Камень Книга двенадцатая (СИ) - Минин Станислав

Князь Пожарский покосился на стоящего рядом Александра Романова и с подозрением оглядел Кузьмина:

— Ваня, чего такого важного могло произойти, что ты нас с Сашей выдернул прямо из-за стола?

Колдун вздохнул и сделал то, чего никогда не позволял себе до этого момента: взял под контроль эмоции глубокоуважаемого генерал-полковника. С Сашей Романовым моральных терзаний особо не было — цесаревич под контролем бывал уже не раз.

— Михаил Николаевич, Александр Николаевич, у меня для вас не очень приятные новости. — Кузьмин вздохнул. — Дело в том, что моя дочь Алексия… она же дочь Виталика Пафнутьева… забеременела.

— Поздравляем! А от нас-то ты чего хочешь? — поморщился князь. — Постой! — Он громко задышал. — Ты хочешь сказать?..

От летящей к своему горлу руки цесаревича Кузьмин успел увернуться — находящийся под легким контролем Романов был не так быстр, — и колдун тут же усилил этот контроль, в том числе и над Пожарским.

После краткого доклада Кузьмина цесаревичу и князю понадобилось не меньше десяти минут, чтобы хоть как-то начать адекватно воспринимать суровую действительность. И Саша Романов, всегда отличавшийся быстротой реакции, тут же начал задавать правильные вопросы:

— Я так понимаю, что Алексей пока не в курсе?

— Так точно.

— И вариант с абортом не рассматривается, потому что сынок может нас за эту инициативу всех тут поубивать без лишних сантиментов?

— Так точно.

— Дядька Миша, — цесаревич повернулся к князю, — ну хоть ты что-нибудь скажи! Не молчи! Ситуация-то пиzдец какая взрывоопасная!

И так хмурый князь нахмурился еще сильнее:

— Действовать будем следующим образом, бойцы. Сейчас мы успокаиваемся, усиленно делаем вид, что ничего такого не случилось, и дружно идем продолжать праздновать помолвку. Никому ничего не говорим, особенно Лешке, а встречаемся завтра тем же составом и на трезвую голову обсуждаем свои дальнейшие шаги. Задача понятна, воины?

— Так точно!

— Свободны.

В Монако из Ниццы мы вернулись в двенадцатом часу вечера. Настроение у всех было достаточно приподнятое, и у меня в том числе. А причина моего хорошего настроения была простой: если верить чуйке, Изабелла окончательно смирилась со своей судьбой и уже не возражала против того, что ее супругом станет именно Александр. Так что я очень радовался за брата и надеялся, что у них с испанкой все сложится как нельзя лучше.

Моя злобная бабуля своим образцовым поведением тоже радовала: с ее стороны не было никаких исполнений, намеков и двусмысленностей, а с невестой она вела себя подчеркнуто корректно и уважительно, чем несказанно обрадовала Изабеллу.

Филипп-младший, видимо, прислушавшийся к моему совету, тоже лишнего не говорил, а с Романовыми вел себя крайне вежливо. Расстроили меня только отец и дед Михаил, у которых в конце вечера внезапно испортилось настроение. На мой осторожный вопрос о причинах такого изменения отец только отмахнулся и заявил, что во время ночной тревоги выявились какие-то серьезные дисциплинарные нарушения в одном из гвардейских полков, вот они с Михаилом Николаевичем и злятся по этому поводу.

Ночевать мы с братьями решили на яхте, и это решение не было спонтанным — Саша еще в загородном клубе предложил нам с Колей посидеть узким кругом. Посиделки продлились до часа ночи, пока новоявленного женишка, пережившего, наверное, один из самых нервных дней в своей жизни, не начало откровенно рубить. Через некоторое время улеглись спать и мы с Колей…

И опять это был не сон и не явь, а вообще что-то непонятное: я снова беспомощно парил в сероватой дымке между небом и землей в полном безвременье, а на меня со всех сторон смотрели изучающие глаза. Глаз этих было бесконечно много, и одновременно как будто не было совсем, но ощущение холодного, равнодушного взгляда заставляло меня, как в тот раз, сжиматься, прятаться, растворяться в небытии…

Постепенно стало возвращаться чувство времени, тело налилось свинцом, и я ожидаемо рухнул вниз на твердую поверхность, не почувствовав при этом никаких болевых ощущений, а все пространство вокруг стали заполнять фигуры людей в черных рясах с лицами, закрытыми капюшонами.

