Заложило уши от набора высоты. Эрвин сглотнул.
– Не боись, – сказал Риццо, тоже глотая слюну, и потрепал Эрвина по плечу. Стало противно. – Теперь нечего бояться. Не будешь ослом, так Прай простит тебе старые прегрешения… А, что я говорю! Ты ведь ослом быть не умеешь.
– Еще как умею, – возразил Эрвин.
– Да? – Джанни ухмыльнулся. – Это ново. Достойно занесения в анналы. Сеанс самоуничижения. Значит, ты больше не умник?
– Бывают и умные ослы.
– Ты не из них. Не рассказывай мне басен.
Желудок прыгнул вверх – флаер тряхнуло в воздушной яме. В иллюминаторе пронеслась клубящаяся белесая муть и пропала.
– Дрон был твой? – спросил Эрвин.
– Моего шефа, – охотно ответил Джанни. – Бывшего шефа. Теперь я вместо него.
– Вот как? Поздравляю… Насколько я понял, первыми меня обнаружили все-таки люди Большого Лю. Очень скоро информация стала известна тебе – ладно, твоему шефу – через «крота» в его команде…
– И ты еще называешь себя ослом? – весело осведомился Джанни.
– Саргассово болото прекрасно лечит зазнайство… Между прочим, тебе сказали чистую правду: как вычислитель я теперь ни на что не годен.
– Да что ты говоришь? Я прямо потрясен.
– Говорю правду. Меня рвали звери… и я их рвал. Может, адреналиновый шторм виноват, может, кровопотеря. Словом, у меня профессиональная непригодность, Прай тебе спасибо не скажет…
– Допустим. И что же мне с тобой делать?
– Тебе решать. По-моему, лучше всего высадить меня где-нибудь на болоте, а еще лучше на острове. Последнее будет честнее: все-таки до Счастливых островов я дошел.
Джанни расхохотался.
– В дурачка решил со мной сыграть? Высадить – чтобы тебя опять подобрал тот хитромордый? Тогда уж лучше выбросить тебя с трех тысяч метров, чтобы не достался никому. Нравится тебе такая перспектива?
– Мне все равно.
– Правда?
Джанни только мигнул – и грубые руки подняли Эрвина на ноги. Щелкнул замок на цепи. Флаер снизил скорость, а бронедверца отъехала вбок. Те же руки, схватив Эрвина за шиворот, наполовину высунули его из чрева флаера.
Холодный ветер ударил в лицо. Эрвин отвернулся, чтобы не задохнуться. Внизу в разрывах облаков проплывало Саргассово болото – буро-зеленое, однообразное, – и не видно было, что оно проплывает, казалось, стоит на месте. Иди, беги, лети, что хочешь делай – а не вырвешься из болота. Оно везде и навсегда. Ты думал, что спасся от него, достигнув Счастливых островов? Ты ошибся.
И дальше будет то же болото, будет при любом раскладе. Допустим, Прай проявит несвойственное ему великодушие, допустим даже, что способность быстро производить в уме сложные вычисления лишь затаилась на время и вернется, – что тогда? Работать на Прая, как работал на Сукхадарьяна? И то и другое – болото…
Плюс фактор в виде Джанни Риццо. Этот опасен, во-первых, потому что не простит сделанное ему добро, а во-вторых, потому что считает Эрвина Канна опасным. И Джанни, конечно, будет не одинок в намерении помешать возвращению в колоду уже битой, казалось бы, карты.
Есть еще более веселый вариант: убедившись в бесполезности Эрвина, Прай уничтожит его и без стараний Риццо. Зная характер нынешнего президента и то, что приговор не отменен, можно предположить, что Прай не прикажет шлепнуть ненужного человека по-тихому, а вновь посадит его в тюремный автобус с очередной партией осужденных к «вышке» и предложит прогуляться к Счастливым островам еще раз…
Только не это, подумал Эрвин. Второй раз я не выдержу.
Он успел подмерзнуть, прежде чем его втащили обратно и вернули в первоначальное положение. Постараться не стучать зубами – только это и оставалось.
– Не говори больше, что тебе все равно, – душевно посоветовал Джанни.
– Не буду, – отозвался Эрвин.
– Так-то лучше. И не говори, что разучился считать.
– Но это правда.
– Повторить урок?
– Не стоит. – Эрвин поежился. – Там холодно, но не страшно. Там только холодно.
– Не веришь, что я избавлюсь от тебя? – прищурился Джанни.
