136

Таскать купленную еду из багажника до холодильников пришлось долго, но Валера справился, хоть и запыхался. Он включил сауну на разогрев, а затем закинул сразу три бутылки водки в морозильник, предвкушая праздник. По какому поводу праздник — он и сам не понял, но настроение было невероятно приподнятым, просто петь хотелось. Валера всеми фибрами своей души ощущал, как неожиданно навалившаяся на мир беда освобождает его от великого множества обязательств, обязанностей и всяких якорей. Это было трудно объяснить, даже самому себе, но на уровне ощущений всё было прозрачно как стекло — идёт Освобождение.

Он включил музыку, джазовиков из «Меццофорте», затем набил освободившийся магазин к «Викингу» патронами, пересчитав оставшиеся. Кроме тех тридцати семи патронов, что уместились в двух магазинах и патроннике, у него оставалось всего сорок два. Немного, собственно говоря. Но… как говорится, есть варианты. Однако это уже потом.

Зазвонил мобильный. Ксюша.

— Ксюшенька-Псюшенька, — поморщившись, пробормотал Валера, но ответил на звонок приторно-ласково: — Алё!

— Слушай, что там в Москве творится? — послышался, как обычно слегка гундосый, голос его жены. — Тут людям звонят, такие страсти рассказывают! Витя Пильняк даже самолёт нанял, срочно вылетает. Я хочу с ним попытаться вылететь, ты как?

— Не надо! — решительно заявил Валера. — Тут пока проблемы непонятные, дай властям с ними справиться. А потом прилетай, когда успокоится. Тем более что там ты в безопасности. Там весело хоть?

Было слышно, что на заднем фоне играет музыка, явно живая, кричат какие-то девицы, слышны взрывы хохота.

— Да нормально, весело, — сбилась на привычное Ксюша. — Так думаешь, мне здесь посидеть пока?

— Конечно! Это же Франция, Европа, не наш бардак! — заявил Валера со всей экспрессией, на какую был способен, при этом понимая каким-то шестым чувством, что избавляется от Ксюши навсегда. Именно сейчас, в этот самый момент, произнося эти самые неискренние слова. Интуиция проявляла себя во всём блеске, и оставалось надеяться, что она ещё при этом не обманывает.

— Ну хорошо! — Голос у неё был даже обрадованный. Ксюша вроде как разрешение получила не реагировать на проблемы, а продолжать веселиться, чего в глубине души и хотела наверняка. А теперь вроде и можно, ничего как бы и не случилось.

— Ладно, дорогая, я позвоню, когда тут всё наладится, — заявил он в трубку. — Хорошо?

— О’кей, давай звони! Целую! — сказала она и немедленно отключилась.

Валера выдохнул с невероятным облегчением, с широкой улыбкой размашисто и глумливо перекрестился и, швырнув телефон на стол, показал ему средний палец. Потом направился в гардеробную, на ходу скидывая и расшвыривая одежду и под конец облачившись в зелёный махровый халат, в тон тапочкам, и тоже с золотым вензелем на груди — две сплетённые буквы «В», Валерий Воропаев.

Вернувшись на кухню, отрезал себе чуть не половину батона сухой «Московской» колбасы, ловко очистил, захватывая шкурку ножом и большим пальцем, но нарезать не стал, а взялся с хрустом откусывать куски крепкими белыми зубами, как в детстве любил делать, когда такой дефицитный в те времена в глубинке продукт попадал ему в руки. Открыв морозилку, вытащил бутылку не успевшей остыть, но всё же прохладной водки, налил себе грамм сто в высокий коктейльный бокал и залпом выпил, чуть не подавившись. Колбаса под закуску такой ударной дозе пошла плохо, и он, морщась и матерясь, открыл банку солёных огурцов и выловил оттуда хрусткого крепыша, которого немедля и загрыз. Отпустило, стоявший в пищеводе ком мягко провалился в желудок, ударив оттуда по мозгам тяжёлой подушкой, стало весело. Настолько весело, что Валера начал пританцовывать в ритм джазовой импровизации, пытаясь изобразить какие-то нелепые движения с египетских фресок.

Вбежав в большой зал с бассейном, он проорал во всё горло:

— Па-ба-ба-ба! — после чего, скинув халат, сиганул с бортика в воду, в несколько мощных гребков преодолев всю двенадцатиметровую длину, подтянулся на руках, выбравшись, и побежал, шлёпая босыми ногами по плитке, в парилку. Праздновать.