— Deus noster omnipotens. — «Капюшоны» вновь транслировали мне прямо в голову знакомые слова. — Deus noster omnipotens, — монотонно долбили по черепной коробке они. — Deus noster omnipotens…

Наконец, сознание не выдержало растущего напряжения, и я провалился в счастливое небытие…

Рывком усевшись на диване и сбросив с себя одеяло, я слезившимися глазами вгляделся в окружающую меня темноту и, как в прошлый раз, не обнаружил никаких стоявших вокруг меня людей в рясах и капюшонах. Чуйка помалкивала тоже, но воспоминание о холодном, равнодушном взгляде, от которого я безуспешно пытался спрятаться, невольно заставило напрячься и перейти на темп. Переживал я напрасно: княжество Монако продолжало жить своей обычной ночной жизнью, а конкретно мне и моим близким ничего не угрожало. Даже Ваня Кузьмин в этот раз не фонил беспокойством.

От мониторинга оперативной обстановки меня отвлек звонок телефона. Глянув на экран, я обратил внимание на то, что номер был незнакомым. И тут мне показалось, что из динамика смартфона вдруг вылезла когтистая лапа и попыталась ухватить меня за шею! Длилось это наваждение буквально мгновение, и я списал свои ощущения на подсказку чуйки — абонент на той стороне провода был крайне опасен! Помотав головой, я все-таки заставил себя ответить.

— Слушаю, — осторожно произнес я на французском.

— Deus noster omnipotens, ваше высочество! — услышал я приятный баритон мужчины в возрасте на том же языке. — Прошу прощения за поздний звонок, но обстоятельства заставляют меня действовать именно таким образом.

Судя по произношению, с языком я угадал: мой собеседник был французом или очень долго жил во Франции.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Жан де Вилье, ваше высочество, Великий магистр Мальтийского ордена.

Твою же бога душу мать!!! Опять паписты!!! В очень, очень высоких чинах! Не меньше чем кардинал! На хрена он мне звонит? Поглумиться, прежде чем меня завалить? А то, что завалит он меня без проблем, показывают мои сны, похожие на реальность, где я абсолютно беспомощен!

— Ваше высочество, вы куда-то пропали!

— Слушаю вас внимательно, господин де Вилье. — Я уже не ждал от этой беседы ничего хорошего.

— Рад, что вы на связи, ваше высочество! И сразу хочу принести извинения за ваши сны: первый был вызван интересом к вашей одиозной фигуре и фигуре вашего помощника по фамилии Кузьмин; второй сон — это который только что вам приснился — является как бы моей визитной карточкой, чтобы у вас, ваше высочество, не сложилось обо мне неверного впечатления.

— Господин де Вилье, говорите прямо: напугать меня хотели, чтобы посговорчивее был? — хмыкнул я.

— Как вы такое могли подумать, ваше высочество? — Я прям через страны и расстояния слышал искреннее возмущение собеседника. — Ваш покорный слуга лишь хотел показать серьезность своих намерений! Ничего больше!

И тут я поймал себя на том, что вот так вежливо и тактично угрожаю обычно именно я, а сейчас угрожают мне. Ощущение было, скажем прямо, очень мерзкое! Великий магистр тем временем продолжил:

— И вообще, ваше высочество, у меня есть к вам ряд деловых предложений, которые я озвучу при личной встрече в Ницце, скажем… денька через два-три. Выделите мне пару часов вашего драгоценного времени?

Я опять не удержался от ухмылки:

— Заинтриговали, господин де Вилье! Выделю всенепременно.

— Рад это слышать, ваше высочество! Но хочу предупредить, чтобы вы все-таки воздержались от планов моего захвата — даже с вашими талантами и подготовкой это не удастся. И с помощью круга тоже. А сейчас, как бы мне ни хотелось продолжить наше с вами общение, вынужден откланяться. Добрых снов, ваше высочество!