А награда будет потом, и только в том случае, если выживу. Не оступлюсь. Осилю. Не сломаюсь и не согнусь. Дойду до финиша. Если степняк не проткнёт меня случайно гарпуном. Если в стычке с вашим братом в гражданской войне болт в забрало не поймаю. И если от очередной эпидемии не загнусь. Знаешь, сколько там этих «если»? Катрин, вот реально не думаю о власти! И тебя агитирую только на шалаш. В котором тебе придётся пахать наравне со мной, а не заниматься балами-нарядами-приёмами.
Вот и спрашиваю, глупышка. Согласна? Да — и я тебя добьюсь. Нет — это твой выбор. И решать тебе. Не брату. Не обстоятельствам и геополитической выгоде. Только тебе!
— Да, дурачок… — Она снова заплакала и уткнулась в плечо. — Рома, я говорила уже, что ты — чудовище! — В голосе её звучало облегчение, несмотря на слёзы. — Так и есть. Ты — дракон! Суровый! Беспощадный! Способный на ЛЮБОЙ поступок! — Последнее слово она выделила. — И меня ты тогда, в Аквилее, назвал чудовищем, помнишь?
Я пожал плечами.
— Припоминаю.
— Я согласна. — Она подняла глаза и встретилась со мной взглядом. — Я согласна лететь в твой дворец за морями. Согласна в твой шалаш, где придётся работать, а не праздновать. Я хочу стать женой дракона, хозяйкой этого мира. Но я, чёрт возьми, пока ещё слабая женщина, зависящая от воли брата! И ПОКА что ты со своим войском ничего не сделал, чтобы что-то смочь изменить.
Откинул волосы с её лба.
— Ты спешишь? — Молчание. — Я — нет. Давай решать проблемы по мере поступления.
Она молчала, доверчиво вжавшись.
— И если этот мир будет наш, — продолжил я, — давай прогнём его к собачьим чертям? И предлагаю начать с Картагены. Там парни пришли, четыре капитана наёмников. Есть предложение пригласить их к нам за столик и обговорить, как именно мы поимеем тех, кто хочет иметь нас. И мне нужна твоя помощь, чика! Как будущей графини Пуэбло и императрицы. У меня знания иного мира, но ни черта нет понимания дипломатии!
Катрина заулыбалась.
— Хорошо, жених мой! Мой дракон!.. Пошли, нагнём этот мир!
* * *
«У меня было слишком много песен про драконов на плейере», — сделал я вывод, когда заходили назад, в общий зал таверны. Мимо её обескураженных бойцов, один из которых возомнил себя героем, получил, и теперь все они метали из глаз молнии. И их сеньора, которая должна их всячески защищать от приграничного отребья, даже не обратила внимание на их героическую попытку выпендриться. Я также не стал зацикливаться — оттеснили мальчиков от здания кабака, и ладно. Столичные хлыщи, похоже, в любом мире столичные хлыщи. Одни понты, и все кругом их обязаны почитать и боготворить.
«И все вокруг также их ненавидят, жаждая разбить хлебальник» — сама собой развилась мысль. И я также сам себя одёрнул:
«И также, как у нас, истинные столичные никогда не пальцуются. Лишь провинциальная голытьба, что смогла зацепиться в Златоглавой, из себя что-то строит. Вернулась на свои хутора и там крутит пальцы веером, какие они „москвичи“. Ибо судя по лицам гвардов, парни откуда угодно, только не потомственные альмерийцы».
«У тебя не про драконов было много песен, — смог я сформулировать ответ, собрав-таки до кучи мысли. — Драконы не при чём. Просто она услышала в песнях Галадриэль то, что хотела. Не было бы про дракона — было бы про что-то иное. С тем же результатом. Ты монстр, Рома! Монстр для этого мира! Этот мир трудно назвать тихим и спокойным, беззлобным, кровяка тут рекой похлеще нашего. Но на фоне всей этой ботвы ты, представитель изнеженного общества, где проблемы решаются через полицию и суд, и даже последний подонок имеет права, ты настолько суровый монстр, что прирождённый Штирлиц с опытом продалась тебе с потрохами. Так сказать, „легла под самого сильного альфа-самца“. И не надо иронии, Ромик. Думай своей тумкалкой, всё поймёшь. Феррейрос понял, Магдалена поняла, бабушка Изабелла остановила войну, к которой готовились десять лет… И только ты постоянно себя принижаешь. Да, ты монстр! И обязан быть им дальше. Остановишься — съедят. Ибо быть кем-то кроме монстра вряд ли получится».
