Карфаген 2020. Полигон (СИ) - Ратманов Денис

— Глянье, сколько жратвы! У меня аж живот заурчал! Мясо!

Вэра вскидывает бровь, Лекс кривится:

— Ты предлагаешь его предать огню? Похоронить с почестями?

Надана смотри на него, на ведро, на другие ведра, коих тут штук десять, и выдыхает витиеватое ругательство.

— Вот-вот, — говорю я, — не забывай, чем гемоды питались. Человечинку, которая уже не лезла, они засаливали, а ты разворошила запасы.

— Тьфу ты, блин. Вот суки!

Громыхают доспехи, летят вещи, тряпки, посуда, и Тейн извлекает из-под завалов два щита в человеческий рост, какими полицейские сдерживают демонстрантов, в другой руке он держит еще один инфравизор.

— У них ни шанса, — подводит итог Вэра.

— Если дроны нас выпустят, — сомневается Лекс, скрестивший руки на груди, обычно выступающий голосом разума.

Надана порывисто целует его в щеку.

— А помнишь, мы с тобой говорили про базу? Ну, что ее захватить невозможно. Типа все продумано, а вот! — Она разводит руками.

— Захватить-то можно, но не факт, что мы отсюда выйдем, — гнет свою линию Лекс.

— Так уже вечер, давай проверим? — Она шагает к выходу и замирает.

Воцаряется тишина, лишь огромная муха кружит над дохлым гемодом, накрытым одеялом. Никому не хочется расставаться с красивой иллюзией. Я это дело заварил, мне и расхлебывать.

— Услышите выстрелы — уходите через подземный ход, — говорю я и шагаю прочь.

Меня окликает Тейн:

— Стой, лучшье я. Ты слишком цьенен…

— Поверь, я знаю, как лучше.

Отодвинув занавеску, выхожу во двор. У стены замечаю колодец, на который не обращал внимания ранее, возле него сложена куча дров, между нею и разделочным столбом, похожим на виселицу — человеческие останки, которые никто не удосужился закопать, они развонялись и привлекли мух. Насекомые облепили кости так плотно, что кажется, будто они черные.

Над воротами — что-то среднее между трубой и рогом — в эту штуку, очевидно, гемоды дули, давая сигнал, когда собирались выходить на охоту. По другую сторону ворот — железная бочка литров на двести, валяющиеся канистры и трицикл, накрытый брезентом.

Подхожу к воротам, поднимаю щеколды, уже привычно моля Танит о помощи, прижимаю медальон к груди — он холодный. На мне плащ с капюшоном, наполовину скрывающий лицо, но раз никто меня не заметил, когда я штурмовал стену, значит, дронами все-таки управляют люди, и они, конечно же, в курсе, что база захвачена и гемоды убиты, правда, еще ломают голову над тем, как я это сделал.

Проскальзывает мысль о том, что я поступил необдуманно, и это нам еще аукнется.

Но что сделано, то сделано. Наваливаюсь на створку и отворяю ее со ржавым скрипом, выхожу за переделы базы, чтобы попасть в зону видимости охранных дронов, но они не реагируют. Отхожу несколько метров от створки, готовый в любой момент рвануть в укрытие — ничего. Меня принимают как своего.

Значит ли это, что наблюдатели сочли мои действия правомерными?

Закрываю ворота, все еще не веря в удачу, возвращаюсь к своим.

—…фонарики теперь у нас есть. Уходим под землей, — говорит Надана, она не понимает, что если нас списали, то из-под земли достанут, единственное место, где можно спрятаться — каменоломни на западе, но не собираюсь ее убеждать в своей правоте.

Лекс первым поворачивает голову и спрашивает с нескрываемой радостью в голосе:

— Не агрятся?.. Ну, не воспринимают как врага?

— Пока нет. Но уверен, что решение по нам еще не принято. Не исключено, что, когда начнем штурм, нас постигнет участь атаковавшего меня гемода. Так что радоваться рано.

В окошко под куполоообразным потолком смотрю на небо, все еще оранжевое после бури, но уже заметно потемневшее, и говорю:

— Лучше не затягивать, дадим сигнал и выдвинемся, как только стемнеет.

— Я бы выехал прямо сейчас, — предлагает Вэра.

— Пока одеваемся, пристреливаемся. Я пытаюсь договориться с трициклом.

— Там три места, — злобно говорит Надана, вспоминая атаку гемодов и, видимо, думая об уготованной ей участи. — Впятером не влезем.

— Значит, сделаем две ходки, — говорю я.

— А еще тут воды — залейся! — радостно восклицает она. — Можно помыться, а то я воняю хуже ходячего трупа!

Примерно час уходит на то, чтобы помыться, переодеться в вещи посвежее. Когда село солнце, стало прохладнее, мы разбираем трофеи, проверяем оружие — стреляем по мишеням, делим патроны. Жаль, нет запасных магазинов. Беру себе ручной гранатомет, пистолеты и плазмоган и так есть, инфравизор и бронежилет со щитом.

Тейн отыскивает консервированные бобы — как раз каждому по баночке, и пакетик сухарей. Перекусываем молча, хруст стоит такой, словно давят разбитое стекло.

Все это время дроны не отлетают от нас дальше, чем на несколько метров, а когда я предлагаю разработать стратегию действий, спускаются и жужжат над самой головой.

— Наполовину уверен, что рамоновцы предпочтут сдаться, — говорю я. — Если нет, наши действия просты, — глажу гранатомет. — Вряд ли блоки, из которых выложены стены, выдержат.

— В ворота жахни да и все, — предлагает Надана.

— Или так. Дальше идем на штурм. У нас каски, бронежилеты, рамоновцы не нанесут нам вреда стрелами и камнями, зато мы можем ударить по площади из гранатомета, если они не сдадутся.

— Вторая граната их убедит, — предполагает Вэра.— И третья не понадобится.

— Если не убедит, расстреливаем оглушенного врага. Но напоминаю, что на Полигоне остались лучшие из лучших — не расслабляемся. Эти люди опасны даже с ножом в руке.

Тейн пожимает плечами:

— Думаю, они будут биться до посльеднего. Зачьем им сдаваться?

— Я их выкуплю, если выиграю. Выкуплю и распущу по домам.

Лекс кривится:

— Ты сейчас серьезно? На фига тратить деньги на… Они же сброд!

— Значит, и ты сброд, — задумчиво говорю я. — Это моя стратегия, и я от нее не отступлю.

Он глядит на дрон, кружащий над ним, смекает, что моя стратегия имеет задел на будущее, но даже не догадывается, на какой уровень я рассчитываю выйти. Да, я создаю себе репутацию хорошего парня, борца за справедливость, ценящего каждую жизнь. Да, я хочу, чтобы каждый научился ценить жизнь каждого, хочу запустить цепную реакцию — чтобы миллионы людей вошли со мной в резонанс, и мир Ваала рухнул.

Мне жизненно необходимо попасть на второй уровень к бетам, потому что они значимы, даже альфы не имеют права убивать их без веских оснований, и там я буду в относительной безопасности.

— Разве стратегия не работает? — Обвожу взглядом каждого. — Разве мы не стали большим, чем просто командой?

Надана косится на Лекса, он украдкой ловит ее взгляд. Вэра непрошибаем, Тейн переминается с ноги на ногу, а я продолжаю вещать, вкладывать в уши зрителей мораль нового мира, который зарождается здесь и сейчас.

— Только так, подставляя плечо, и нужно жить. Я готов подставиться за вас и уверен, что и вы поступите так же ради меня. То, о чем раньше даже не задумывались, — человеческая порядочность, вот к чему мы должны стремиться.

Лекс хмыкает:

— Тебя ж сожрут. Вокруг же одни волки…

— Но ты же не сожрал меня, когда мог, — возмущается Надана. — Вступился за меня, не отдал гемодам! И я теперь за тебя глотку перегрызу, вот как это работает!

Надана, видимо, включает телепатию, пытается уловить обрывки мыслей, испытующе смотрит на каждого, улыбается — значит, у меня получилось изменить реальность вокруг себя, испытание на Полигоне сделало этих людей лучше. Когда обоснуюсь на втором уровне, возьму их себе в команду.

— Они не предадут, Леон! — горячо заверяет она.

Улыбаюсь в ответ:

— Я так и думал. Но теперь уверен на все сто. Спасибо, Надана. Собираемся.

Молча одеваемся в чистое, распределяем патроны по карманам, пристегиваем фонарики к поясам, наши ножи наконец отправляются в нормальные ножны. Стягиваю брезент с трицикла, и глаза Тейна загораются, он присвистывает, завороженно шагает к ржавому трициклу с огромными ребристыми колесами, стальным блестящим носом, предназначенным, очевидно, для того, чтобы таранить ворота. На носу установлен крупнокалиберный пулемет на турели.