Но для начала к старту кооперативного движения нужно собрать солидный капитал и, самое главное, уцелеть, не попав в лапы криминалитета или правоохранительной системы. Обрасти командой и надёжными исполнителями, выстроить свою систему и сеть доходных тем, найти людей в органах и власти, которые будут меня поддерживать. Ибо системе может противостоять только такая же система. Уцелею на первом этапе, дальше будет легче. У меня огромное преимущество перед возможными конкурентами: я знаю, как пойдёт история и что нужно делать, чтобы заработать свой первый миллиард и прийти к реальной власти, дёргая за тайные нити послушных кукол-политиков.
Но сначала надо выжить, иначе все мои замыслы так и останутся нереализованными.
— Ты в каких облаках витаешь? Может быть, я тебе мешаю? — немного обиженный девичий голосок заставляет оторваться от раздумий.
— Нет, — улыбнулся я. — Нисколько не мешаешь. Извини, накатили мысли о делах насущных.
— На свидание пригласил, изволь думать только обо мне! — Девушка, дурачась, показательно надулась и смешно задрала носик. — Или я не достойна твоего внимания?
— Конечно достойна, моя принцесса. — Прикладываю руку к сердцу. — Больше такого не повторится. Клянусь своим рыцарским мечом.
— А он у тебя есть? — хихикнула Ева.
— А как же? — ухмыльнулся я. — В маминой комнате лежит вместе со щитом и шлемом. Правда, пластмассовый.
— Да ну тебя, — отмахивается девушка, — лучше музыку поставь.
— Желание леди для меня — закон!
Я встаю и иду к магнитофону. В коробках просматриваю кассеты «ТДК» и «Сони» с названиями групп и исполнителей, написанных карандашом. Моё внимание привлекает одна из них. Стиви Уандер. Достаю кассету и внимательно читаю названия песен. Первой идёт «I just called to say i love you». То что надо. Вставляю кассету в «Сони» и нажимаю клавишу воспроизведения.
Из динамиков льется проникновенный тенор Стиви Уандера:
No New Year’s day to celebrate
No chocolate covered candy hearts to give away
No first of spring, no song to sing [6].
При первых звуках песни бровки девушки удивлённо взлетают. Интересно, а чего она ожидала? Ротару или Пугачёву?
Я делаю шаг к ней и протягиваю ладонь:
— Разрешите пригласить вас на танец?
— Разрешаю, — гордо кивает Ева, принимая мою руку, но не удерживается. Чопорная маска слетает с её личика, а ровные белые зубки сверкают в ослепительной искренней улыбке.
Девушка кладет руки на мои плечи, а мои ладони обнимают тонкую талию. Мы плавно качаемся под пронзительный голос короля «соул»-музыки.
I just called to say I love you
I just called to say how much I care
I just called to say I love you
And I mean it from the bottom of my heart [7].
— Интересно, о чём он поёт? — шепчет девушка, прижимаясь и обжигая щеку горячим дыханием. — Нет, «ай лав ю» мне понятно. А дальше что?
— Если кратко, то о парне, который сильно влюбился, — отвечаю прямо в розовое аккуратное ушко, не обращая внимания на легонько щекочущий кожу длинный золотистый локон. — Сегодня не Новый год, не тёплое лето, не Рождество или какой-то другой праздник. Но этот обычный день для парня особенный. Он позвонил любимой, чтобы сказать три заветных слова, идущих от сердца, и объяснить, как она ему нужна.
— Откуда ты знаешь? — подозрительно прищуривается Ева. — Только не говори мне, что и английский язык успел в больнице выучить. В жизни не поверю.
— Нет, конечно, — улыбаюсь краешками губ. — А вот песню слышал. И полюбил.
— Да, ладно, — фыркает девушка. — У тебя раньше лучшими песнями были «гоп-стоп, мы подошли из-за угла» или «ах эти ночи, ночи, ночи, вы не забудьте снять колечко между прочим». Прошлое лето с пацанами во дворе курили, пиво пили и «Весну» с собой таскали, чтобы постоянно крутить блатняк. Он всем во дворе до чёртиков надоел. Бабки плевались, вас ругали. А потом участковому пожаловались, и он это безобразие, слава Богу, прекратил.