Сергей Крамцов

20 марта, вторник, ночь

— Ещё раз. Ты вскидываешь ружьё, наводишь с помощью коллиматорного прицела, затем включаешь левой рукой целеуказатель, нажимая большим пальцем на вот эту пимпочку на цевье, и лишь затем прижимаешь спуск.

— Почему так сложно?

— Первое — ты учишься последовательности действий, это полезная привычка. Второе — ты включаешь целеуказатель, и я вижу, насколько точно ты поймала цель в прицел. Сейчас луч заменяет тебе выстрел. Попала лучом — попала дробью. И третье — когда ты нажимаешь на спуск, по световому пятну я вижу, правильно ли ты нажимаешь на него или нет.

— Как?

— Очень просто. Световое пятно или дёргается, если ты нажимаешь неправильно, или стоит на точке прицеливания, если ты всё делаешь правильно.

Мы с Ксенией сидели на НП, что на чердаке соседского дома. Я наблюдал за подступами к дому в окно, а заодно обучал дегтярёвскую дочку-гуманистку искусству стрельбы из ружья по ближним своим. Занимались мы этим уже около сорока минут, и не без успехов. По крайней мере, «всухую» она наводила ружьё в расставленные в полумраке у дальней стены бутылки быстро и точно. А завтра надо будет вывести их в поле и дать отстрелять по коробке патронов из мелкашек. Пусть учатся.

Двор мы отдали под опеку собаки, которая вполне освоилась с территорией и не должна была пропустить незваных гостей. Мне отсюда не был виден развалившийся на веранде пёс, зато виден кот, который проспал весь день, а теперь вышел на ночной моцион. Кот развалился на скамейке прямо у входа в баню — видать, остаточным теплом наслаждался.

Связь мы тоже наладили, и теперь я в любую секунду мог разбудить Лёху, который сейчас взял на себя обязанности «отдыхающей смены». «Бодрянку» [9] заводить не стали. В дальнейшем девушки должны были дежурить на этом чердаке попарно, а мы с Лёхой — поодиночке, благо привычные. В случае неожиданных осложнений любой из нас, с «фишки», мог простреливать все подступы к нашему дому, а через несколько секунд обитатели дома тоже были бы готовы оказать сопротивление.

Мы с Лёхой сегодня парились в бане последними, после всех женщин, и прихватили туда портативное радио. Тональность передач к вечеру начала меняться от относительно беспечной к крайне встревоженной. Основные московские новостные станции непрерывно работали в прямом эфире, и даже музыкальные чаще чем обычно прерывались на новости. Но информация, которую передавали, состояла в основном из теорий и домыслов, а когда к вечеру в эфире появились представители военных, стало не лучше, а ещё хуже. Те призывали к спокойствию, уверяли, что ситуация теперь под контролем, но при этом сами не понимали, что же происходит в городе. Шли разговоры о создании убежищ, но никто не говорил, что укушенные в такие убежища пропускаться не будут, или о том, что таких будут отделять от здоровых. Так что, как и больницы, и «скорая помощь», такие места должны были лишь способствовать расширению бедствия.

Вообще в звонках в студию слышались нотки паники. Люди в открытую говорили о людоедстве, о стрельбе в городе, нападениях, о лежащих на улице трупах. Многие делали вполне логичные и понятные выводы о появлении зомби, многие догадывались, что бродячими мертвецами становятся укушенные, но, как это ни странно, против такой точки зрения громче всех протестовали городские чиновники и «цвет науки», приглашённые в студии. Почему? Поди спроси…

Со Шмелём нам всё же удалось поговорить. Он действительно был в своём сервисе, когда мы ему названивали, а там проблемы с покрытием сети. Затем уехал домой к родителям, где мобильник разрядился, а зарядника с собой не было. Теперь он конфисковал телефон у младшей сестры и снова был на связи.

Со слов Мишки выходило, что выглянуть в окно и не увидеть бредущего где-нибудь мертвяка стало почти невозможно. А проезжая через город, он на них вдоволь налюбовался. Стрельба начинается каждые несколько минут, слышны крики. Теперь они сидят, запершись в квартире, и не намерены оттуда выходить ни за какие деньги. Догадливый Шмель успел затариться продуктами по пути домой, но был бы счастлив разжиться каким-нибудь оружием.