Старый город, построенный предками данаев. Теми людьми, что не избегали ручного труда. Трехэтажные дома с яркими черепичными крышами. Стены в побелке, деревянные рамы и двери покрашены в синий цвет. Горожане не скупились на украшения. В хоре мало плодородной земли, так горожане нашли выход – перед каждым домом стояла кадка с цветком, кустарником или просто травой. Выращивали в том числе душистые травы. И красота, и утилитарность. Такой подход нравился гирцийцам, считавшим, что все должно иметь практичную ценность.
Пифенцы строили красиво. И это первое, на что они обращают внимание. Потому пришлым людям так нравится полис на острове.
Кроме Пифена на острове находятся еще два поселения, но они незначительные. Несколько рыбачьих поселков, мраморный карьер. Для посторонних этих поселков не существуют, потому все гости называют остров просто – Пифен.
Белые стены увиты плющом, из многочисленных фонтанов бьет вода. На острове не хватает пресной воды, пифенцы смогли обойти эту проблему, вырыв глубокие колодцы, из которых вода поступает в акведуки. Технологию акведуков пифенцы получили в подарок от друзей гирцийцев.
И в этой необходимой конструкции как акведук пифенцы смогли вложить свой дух.
Вода поступает из середины острова по высокой эстакаде, что на трети своего пути ныряет вглубь скалы. Ажурные арки стали символом острова. Камень потемнел от зеленых вьюнов, обвивших опоры. Растения тянутся к постройке, вдоль пути акведука растут кустарники, пальмы и даже виноград.
Эта красота оплачивается трудом тысяч рабов, что крутят ворот. Из глубокого колодца вода поступает в акведук, питая город и тысячи его граждан.
Для гостей – дорогих союзников, – выделили отдельную гавань. Рядом находились пять десятков пифенских судов. Еще два десятка патрулировали побережье. Сейчас решался вопрос с передачей пятидесяти судов гирцийскому флоту.
Об этом Виал не мог знать. Он был без сознания. Да не по чину ему подобное. Друзья все время находились рядом, не отлучались. Красота окружающего города, рукотворного сада их нисколько не интересовала.
Случай посетить Пифен вряд ли выдастся еще когда-либо. Друзья об этом не думали.
Порой вечером заглядывал префект справиться о здоровье навклера. Неизменно подшучивал, что тому следует быстрее прийти в себя. Человека без сознания не принято судить. Хенельга не понимала юмора, а вот Эгрегий усвоил повадки гирцийцев. В очередной раз он подумал, что стал плоть от плоти страны, в которой оказался против собственной воли.
– Да он шутит так, – наконец-то объяснил Эгрегий.
– Что за шутки такие?
– Суд будет. Наказывать Виала не станут.
Хенельга не поняла.
Их друг нарушил закон. Священное право обладанием власти. За это следовало понести наказания. Ни прошлые, ни нынешние заслуги не учитываются. Закон, как Власть, для гирцийцев – свят.
Эгрегий не знал, что суд уже прошел.
Единственное, что он понимал, за святотатство Виалу придется заплатить высокую цену.
– И какую же? – спросила подруга, озабоченно.
– Ну… – Эгрегий задумался. – Там устроить за свой счет обед на всю флотилию. Тризну по погибшим. Да без понятия. Ну, дорого будет, да. Может, еще на месяц, а то год обет примет. Не есть мяса или пить простую воду. Я не знаю!
– Боги этим удовлетворятся? – не поверила Хенельга.
– Те, кому служит его начальник, да. А наш покровитель не в обиде на навклера.
Хенельга кивнула. Она бы не поверила, услышав, что Мефон удовлетворится жалкой подачкой.
Виал долго не приходил в себя. Температура его тела снизилась, пульс едва прощупывался. Навклера поили как младенца. Смесь вина и меда, пряные травы в винном отваре. И все равно навклер худел. Жидкая пища усваивалась лучше, но пищеварение от этого заметно страдало. Приходилось выполнять неприятные процедуры, чуть ли не ежечасно проверяя и протирая зад друга.
Префект предлагал обратиться в местный храм бога врачевателя. Друзья отказались. Каким бы ни был местный бог, но только во власти Мефона вытащить навклера из Бездны.