— Знаешь, — делаю серьёзное лицо. — Я с недавних пор многое в жизни пересмотрел. Блатняк меня больше не прёт.
— С недавних — это каких? — уточняет Ева.
— С тех пор, как меня пырнули ножом и еле откачали в реанимации, — спокойно ответил я.
— Извини. — Маленькая ладошка нежно погладила плечо. — Я не хотела напоминать об этом.
— Ничего страшного, — отмахнулся я. — Самое худшее уже позади.
Музыка замолкает, и я отвожу даму к столу.
— Слушай, а давай поднимемся наверх, — предложила Ева. — Постоим на палубе, посмотрим на вечернюю Москву и попьём шампанское.
— Давай, — с готовностью согласился я.
Срываю блестящую обёртку с горлышка шампанского. Слегка встряхиваю бутылку. Сдергиваю алюминиевую проволоку и выбиваю пробку. С громким хлопком она выстреливает вверх. Пена бьёт фонтаном, выплескиваясь мне на руки. Ева заразительно смеётся, наблюдая за процессом.
Вытираю руки о заботливо повешенное на третий стул полотенце. Разливаю шампанское по бокалам. Даю один фужер девушке. Мы поднимаемся наверх и замираем на палубе. Город уже окутал вечерний сумрак, и залитая жёлтым светом фонарей проплывающая мимо нас набережная смотрится особенно красиво.
— Знаешь, говорят, что молодость — это недостаток, который быстро проходит, а счастье не вечно и изменчиво, — начал я, задумчиво крутя ножку бокала и любуясь пузырящейся золотистой жидкостью. — Давай выпьем за то, чтобы мы как можно большее время оставались молодыми и счастливыми и радовались каждому мгновению жизни.
Наши бокалы соприкасаются, разрушая вечернюю тишину хрустальным звоном. Медленно, наслаждаясь каждым глотком, выпиваю шампанское, ощущая, как на языке лопаются горькие пузырьки. Бокал Евы тоже пуст.
Девушка неловко поворачивается, цепляется ножкой фужера за перила. Бокал выскальзывает из маленькой ладошки, кувыркаясь, летит вниз и исчезает в толще тёмной речной воды.
— Извини, случайно получилось, — вздыхает Ева.
— Да, плевать, — улыбаюсь я и запускаю свой фужер следом.
Девушка разворачивается ко мне, обхватив ладонями перила. Лёгкий ветерок треплет золотистые локоны, игриво дёргает футболку. В голубых глазах Евы мерцают звезды. Повинуясь неожиданному порыву, делаю шаг вперёд и осторожно кладу ладони на талию девушки. Наши губы соединяются, и тонкие ручки нежно обвивают мои плечи.
* * *
Я сидел на веранде, вольготно раскинувшись в плетёном кресле. Ашот ушёл за дедом, и я отдыхал, наслаждаясь летней солнечной погодой. Тонкий аромат цветов будоражил сознание, а вид начинающих распускаться бутонов бордовых, бледно-розовых, белых и жёлтых роз возле веранды поднимал настроение.
— Здравствуй, Миша-джан.
На веранду вышел патриарх. Сзади маячил Ашот. Лучики морщинок собрались вокруг сияющих глаз старика, губы растянулись в широкой приветливой улыбке. Но я успел уловить оценивающее холодное выражение, на долю секунды промелькнувшее на лице Левона. Поэтому радушная маска меня не обманула. Передо мной был один из настоящих хищников — воротил рыночной мафии Союза, выживший и успешно развивающий своё дело.
— Здравствуйте, Левон-джан, — встаю и жму руку деду.
— Как дела у тебя, дорогой? — интересуется патриарх, усаживаясь в кресло напротив. — Ты садись, в ногах правды нет.
— Всё нормально, — улыбаюсь я, опускаясь на плетеное сиденье. — Работаем, готовимся к грядущим переменам.
— И как, получается? — невинно поинтересовался дед. Но я уловил в его голосе еле слышные ироничные нотки.
— Немного, — кивнул я. — Потихонечку идём к своей цели.
— Это хорошо, — кивнул Левон. — Главное, четко видеть её перед собой. Дорогу осилит идущий.
