Радим плюнул и, отодвинув прозрачную дверь, вышел на крыльцо. Здесь уже смеркалось, и было довольно прохладно, начало мая всего лишь. Достав айкос и вставив в него стик, он присел в плетеное кресло и уставился на еще покрытый льдом весенний Байкал. Сегодня мир стал чуточку чище.
Жданов с Платовым и двумя молодыми сотрудниками явились ровно через двадцать минут. Поручкавшись, они принялись за осмотр дома, а Радим ушел обратно в ту самую квартиру, где спала женщина, ставшая орудием убийства. Радим не стал ее будить, стер ей воспоминания о своем приходе и, забрав зеркало, покинул квартиру. Далеко тащить не стал, и зеркало обрело свой последний приют на местной помойке.
— Милая, — набрав Ольгу, произнес он, — я закончил, дело можно закрывать. Под гриф его, убийца ликвидирован, отчет напишу чуть позже. Завтра Старостину отправишь, он уже в курсе. Увидимся дома.
— Ты невыносим, — раздался из трубки возмущенный голос.
— Я знаю, — улыбнулся Вяземский. — До вечера, тебя ждут плашки с рунами, ну и награда. Но сначала работа.
Ольга фыркнула и разорвала соединение.
— Последняя, — глядя на серьезную плашку с довольно яркой руной произнесла Ольга.
Радим согласно кивнул, восемь дней ушло у Бушуевой, чтобы поглотить все, что он добыл. Правда, она не только резерв поглощала, но и стихийные руны, и шесть ментальных, которые дались ей особенно тяжело. Полночи она металась в постели, вскрикивала, что-то командовала кому-то, просила прикрыть машину. Если Радим понял правильно из обрывков ее слов, то снилась ей засада диверсионной группы нацистов, в которую она попала вместе с коллегами на новых территориях. Рассказывала она об этом Вяземскому скупо, без желания, оно и понятно, тогда погибли трое ее коллег, да и разговор состоялся только потому, что Вяземский обнаружил на ее спине хорошо залеченный пулевой шрам. Видимо, ментальные руны, нехило ее прессанули, пришлось погрузить Ольгу в сон с помощью знака, и только после этого она успокоилась. Утром Бушуева была хмурой и молчаливой, клюнула Радима в щеку и уехала на работу. Правда, через час позвонила, извинилась за свое поведение, ее голос потеплел, видимо, окончательно отпустило. Радим сделал вид, что ничего страшного не случилось, хотя, в принципе, так оно и было.
Ольга коснулась руны и закричала, плашка была и вправду серьезной. Вяземский не был уверен, с кого ее поднял, вроде какая-то мощная тень, а может, и с паука какого. Отпустило ее только минут через пять. Кое-как утерев слезы, хлынувшие из глаз, она с облегчением выдохнула и трясущейся рукой взялась за айкос.
— Как думаешь, сколько? — сделав пару тяг, спросила она.
— Вчера было около четырех. Ты серьезно поднялась, не у каждого опера в отделе такой резерв. Есть у них там слабосилок, у него вообще три и три люменов. Так что ты была крепким середняком. — Он протянул ей зеркало фрейлины. — Проверь резерв.
Ольга сосредоточилась и коснулась пальцами стекла. Секунда, и вот ее отражение с интенсивным ореолом.
— Серьезная плашка, хорошо накинуло, четыре и четыре точно есть, поздравляю. Завтра свяжусь со Старостиным, пора тебе начать обучение.
Ольга нехотя кивнула.
— Надо, — заявила она.
— Да не грусти ты, мы будем видеться, когда захочешь. Это для тебя от Энска до Москвы расстояние, а для меня, ходока, пять минут перехода. Так что никакой любви на расстоянии. Хочешь, вообще буду тебя возвращать сюда, и утром отправлять обратно?
— Не хочу, но на выходных ты со мной. Мне придется серьезно учиться, а с тобой рядом это будет куда сложнее.
— Как скажешь, милая, — улыбнулся Вяземский. — А теперь пойдем наверх, я соскучился.
С этого разговора прошло три недели, Ольга грызла в Москве гранит науки, осваивая тонкости жизни зеркальщика. Старостин ее хвалил, она пришла относительно подготовленной, и ее обучение шло куда быстрее. Он рассчитывал, что она сможет сдать экзамен уже через четыре месяца, а не полгода, как было обычно. Радим же готовился к новому походу в расколотый мир. Мастер Редан, хоть и с опозданием, закончил его новую броню. Вяземскому потребовалось два полных дня, чтобы зачаровать каждую чешуйку, нашитую на кевларовый жилет. Ох, и вымотался же он. Виделся он и с Лиреей, молодая зеркальная ведьма, носившая его ребенка, была необычайно тиха и грустна и бросала на Радима взгляды, полные надежды. Вот только ответить на ее чувства Радим не мог. Ему было жаль девчонку, которая не желала видеть рядом никого, кроме него. Рожать ей еще не скоро, но, когда это случится, Дикий надеялся, что она полностью уйдет в заботу о ребенке, и тот вытеснит его из ее головы. А пока приходилось делать вид, что все хорошо.
Телефонный звонок вырвал Радима из сна, он поздно лег, работал в подвале с амариилом, пытаясь повторить успех с руной гибели, но пока ничего не выходило, символ упорно не хотел держаться на камне и просто истаивал к утру.
— Слушаю, — не глядя на экран, произнес он, поднося трубку к уху.
— Лейтенант Вяземский, — раздался из динамика голос его нового куратора, майора Кочнева, с которым у Радима сразу не заладилось, тот попытался его построить и был послан сразу во все направления, на что серьезно обиделся.
— Чего тебе, майор? — сонно поинтересовался Дикий.
— Генерал просил как можно быстрее прибыть в управление. В Заринске что-то происходит, люди с ума сходят, на других кидаются.
— Понял, — садясь на кровати и потирая усталое лицо, произнес Радим. Он ни секунды не сомневался, что это проявила себя мертвая зеркальная ведьма Орелия, и что именно ему придется решать эту проблему. — Буду через сорок минут. И не надо меня торопить, майор, — опередил явно что-то собиравшегося сказать Кочнева Вяземский, — мое дело не терпит суеты…
Конец третьей книги
Г. Владимир март — апрель 2025 год.
