— Ты рассчитывала на свадьбу и белый кадиллак?
— Ну что ты? Какая там свадьба? Какой кадиллак? Какая там любовь-морковь-цветочки? Предел моих мечтаний, чтобы меня зажали где-нибудь в раздевалке и по быстренькому, между делом, дефлорировали! Можно даже в антисанитарных условиях! — вспылила Ирис.
Где-то сверху пробилась сквозь толщину бетона трель звонка.
— Вот чёрт! Пошли отсюда, — довольно грубо схватил её Энджел за руку.
Ирис упёрлась, как норовистая лошадка:
— Куда это ещё?!
— Куда подальше, — огрызнулся он. — Сейчас тут половина школы будет.
— И что? Мне они не мешают.
— Зато мне мешают. Не спорь со мной, меня это бесит! Бери одежду и пойдём.
— Да никуда я с тобой не пойду! — искренне возмутилась Ирис.
— В последний раз прошу по-хорошему…
— Нет!
Ирис собралась вопить, звать на помощь, брыкаться. Пусть только попробует приневолить её к чему-либо!
Энджел придвинулся ближе, цепко схватив её за руки. Почувствовав боль, Ирис хотела возмутиться, но, наткнувшись на его твёрдый взгляд, вдруг передумала бунтовать.
В голове словно туман поднялся. Туман из ваты. Мысли в этой вате гасли, словно огни во мраке. Ирис осознавала, кто и где она, но словно бы спросонок.
— Бери одежду, обувайся, иди за мной к выходу.
Ирис не хотела идти.
Она чувствовала смутное недовольство, почти страх, но туман был сильнее. И как только она сделала нечто вроде попытки сопротивляться сказанному, он обступал её плотнее и собственных мыслей оставалось всё меньше.
Переобуваясь, снимая с вешалки меховую безрукавку, Ирис не переставала чувствовать на себе взгляд белокурого юноши с чёрными глазами.
— Готова?
Она кивнула.
— Идём к твоей машине.
Она пошла. Не задавая вопросов и не возражая. Ощущала только, что с каждым новым шагом страх становится сильнее.
И сырость, забирающаяся под распахнутую верхнюю одежду, и вода, залившаяся в перекосившуюся молнию на сапоге словно бы и не имели к ней, к Ирис, никакого отношения.
Все так же сквозь туман, будто на автопилоте, она нажала кнопку разблокировки автомобильной дверцы.
— Отдай мне ключи.
Беспрекословно она так и сделала.
— Теперь садись.
Ирис села, покорная и тихая.
— Ну вот, так-то лучше. А теперь отомри, принцесса.
Туман рассеялся довольно быстро, оставив после себя чувство тяжести и головную боль.
— Что это было? — тяжело дыша, словно пробежала кросс на время, спросила Ирис.
— Один из моих маленьких трюков.
Повернув голову, Ирис широко распахнутыми глазами уставилась на Энджела с гневом и ужасом.
— Маленьких трюков? Это — маленький трюк? Этот… этот долбанный «Империус» местного разлива?!
Энджел засмеялся. На этот раз, для разнообразия, скорее весело, чем зло.
— Как ты это сделал?! — потребовала ответа Ирис.
— Откровенно говоря, сам не знаю механизма.
— Прекрасно! Просто зашибись!
— Рад, что ты осталась довольна.
— Я не довольна! Я в шоке и ужасе от всего. И от твоего общества в первую очередь!
Ирис протянула раскрытую ладонь:
— Отдай ключи. Убирайся из моей машины вон. Немедленно.
— А иначе?
— Никаких «иначе». Вон! И всё. Слышишь?!
— Слышу. Но не уберусь. И ключей не отдам. И вообще, буду делать что захочу, а тебе придётся с этим мириться. Такова жестокая правда жизни, Фиалка. В этом мире грубость и сила всегда берут вверх над красотой и чувствами.
— Ты надо мной издеваешься?
— Посмотри-ка! Догадалась! Да, Фиалка, я над тобой издеваюсь. Нагло. А захочу, могу сделать кое-что и похуже. Изнасиловать. Или заставлю переспать с первым встречным. Или, например, раздеться и станцевать кан-кан на столике в семейной пиццерии. Ты будешь делать всё, что я захочу.
— Это отвратительно.
— Для тебя — несомненно.
— Ты ненормальный!
— Ну, я как бы предупреждал об этом.
— До меня дошло, что ты не обманывал. Я верю, что ты всесильный и омерзительный тип. Более того, я не сомневаюсь в этом ни секунды. Доволен? А теперь давай закончим на этом наше общение, и ты развлечёшься за чей-нибудь другой счёт?
— А тебе не стыдно сваливать на других неприятности?
— Не стыдно.
— Что так?
— А я вообще-то не такая уж и совестливая. Как раз наоборот, я бессовестная эгоистка, радеющая только за собственное благополучие.
— Ну, тогда ты должна понять меня, как эгоист — эгоиста. Меня не сильно волнуют твои желания, покуда у меня есть собственные. Но из нас двоих право голоса у меня, потому что я сильнее. Так что пристегнись и поехали.
— Не буду я пристёгиваться!
— Не хочешь, не пристёгивайся. В дорожном патруле пока не работаю, меня это особо не колышет. Да и штраф, если что, придёт на твою машину.
Машина, под управлением Энджела, резко сорвалась с места.
— Эй! Полегче!
Он только смеялся, перестраиваясь из одного ряда в другой таким образом, что со всех сторон визжали тормоза и неслись злые гудки.
— Какого черта ты творишь?! — кричала Ирис, хватаясь руками за переднюю панель. — Мы разобьёмся!
— Пристегнись, если боишься.
Его веселили опасность, риск, её страх.
А Ирис было нисколечко не весело.
— Сбавь скорость!
— Не люблю плестись, как беременная улитка. Для чего машине лошадиные силы, если не для того, чтобы их использовать?
На спидометре стрелка почти переползла за отметку 75 миль.
Ирис почти взмолилась:
— У моей машины лысая резина. На дороге гололедица. А я не кошка! У меня нет десяти жизней. Энджел, пожалуйста, сбавь скорость, я тебя прошу!
— Какая ты, оказывается, трусиха? — покачал он головой.
— Ты бы тоже трусил, если бы у тебя мозги не были затуманены алкоголем. Если нас остановит полиция, что я буду им говорить?
— Как вариант — помолчать, предоставив право голоса мне?
— Куда мы хоть едем?
— Сейчас увидишь.
Ирис смирилась с тем, что влиять на ситуацию не может и, откинувшись на спинку сиденья, постаралась немного расслабиться.
Сделать это было сложно. Потому что, хоть уходил от возможного столкновения Энджел виртуозно (реакция у него отменная), но пассажир рядом с таким водителем чувствовал себя смертником-камикадзе.
Со скоростью кометы пролетали за окном дома и мосты. Особенно жутко было в Офортском туннеле. С бешенной скоростью мелькали перед глазами бетонные перекрытия, мигающие лампочки, высокие бордюры.
Дорога вывела к ряду небоскрёбов. Ирис понятия не имела о том, что в Эллиндже вообще есть такие узкие высокие башни, с дерзким вызовом перстом упирающиеся прямо в небо.
Мотор стих.
— Ну что, принцесса? Как насчёт подняться повыше? Рискнёшь?
— У меня — что? Появился выбор?
— Ты можешь сделать это без моего маленького ментального воздействия, упростив нам обоим задачу.
— Зачем нам туда? Хочешь столкнуть меня вниз? Или сам спрыгнешь с моем присутствии?
Энджел рассмеялся, пожав плечами:
— Не решил ещё. Определюсь, пока будет подниматься. Пошли.
— Надеюсь, в твои садистские планы не входит подниматься на верхние этажи пешком?
— Такие подвиги даже мне не по плечу. Слишком лениво пятками ступеньки считать.
Ирис вздрогнула, ощутив прикосновение пальцев Энджела к своему локтю. Несколько секунд она смотрела на белое, прекрасное, как у ангела, лицо. И сердце падало вниз, как автомобиль, сорвавшийся с откоса.
Вниз — вниз — вниз.
Безнадёжно вниз!
— Энджел, мне правда страшно.
Ирис обхватила себя руками.
— И холодно.
— Чего ты боишься? Смерти? Действительно веришь, что смогу столкнуть тебя вниз?
— Не знаю, чего от тебя ждать. Это-то и пугает.
— Боишься? Тогда убеди меня не подниматься вверх.
— Как? — недоумённо поглядела на Энджела Ирис.
— Придумай что-нибудь.
Взгляд его выразительно скользнул по её полным губам.
— Думаешь, я кинусь тебя целовать?! После всего, что услышала сегодня?!
