Бахченжиев встретил гостя на пороге своей квартиры, услышав вызов по домофону. Он был худ, низкоросл и походил на шимпанзе в цивильном унике жёлто-коричневого цвета.
К Голубеву кинулась собака с чёрной жёсткой шерстью и стоячими небольшими ушами, завиляла хвостом и вдруг попятилась, показав зубы.
Хозяин цыкнул на неё:
– Бабон, к себе!
Собака отступила к двери на кухню.
– Цифровик? – кивнул на неё Голубев.
– Ризеншнауцер, – проворчал Бахченжиев, – натурал. Проходите, прошу вас.
Он сделал жест, указывая на крохотную гостиную, отгороженную от прихожей низкой перегородкой.
Виктор осмотрел комнату, в которой с трудом умещались стол и четыре стула, отметил отсутствие современного цифранжа (в большинстве своём нынешние квартиры оснащались аппаратурой виртуального интерьера) и подошёл к столу, на котором стояли открытый белый кейс и какие-то красивые гаджеты медицинского назначения. Голубев уже имел с такими дело, это были ультразвуковые и компьютерные сканеры, а отдельно в уголке комнаты стояла подставка мнемосканера, способного читать мысли пациента.
– Что случилось? – Голубев повернулся к старику. – До моего тестирования ещё полгода. С чего вы забеспокоились?
Бахченжиев кивнул на стул:
– Присаживайтесь. Осмотр не займёт много времени. Вот, почитайте пока.
Хозяин достал из кейса флешку, воткнул в гнездо под столешницей, и над прозрачным стеклом вырос столбик объёмного изображения белого листа, покрытого текстом и рисунками.
Голубев с любопытством полистал документ.
Бахченжиев подключил к кейсу аппараты, один укрепил на стоечке над соседним стулом.
– Прочитали?
– Ничего особого не вижу.
– Вы не дочитали до конца.
– Объясните в двух словах.
– Ваш геном собран из трёх аллелей. Линия матери, уроженки Львова, прослеживается на сто лет, и, по нашим данным, она была выбрана… только не обижайтесь…
– Ради бога!
– Вашу мать выбирали не по величине ай-кью, то есть не по коэффициенту интеллекта, а по физическим данным.
– Не понял?
– Она была моделью.
– Уже приятно, что моя мать красавица.
– Отец же, наоборот, отличался высоким коэффициентом.
– Никогда не интересовался. Насколько высоким?
– Выше ста шестидесяти. Он занимал пост министра национального развития Малой Львовской Краины. Согласился дать биологический материал, проще говоря…
– Сперматозоиды.
– М-м… да, его уговорили.
– Уговорили?
– Не бесплатно, конечно, за большой гонорар. Но не суть. Мать уговорить было проще. К их… материалу была добавлена сперма тасманийского тигра, после чего был благополучно выращен эмбрион…
– Трикстера. Короче, уважаемый. Надеюсь, к материалу тигра у вас нет претензий?
– К тигру – нет, как ни странно, к отцу – да.
Голубев нахмурился, отвлекаясь от чтения:
– В каком смысле?
– Его аллель была прослежена всего на полсотни лет, а его предки украинско-закавказского происхождения…
– Точнее!
Бахчежиев провёл сухонькой ручкой по лицу, слабо улыбнулся.
– Это не имеет большого значения. Суть в том, что это линия с резко выраженным преступным ISO.
– С чем?
– Идентификатором социального поведения. Все ваши предки до этого колена были маргиналами, радикальными националистами.
– Ну и что? В моём роду были и русские, и украинцы, и татары, все законопослушные граждане.
– Всё верно, абсолютно нормальное смешение этносов для настоящего времени. Поднимите руки.
Голубев помедлил, но поднял руки.
Бахченжиев подвинул к столу стойку мнемоскана, развернул ажурный колпак антенны, а на голову гостя нацепил присоски датчиков.
Над кейсом вырос небольшой виом, внутри которого возникла сложная система трубочек и ростков, напоминающая слой мха.
– Вы не договорили.
– При анализе вашего поведения за полгода выявились не слишком позитивные тенденции: вы стали нетерпимее, решительнее, высокомернее, наглее, если угодно.
