Камень. Книга 4 (СИ) - Минин Станислав

— Именно. — кивнул отец. — И еще ты должен проследить, чтобы Александр с Николаем не расклеились, и к предстоящей важной операции подошли в оптимальной психологической форме.

— Одно условие.

— Слушаю.

— Когда пойдет зачистка маковых полей, дай возможность племянникам отвести душу.

— Договорились. — кивнул отец.

По дороге в палатку Прохор мне сказал:

— Завтра ничему не удивляйся и, если что, поддержи братьев. Можешь и сам к веселью присоединиться, не стесняйся гасить абреков наглухо, потренируешься хоть. Там все равно гигантская братская могила потом будет.

Николай с Александром еще не спали.

— Так, молодые люди! — с порога начал воспитатель. — Возможно завтра нам с вами придется устранять ошибки командования. Подробностей не ждите, еще ничего до конца не ясно. Спокойной ночи! Как поняли?

— Есть, спокойной ночи. — повздыхали братики и закрыли глаза.

Поднял нас Прохор около половины шестого, а в вертушке уже начал вовсю психологически накручивать, типа, одна из афганских групп ушла от преследования пограничников и собирается слиться с другой группой абреков, чего допустить никак нельзя. Кроме того, воспитатель упомянул, что этой самой первой группой во время последнего боя было зверски убито пять пограничников, и именно поэтому Цесаревичем был отдан приказ пленных не брать, афганцев уничтожить в полном составе.

— Готовы, бойцы? — оглядел нас Прохор.

— Готовы. — кивнули мы.

Причем, я сразу же, а братики с некоторой задержкой.

— Тогда смотрите сюда. — воспитатель достал планшетку с картой и стал водить по ней пальцем, указывая место высадки, маршрут до лагеря абреков и наглядный план операции с привязкой к местности.

До лагеря афганцев мы добирались на темпе — Прохор нас постоянно подгонял. Была у меня уверенность, что воспитатель делал это специально, чтобы не дать молчаливым и сосредоточенным Николаю с Александром времени на ненужные размышления о ценности человеческой жизни. Через каждые пять минут от воспитателя слышалось:

— Не расслабляемся, орлята! Прислушиваемся к себе, глядим по сторонам! Камень, как обстановка?

— Чисто. — отчитывался я.

— Вперед, бойцы! Семь верст не крюк для бешенной собаки!

Через полчаса оказались на месте.

— Зверь, впереди часовой. Один. Могу работать.

— Работай, Камень. Наглухо.

Сознание часового погасло навсегда…

— Сделал, Зверь.

— Камень, укажи Второму и Третьему направление, пусть проверят тело. Нам проблемы в неподходящий момент не нужны.

Николай с Александром метнулись в указанном мной направлении и вернулись к нам с Прохором уже тогда, когда воспитатель выбрал одну из скал, с которой отрывался не самый плохой вид на лагерь афганцев.

— Отлично. Метров шестьсот пятьдесят до абреков будет… Самое оно…

— Зверь, часовой мертв. — отчитался аккуратно подползший Александр. — А вон там я заметил движение.

— Камень, анализ обстановки. — скомандовал воспитатель.

Темп!

— Все спокойно, нас никто не ждет. — принялся я докладывать. — В трех палатках порядка пятнадцати-семнадцати человек, во-о-он там и там еще два часовых. Информацию Второго подтверждаю.

— Слушай мою команду. — негромко сказал Прохор. — Камень остается со мной и занимается оставшимися двумя часовыми, Второй на лагерь заходит по левому склону, Третий — по правому. Максимальное приближение к лагерю триста метров, не больше. Атаку начинаем по моей команде, не раньше. И помните, это враги, которые не только покушались на ваших сестер и других детей, но и отравой барыжили на территории Империи. В живых не оставлять никого. Готовы?

— Да.

— Да.

— Понеслась!

Наблюдая за рванувшими братиками, я дотянулся до оставшихся двоих часовых и погасил их.

— Часовые все. — отчитался перед Прохором.

— Принято. Кончай тех, которые в палатках.

Потянувшись к палаткам, обратил внимание на странный звук в наушниках, как будто кто-то из братиков скрежетал зубами. Отбросив в сторону лишние мысли, сосредоточился на выполнении задачи. Первая палатка справа, объединение пятерых, погашены наглухо…

— Атака! — заорал Прохор.