Я сажал сеньориту за стол, придвигал стул, под очередную похабную песню «Короля и Шута» в переводе на местный, а в голове вдруг всплыла сцена из фильма «Убить Билла-2». Где Билл объяснял Чёрной Мамбе, чем супермен отличается от всех остальных спайдерменов. Остальные героями СТАЛИ. Кого-то паук укусил, кого-то ещё какая хрень. И только супермен УЖЕ родился со способностями. И если даже он будет жить уединённо, прячась от всех, не выпячивая талант, как та Мамба, он всё равно останется суперменом, ибо нельзя не быть тем, кто ты есть.
Так что я — Чёрная Мамба этого мира. Просто потому, что я такой. И если начну притворяться, мимикрировать под местного — минимум покрутят у виска. А учитывая местный серпентарий, я просто не выживу. Я обязан быть чудовищем! И только им. Только в этом случае у меня что-то получится. А вот Драконом, Суперменом, Чёрной Мамбой, или Злым Лунтиком — это уже не существенно.
— Граф. — Первым подошёл Йорик. Его не было в таверне, видимо, пришёл, пока я зажимался с её высочеством. — Отойдём?
— Отойдём, — согласился я. — Катрин?
Сеньорита кивнула — да, всё хорошо, иди, дорогой. И обратилась в слух — на сцене творился трешак от Князя и Горшка, и незнакомому с субкультурой местному послушать такое стоило.
Вышли. Отошли, чтобы не быть в зоне прямой слышимости окружающих. Йорик оглянулся и тихо сказал:
— Капитан Доминик Альварес, первая гильдия Аквилеи. Аквилеи, граф! — выделил он.
Я нахмурился. Ожидаемо? В целом да. Но не так топорно же! Блин, как плохо, что нет сериалов про Штирлица и Джеймса Бонда. Не умеют местные дилетанты работать тонко, рубят будто топором. Потому, что только так умеют, а сравнить не с чем.
А ещё, кажется, мне очень-очень хочется побить одного партнёра по сразу двум проектам.
— Слежку за Никодимом организуй, — хлопнул Йорику по плечу, пока не приняв решения, как поступить. — С кем встречается, с кем что перетирает. Есть у тебя такие люди, сможешь организовать? Без героизма чтобы; запалят, что за ними ходят — и пусть палят лишь бы не переходить черту, чтобы твоих людей не продырявили. С уважением следить.
— Действовать на нервы! — понял он и расплылся в улыбке. — Это можем, на это людей найду.
— Точно! — согласился я. — На нервы. Ссориться с ними не буду, Аквилея слишком много в моих планах занимает, но не реагировать вообще нельзя. А самого Альвареса под замок, и организуйте допрос. Хотя, к чёрту, сейчас все празднуют, какие допросы! Пусть до завтра посидит, завтра сам с ним побеседую.
— Сделаю. — Уверенный кивок. — Только, граф, это… Следом ходить — ума много не надо, сюда кого угодно отправить можно. Но вот с профессиональными шпиками швах. Я это… Я как ярл стараюсь думать. Ибо это вот, в первый раз случилось, но наверняка ж не последний. Купцы они такие. Клавдию что ли написать?
Про купцов — да. В этом мире, где нет телеграфа и телевизора, купцы — главный источник распространения информации на большие расстояния, и одновременно главный источник данных для всех разведок и спецслужб этого мира. Йорик правильно напрягся — как он, блин, без контрразведки тут работать будет? В городе, закладываемом, как торговый? Я об этом не подумал, даже после обнаружения мальчишки. А Тур, вот, сообразил на будущее побеспокоиться.
— Пиши, ты тут ярл, — отмахнулся я, понимая, что в данный момент Йорик должен сам действовать и набирать опыт. Раз я не компетентен — вот и нечего лезть, типа всезнайка. — Пусть как разгребётся в Пуэбло, пришлёт опергруппу, у вас тут шпионами город кишеть будет, и слежка за ними не дело военных — уже говорил на совете магистрата это. Сие как раз по его ведомству.
— Точно! — Йорик озадаченно хмыкнул. — Хорошо, что обнаружили мальчишку, так бы дурнем и остался. А теперь наука будет. На всё воля божья, богородица и вправду за тебя. — Неожиданный вывод, но не согласиться я не мог. Ибо как выглядит со стороны — лучше видно со стороны. Пусть так.