Ему не суждено уйти обычной дорогой. Ни старости, ни болезни моряку не страшны.
Рана на лице наконец-то начала затягиваться. Опухоль спала, гной более не выходил. Префект все же настоял на помощи своего лекаря. Человек оказался умелым, отметил, что друзья навклера делали все правильно. Добавил в лечение несколько мазей, сделанных из перемолотых трав. От мази жутко пахло. Резкий запах заставлял глаза слезиться. Видать, мазь помогала. Она не только вытянула гной, но и ускорила заживление.
На лице навклера остался рваный шрам.
Всякий, кто видел рану, удивлялся везению навклера. Чуть выше или чуть ниже, смерть была бы неминуема. Страшно представить, что стрела могла раздробить челюсть, выбив зубы и разорвав язык, или пробив скуловую кость. Осколки невозможно вынуть.
Лекарь всякий раз качал головой, представляя и подробно описывая последствия.
Наслушавшись, Эгрегий выходил надолго из помещения, чтобы перевести дух. Хенельга спокойней воспринимала описания. Живя на Побережье, она и не такое видела. Хотя теперь жалела, что под рукой нет лекарств, используемых ее родичами.
Прошло девять дней, прежде чем Виал начал выздоравливать.
Еще месяц ему потребовался, чтобы хотя бы подняться с кровати. Улучшился аппетит, лекарь порекомендовал сменить жидкую пищу на твердую. Но постепенно.
К радости Эгрегия лекарь вскоре ушел с эскадрой на север. До Пифена долетали только вестники, несущие победные сообщения. Впрочем, друзьям не было до этого дела.
Просыпаясь, Виал пытался вызнать у друзей, как идут дела у гирцийцев. Настаивал, чтобы ему сообщали все сведения. Не слухи, а донесения!
Гости почетные, но в военный совет их не допускали. Пару раз попробовав, Эгрегий бросил попытки. Махнув рукой на требования Виала, он прохаживался по рынку, вступал в разговоры. Пифенцы оказались охотниками до болтовни. А, завидев иноземца, цеплялись за него как клещи.
В основном, чтобы тот послушал свежие сплетни.
Сообщения разной степени достоверности. Виал ведь сам утверждал, что слухи могут быть полезны. К ним надо относиться критически. Вот и все.
Немного удовлетворив любопытство, Виал настаивал, чтобы друзья не засиживались у его кровати.
– Посмотрите Пифен, это прекрасный город! Здесь есть сад, где умники читают свои сочинения.
Это не особенно интересовало друзей. Образование полезно только аристократам. Мешал языковой барьер. Хенельге тоже приходилось нелегко. Мудрецы использовали обычно архаичные термины, а то и сами изобретали новые слова.
Зато сам Пифен им понравился больше.
Жара, столпотворение – им не мешало. Люди оказались приветливыми. Даром, что данаи. К чужакам они относились без презрения. Дело в том, что пифенцы торговцы. Лишь среди патрицианских родов остались чистокровные пифенцы – и то сомнительное утверждение. Полис стал котлом, где переваривались культуры, языки, народы.
Внешностью граждане отличались от пришельцев. Не походили они на данаев. Блондинов среди них почти не встречалось. Смуглые, темноволосые, каких-то определенных черт выделить нельзя.
Вскоре Хенельга бросила это занятие. Проще уж отличать пифенцев по речи. Такая же торопливая, как у остальных данаев, но более варваризированая. Так бы сказали данаи, точнее не выразить.
За город друзья почти не ходили, хотя со стен акрополя можно увидеть окружающие земли. Пустынные, серо-коричневые камни. В редких плодородных участках выращивали маслину. Кроме плодов она давала древесину. Хенельга нашла этот материал красивым и удобным в обработке.
Сидя вечером у кровати Виала, она беседовала с другом, вырезала поделки. Отдаривала всех, кто приходил навестить навклера.
О нем не забывали. Товарищи, с которыми он прошел путь, не покидали Пифен. Они должны были сопровождать героя на родину.
Эскорт все же необходим. На горизонте замечали данайские корабли. К острову они не приближались, не зная, где находится пифенский флот.