В душе родился червячок злости, но полковник, отметив изменение изображения экрана – на нём выросла жёлтая «опухоль», – справился с раздражением.
– Не замечал. Думаю, вы ошибаетесь. Я веду нормальный здоровый образ жизни, занимаюсь спортом…
– И всё чаще испытываете неприязнь к окружающим.
Голубев перевёл озадаченный взгляд с экрана на лицо медика:
– Где это видно? Как проявляется?
– В ваших поступках, в разговорах с коллегами по службе, в выборе развлечений, в отдыхе и даже в выборе сновидений.
– Снов? – удивился Виктор.
– Да, снов, – кивнул Бахченжиев. – Они в большинстве случаев агрессивны и чересчур эмоциональны. Вам уже под сорок, а вы всё ещё воюете в виртуале.
– Разве это плохо?
Старик поднял на гостя скорбные глаза:
– Для вас лично – нет, для окружающих – да. А вот и подтверждение.
В облаке видеопередачи вытянулись две змейки ДНК, почти неотличимые между собой. Крайние веточки той и другой выделялись когтистой формой и красным цветом.
– Что это?
– Слева ваша видовая форма, справа – вашего далёкого предка, жившего в начале двадцать первого века. Сохранилась его матрица. Обратите внимание на сходство.
– Допустим, совпадение имеется, но ведь это ни о чём не говорит! Прадед жил так давно…
– Но смог передать импрессивные черты личности по цепочке наследственности.
– Кто он?
– Известный в те времена русофоб и фашист, командир нацбата «Азов». На его руках смерть десятков мирных граждан.
Голубев с натугой рассмеялся, хотя ему было не до смеха.
– Да и хрен с ним! В мои планы не входит ликвидация мирных граждан.
Бахченжиев в сомнении собрал морщины на лбу.
– Шутка, – сказал Голубев. – С чего вы всё-таки всполошились? Я на хорошем счету у начальства…
– Вы не простой трикстер, каких сейчас много расплодилось по всей планете, в особенности среди молодёжи. В связи с вашей экстремальной службой, ответственной за контакты с внеземными существами, требующей большого запаса душевных сил, вы накопили немало негатива. Я посоветовал бы вам очиститься от информационной грязи, провести месяц в хорошем профилактории на Луне или на Алтае. Да и у нас в Лефортовском профилактории комфортно. Подразгрузите психику и перестанете нервничать.
– Я и без того не нервничаю. Кто ещё участвовал в анализе моих персональных данных? Или вы один?
– Можно сказать и так. Вы в моём профилактическом досье. Инфоргов развелось немалое количество, спецалистов для наблюдения за всеми пока хватает, все материалы содержатся в базе данных Медцентра Погранслужбы, контрразведка в его ведении. Но в будущем придётся ввести по всей планете глобальный фейс-контроль с помощью отдельного компьютерного кластера. Кроме вас, к примеру, в моём ведении ещё триста изменённых.
– Стрелять! – присвистнул Голубев.
– Что, простите?
– Я думал, что я в единственном экземпляре. Таких, как я, не должно быть много, иначе всем захочется невозможного.
– Такой, как вы, и существует в единственном экземпляре. Насколько мне известно, опыты с включением в геном человека хромосом хищников не увенчались успехом. Вы первый и последний.
– Хорошо, что моим конструкторам не пришло в голову скрестить хромосомы моих родителей и вируса типа ковид-22.
– Попытки были.
– Да ладно.
– Могу дать ссылку. А вот ещё момент. – Пальчик медика указал на две коричневые петельки в «слое мха». – Физическая основа ваших психических паттернов. Это ваша, справа – вашего предка. Найдите отличия.
– Вы же не пятилетнему пацану предлагаете решить задачку. Не вижу тигриного следа.
– Он пророс во все структуры генома. И в будущем это может стать ещё одной проблемой. Задавить хищнические мотивации невероятно трудно.
Голубев понаблюдал за танцем нейросети в наглядном изображении, начал отцеплять пластины датчиков. В голове проснулся терафим по имени Демиург:
«Вызывали?»
«Активируй защитника, будем убеждать старичка сотрудничать».