– Ты уже сделал бы это, если бы имел возможность. Теперь – затруднительно. Вон сколько свидетелей. Прай тебе не простит.
– Правильно не веришь. Хотя зачем тебе верить? Ты знаешь. Ты у нас все знаешь, обо всем подумал, собрал все данные, все рассчитал, все нити опять будут у тебя, если не сглупишь… Но ты не сглупишь. Слушай, как бы сделать, чтобы ты поскользнулся прямо в кабинете президента и свернул себе шею?
– Тебе виднее, как остаться ни при чем.
Разговор, вначале тягостный, начал забавлять Эрвина. Риццо боялся его, и боялся всерьез. А что если принять условия игры, изобразить перед Праем раскаяние, ему понравится, и выказать желание работать? Можно какое-то время водить за нос и Прая, и Риццо, и вообще всех… Не очень долгое время, но его, по идее, хватит, чтобы получить свободу передвижения…
И что потом?
Скрыться. Убраться как можно дальше и залечь на дно. Нет других вариантов.
– А помнишь Новую Бенгалию? – спросил Джанни. – Нашу с тобой болтовню в «Зеленой сколопендре» помнишь, а? Мы ведь друзьями были…
– Кем-кем? Я что-то плохо слышу.
– Ладно – приятелями. Друзей-то у тебя никогда не было. Но ты тогда дал мне хорошую мысль насчет Хляби, а у меня хватило ума отнестись к идее всерьез. Видишь – преуспеваю.
– Вижу. Носишься туда-сюда по свистку, как бобик.
– Тут особый случай, – любезно пояснил Джанни. – И не надо пытаться вывести меня из себя, не выйдет. Можно подумать, я не знаю, на какие уловки способен Эрвин Канн! Ты делаешь и говоришь только то, что тщательно рассчитал.
– Тогда почему я не прихлопнул тебя незадолго до переворота? – спросил Эрвин.
– Возможно, не принимал всерьез… Нет, не то! Ты просто не успел. Угадал?
– Неважно. Но вот тебе еще вопрос: почему я сижу тут прикованный и лечу в столицу, если мне этого не хочется?
– А разве тебе этого не хочется? – засмеялся Джанни. – Только учти, людям Стаббинса я тебя не отдам, лучше убью. С учетом этой информации – все равно не хочется? А что тебе остается? Разве тебе хочется назад в болото, как ты просил?
– Да, – сказал Эрвин.
– Врешь. Набиваешь цену. Смотри не переиграй.
– Ты очаровательно наивен.
Джанни угрюмо замолчал. Он был озадачен, и Эрвин видел это. Тут была бы возможна игра – но как играть, не имея при себе ни одного козыря?
«Только одним путем, – услышал Эрвин внутри себя свой собственный голос. – Заставить противника ошибаться раз за разом».
Как?
Подумай.
Не считай в уме, ты этого не можешь. Ты даже не в силах найти экстремум функции в шестимерном пространстве. Ну и не играй на том поле, где ты слаб. Просто думай.
Задача упрощается, если твой противник боится тебя. А он боится. Боится проиграть, боится оказаться простаком. Он напряжен и недоверчив. Будь иначе, он не отринул бы с порога версию бессилия своего врага.
И еще – он бы с радостью избавился от него. Если бы мог.
– По-видимому, я очень нужен Праю, – сказал Эрвин.
На сей раз Риццо промолчал. Эрвин и не нуждался в ответе. Прай недоверчив, он не станет использовать вычислителя, пока не убедится в его преданности новому хозяину. Как ни изображай бурное счастье по поводу спасения и возвращения в цивилизованный мир, одного этого мало. Прай станет присматриваться. За это время он так или иначе убедится, что вычислитель спекся, перегорел и непригоден к использованию. Разве что как источник устаревшей и вряд ли уже актуальной информации…
Думай сейчас. Партия против Прая будет гораздо труднее. Совсем не факт, что тебе удастся ее выиграть.
Насчет источника информации – это, пожалуй, мысль…
Можно не сомневаться: Риццо тщательно изучил – конечно, в меру своих ограниченных способностей – объект под названием «Эрвин Канн». Чем прежде всего был характерен этот объект помимо своего уникального дара?
Он почти никогда не лгал. Прямая ложь – оружие слабого и не очень умного игрока, она годится как стратегия в скоротечной игре, но ведет к проигрышу при игре многоходовой. Ложь просто не нужна, когда можно умолчать или сказать часть правды.