Грохот и завывания стихий стали слышны даже сквозь шлем. Задним фоном шел чей-то зубной скрежет. Плюнув на свои колдунские штучки, я вышел из темпа, вскочил и принялся наблюдать за тем, что происходило в лагере абреков.

Лагеря, как такового, уже не существовало. На его месте бушевали стихии! Братики на нервняке устроили такое, что хватило бы на пять таких лагерей — огонь поддерживался воздухом, а земля буквально на глазах меняла ландшафт, заваливая камнями и каменной крошкой братскую могилу афганцев.

— Второй, пройдись по часовым. — услышал я спокойный голос Прохора.

— Принято.

Те уступы, где лежали трупы часовых, стащило вниз, и огонь с воздухом тут же накинулись на камни.

— Второй, Третий заканчиваем. Думаю, контроль не требуется.

— Принято.

— Принято.

— Камень, анализ. — приказал Прохор.

— Чисто.

— Второй, Третий отгоните пыль и возвращайтесь к нам. А я пока вертушку вызову…

Когда братики вернулись и стянули шлемы с масками, воспитатель у них поинтересовался:

— Как самочувствие, орлы?

— Нормально. — поморщились они.

— Моральные терзания после уничтожения врагов присутствуют?

— Не так, чтоб сильные…

— Водкой отпаиваться будем?

— Нет. — твердо заявили братики.

— Это хорошо. — довольно протянул Прохор. — Кто зубами так сильно скрежетал?

— Я. — засмущался Николай. — Бывает у меня… в минуты сильного волнения.

— Ничего страшного! — отмахнулся воспитатель. — Главное, чтоб с бабами такого не случалось, а то испугаются еще и разбегутся…

— Я с бабами… сильно не волнуюсь. — уже вовсю улыбался он. — Чего там волноваться-то?

— И то верно. — кивнул Прохор. — Так, орлы, пока не прибыла вертушка, слушайте мои выводы по поводу операции. Все молодцы, но… Насчет Камня ничего сказать не могу, не специалист я в этих колдунских делах, а свою часть работы он выполнил на ять. Что касается вас двоих, господа курсанты. Вас что, родичи и инструкторы в Училище не учили силу экономить, а понятие «необходимо и достаточно» вам незнакомо? Или виябнуться захотелось?

— Зверь, мы на нервах были… — Николай с Александром опустили головы. — Да и силы еще много осталось.

— Много, говорите? — рявкнул воспитатель. — А если нас с вам сейчас по дороге на базу, не дай бог, собьют? Или еще какая херня случится? Полковник Пожарский, например, по прилету отправит куда-нибудь очередную дыру затыкать? Вы на войне, бойцы, где в любую минуту может произойти все, что угодно. Соберитесь уже, молодые люди! Очень вас прошу.

Полет до базы прошел штатно, а встречали нас лично Цесаревич и полковник Пожарский. После того, как Прохор им доложил об успешном выполнении поставленной задачи и незаметно кивнул, показывая глазами на Николая с Александром, отец заявил:

— Григорий Михайлович, как думаешь, подходят эти четверо для выполнения того задания, которое мы запланировали?

— Подходят, Александр Николаевич. Только нужна гарантия чистого захвата, стихии применять нельзя.

Я насторожился, как и Прохор с братиками…

— Ну… — протянул отец, оглядывая нас. — Так-то группа Белобородова уже два раза нам что-то подобное успешно продемонстрировала… Доверим?

— Доверить-то доверим. Только там рукопашка нужна будет в полный рост.

Отец кивнул и обратился к Прохору:

— Тренировки по рукопашке каждый день в свободное от других дел время. Минимум час. Детали операции мы с Григорием Михайловичем сообщим вам через… — он задумался, — три-четыре дня. Выполняйте.

После сытного обеда Прохор разрешил нам немного поваляться на кроватях, после чего заставил писать отчеты по сегодняшней операции. Про тех абреков, которых я загасил в палатке, писать ничего не стал, а на свой счет записал только часовых. Братики даже при написании бумаг не сильно-то и рефлексировали, а просто были задумчивы и сосредоточены. Проверив наше творчество, Прохор предложил выпить чая, мотивируя это тем, что потом нам предстоит поход на свежий воздух: