— Быть не может!
— Что за диво?
— Да ежели бы и вправду нам такое!
— Вот именно, что ежели бы, — кивнул я. — Ползунов направил на высочайшее имя прошение с просьбой выделить из казны дотации. Производство — дело не дешёвое, сами понимаете. И получил от какого-то ублюдка ответ: «Отказать». Это как, вообще? Может, кто-то приезжал в мастерскую Ползунова посмотреть на разработки и остался недоволен?.. Или хотя бы ответное письмо написал, в котором задал вопросы?.. Нет! Ничего подобного. Тупо — «Отказать». Лично я из этого могу сделать единственный вывод: Российской Империи не нужно оружие против тварей. Хрен с ними, с охотниками, пусть гибнут десятками и сотнями дальше. Империя большая, бабы ещё нарожают.
— Вот тварь!
— Кто он?
— Кто отказ написал⁈
— Не знаю, подписи не было.
— Найдём его, братцы! — рявкнул пожилой охотник. — Хоть всё ихнее сраное министерство перекопаем! За шкирку ухватим, да в лес! Крысы эту мразоту подерут, лягухи ядом заплюют — небось, поймёт, что значит в нашей шкуре побывать.
— Верно говоришь, Елизар! — зашумело со всех сторон.
— Так его, падлу!
— Небось, на доклад к матушке императрице бегом побежит!
— А после к господину Ползунову — в ножки кланяться!
— Господин Ползунов — человек сурьёзный. Ежели говорит, что оружие придумал, значит, так оно и есть.
— Так и есть, — кивнул я. — Своими глазами видел. Там до ума довести — чуть-чуть осталось.
Охотники радостно взревели. Ну, я бы на их месте тоже взревел. Шутка ли — огнестрел против тварей! Да ещё самодвигающийся, самонаводящийся и не убиваемый.
— Согласен с вами, братья, — кивнул я. — Этот вопрос надо решить обязательно. И ещё вот о чём хотел спросить. О костях. — Я повернулся к главе орденов.
— О костях? — удивился тот. — А с костями-то что не так?
— Да всё так, кроме стоимости. Я вот недавно в Полоцке великана завалить помогал. Есть тут кто из Полоцка?
— Я, — отозвались сразу двое. Рослый молодой детина и мужик средних лет. — Так это ты был? Сотнику нашему помог?
— Угу. Так вот. Костей с того великана было — всего десяток. На сотню охотников. Да ещё поди их до приёмщика дотащи, ни в какой мешок не лезут. А оплата — такая же, как за крысиные кости. Это справедливо, по-вашему?
Охотники зашумели, что, конечно же, не справедливо, и что сто раз уже про это было говорено. Глава ордена гордо выпрямился. Вопрос поднимался не в первый раз, и ответ он знал.
— Так и что же теперь? — сверкнув глазами, вопросил глава. — Нешто, по-твоему, великанов вовсе бить не надо? За одними только крысами гоняться, а эти твари пусть дальше топчут землю нашу священную?
— Ты дурак, или прикидываешься? — заинтересовался я. — Я хоть слово сказал о том, что великанов бить не надо? Я сказал, что платить за них по-другому нужно. Не как за крыс.
Глава прищурился, упёр руки в бока.
— И как же это? По весу? Тогда тем, в чьих краях великаны не водятся, обидно будет.
— Верно, — послышались голоса в толпе. — У нас на Дону слыхом не слыхали про великанов!
— И у нас на Кубани тоже!
— Спокойно! — поднял руку я. — Для разруливания таких ситуаций существует штука, которая называется тарифный план.
— Чего-сь?
— Что за диковина такая?
— Очень просто. В каких-то случаях, например, выгодно сдавать кости, как сейчас, один к одному. За одну кость один рубль. А в каких-то — по весу. Например, рубль за полкило. Нужно разработать систему тарифов и обязать приёмщиков соблюдать правила. Каждый охотник сам будет решать, по какому тарифу сдаваться в течение года. Вот и всё.
В зале наступила тишина.
— Полкило? — переспросил кто-то.
— Фунт, — исправился я.
— И-ишь, — покачал головой Елизар. — А ведь и верно! Каждому охотнику — самому решать. Чего ж проще?
— Тоже мне, умники собрались, — буркнул глава. — В министерстве, чай, поумнее вас сидят! Не дозволят они такого. Казне не выгодно.
— А ты спрашивал? — повернулся я к нему. — Ты считал, что выгоднее — охотникам платить больше, или потери считать от того урона, который наносят великаны? Охотники — те, что не чета Мефодию, конечно, — народ отважный. И бьются они не за плату, а за совесть. Хоть в том же Полоцке с великанами, это я своими глазами видел. За то, чтобы землю свою, близких своих защитить. Но когда такое ещё и оплачивается по справедливости, энтузиазма становится больше. Мотивация растёт. Сечёшь?
Глава не сёк.
— Не дозволят такого, — буркнул он.
Толпа отозвалась недовольным гулом.
— Да ты спроси сперва!
— Ишь, раскаркался!
— Владимир дело говорит!
— Братцы, да на что он нам вовсе сдался, Фома Неверующий? Четвёртый год выбираем, а толку с него?
— Оборотня проглядел у себя под носом!
— Да ежели проглядел — ладно. А ежели они с Мефодием заодно были?
— Нет! — взвизгнул глава. — Я ничего не знал! Клянусь!
— Мефодия поднять, да допросить, — предложил кто-то.
— Э-э-э, — сказал я.
— Что?
— Мефодию я голову отрубил, да потом его ещё и сожгли, от греха. Не уверен, что он после воскрешения разговаривать сможет. Да и лишнее это.
— Почему?
— Потому что этот гусь ни при чём, — я кивнул на главу. — Он обычный дурак. Мефодий им прикрывался, чтобы свои дела крутить, а самому не светиться.
— Я ни при чём, — поспешно подтвердил глава. — Я ничего не знал!
— Да ещё бы тебе знать, — проворчал Елизар. — Нажива-то, она хуже бельма глаза застит… Так что делать будем, братцы? Кого новым главой выберем?
— Владимира! — долетело из толпы.
— Верно!
— Давайте его!
— Э, нет, — я покачал головой. — Сорян, братцы, при всём уважении — никак. Это ж постоянно на месте сидеть надо. Тут, в Петербурге. А у меня своих дел дохренища. Да и не по мне это, кабинетная работа. Я могу консультационные услуги оказывать. Вот это — на здоровье, обращайтесь в любое время.
Главой в итоге избрали пожилого Елизара. Предыдущего главу вытолкали взашей. Милость от государыни — тысячу золотых империалов — поделили на всех. Моему новоиспеченному ордену досталось шесть. Из чего я сделал печальный вывод, что охотничьих орденов в Российской империи меньше двух сотен. Не густо, н-да…
— А что, братья, — сказал я, припрятав полученные деньги, — нет ли кого из Сибири?
Несколько голосов откликнулись, но высказались в том духе, что Сибирь, вообще-то, большая.
— Может, знаете одного охотника — Гравием звать?
— Как не знать! — отозвался мужик в такой затасканной одежде, что непонятно было, как держится. Подошвы к сапогам привязаны верёвкой, на тулупе живого места нет, борода — и та клочьями, будто крысы когтями драли. — Вот охотник — всем охотникам охотник. Слова лишнего не скажет, зато как тварей бить — так завсегда первый!
— А где видал-то его?
— На Бие стояли. Где Бийская крепость.
— Сойдёт… Будь другом, увидишь — скажи, что Владимир Давыдов о нём спрашивал. Найдёт время — пусть заглянет в гости.
После дележки притащили писаря, которому продиктовали прошение на имя государыни — рационализаторское предложение относительно приёма костей. В общем, пока то-сё, к тому моменту, как я вспомнил о странном новом знакомом, Августе Фредерике, того и след простыл.
Глава 5
— Слушай, друг, — я подошёл к писарю. — А ты давно тут работаешь?
— Девятый год пошёл.
— Небось, все охотничьи ордена наизусть знаешь?
— Смею надеяться. А что?
— Орден Северной Пальмиры — это местный какой-то? Петербургский?
Писарь посмотрел на меня с недоумением.
— Такого ордена нет.
— Уверен?
— Совершенно уверен. Может, вы что-то путаете, господин охотник?
Н-да. Ну, собственно, что и требовалось доказать.
* * *
Ночевал я у Ползунова. Заболтались о его разработках, о том, что было на собрании — в общем, засиделись за полночь. Возвращаться к себе я поленился. А утром меня разбудил стук в дверь.
