В действительности, они были дикарями не больше, чем остальные. За обманчивым обликом зверей и варваров крылся гибкий пытливый разум, остро воспринимающий многогранность мира и способный найти сотни решений любых проблем.
Скорее всего, это была зависть.
Они без колебаний бились и отдавали жизни за Императора – так же, как и остальные.
Их сердца были верны Всеотцу, так же, как и у остальных – не больше, не меньше.
Они не были более жестоки или мягки, чем остальные. Следуя приказам, они делали ту же работу, что и остальные, но только работу, которой и была война.
Ритуалы внутри легиона были не более странны, чем у прочих.
Отличить их от других легионов мог только тот, кто сознательно искал эти отличия и всячески стремился опорочить их честь из чувства зависти. Других правдоподобных объяснений Сигурд не видел. Он сам мог бы найти изъяны в прочих легионах. Если бы захотел, конечно, но постоянно находились занятия куда интереснее.
Меч занял свое место, и братья вместе с остальными, уже готовыми к бою легионерами направились на десантную палубу, где каждый отряд грузился в собственный транспорт, быстро и сосредоточенно, будто готовились не к переговорам, а к битве.
Примарх со старшими воинами как раз завершали погрузку. Через считанные минуты их челнок сорвался с направляющих и был выброшен в открытый космос. Практически одновременно с ними флагман покинуло еще несколько транспортов. Их места заняли следующие корабли с опущенными рампами, в которые быстро забирались Волки.
Ульфриг бесновался возле одного из десантных модулей. Братья прошмыгнули внутрь вместе со всеми, и, только когда командир этой партии занял свое место, он как-то резко успокоился. Усевшись на свое место, он дал пилотам команду на вылет.
Все время, которое ушло с момента вылета до посадки, Волки лениво переругивались и трепались о своих победах. Сам Ульфриг тихо разговаривал с летевшим вместе с ними Рунным Жрецом, странноватым на взгляд Антея. Сами братья в разговоры не вступали, да никто и не пытался с ними заговаривать, лишь по необходимости терпя их в отряде.
После жестковатой посадки пассажиры высыпали наружу.
Они сразу заняли оборонительную позицию, хотя приземлились далеко от поселения, а приборы показали, что возле места высадки никого нет.
Они долго выискивали в воздухе тревожные запахи, всматривались в даль.
Антей за спинами Волков не искал врагов. Как и Сигурд, он всматривался в стену леса, вновь окунувшись в почти родной мир. Лес здесь был суше и светлее, но, все равно – он был живым, а после сидения на флагмане, с его рециркулированным воздухом, это был островок чуда для еще не совсем привыкших к лишениям братьев. Никто не заметил их интереса, а после того, как Волки, привыкшие ждать опасности отовсюду, с разочарованием убедились в том, что поблизости врагов нет, Ульфриг вышел вперед. Он осмотрел собравшихся Волков, и, поморщившись, явно с тяжелым сердцем отдал приказ на вургене.
- Оружие убрать. Шлемы снять.
Потом его голос смягчился, и он перешел на ювик, практически не делая интервала.
- Демонстрируем миролюбие и надеемся, что нас поймут правильно. Или, по крайней мере, что они паршивые стрелки.
Среди фенриссийцев раздались редкие смешки, но они по-прежнему были напряжены.
Ульфриг, как главный в этом миротворческом отряде, принял решение, что, раз уж они хотят казаться как можно более мирными, к селению нужно идти по дороге, невдалеке от которой они и приземлились. Правда, он не уточнил, как почти полтора десятка Астартес в броне и при оружии могут выглядеть миролюбиво. Видимо, в его понимании, миротворцы это те, кто не направляет на тебя оружие, и всё.
Потом его взгляд упал на Сигурда и, подумав, о чем свидетельствовало легкое шевеление густых бровей, он изрёк.
- Ты. Снимай броню. Пойдешь с нами. И вы четверо.
Он указал на четверых Волков, и те неохотно поднялись внутрь транспорта вместе с недоволком, где после некоторой возни оставили доспехи и оружие.
Они недовольно зыркали на наставника, но перечить не смели, зная его крутой нрав.
Группа, выдвинувшаяся по направлению к селению, выглядела довольно забавной. Глядя со стороны на рассерженных Волков, Антей всё гадал, не стоит ли сказать Ульфригу, что его подчиненные больше похожи на людей, когда на них доспехи. Сейчас они больше напоминали диких чудовищных зверей, вставших на задние лапы. Тот, кто увидит их такими, никогда не решится принять Согласие, предпочтя смерть такому кошмару. И все же, он одернул себя. Он был здесь не за тем, чтобы давать советы. Крепче сжав рукоять меча, покоящегося в ножнах, он шел, осматриваясь по сторонам и ловя запахи.
Ему нравилось это место. Оно было похоже на дом, а воздух, не отравленный химией и радиацией, чуть влажный и прохладный, нес в себе тысячи живых запахов, словно стремясь рассказать тысячи историй из жизни этого леса. Он никак не мог надышаться, как человек не может напиться дистиллированной водой.
Одним из первых он сначала почувствовал, а потом услышал то, чего все они ждали. Отряд остановился, и Ульфриг осторожно приказал занять оборону. В их сторону двигалось около двух десятков людей. Они шли медленно, полагаясь лишь на собственные ноги, неторопливо, но и не таясь. Они шли уверенно, как полагается идти по своей земле.
Они показались не скоро, но Антей мысленно похвалил себя, хотя и ошибся в подсчетах, их было не два десятка, а чуть меньше. Волки невольно зашептались.
По той же дороге им на встречу шло не войско, но и мирными жителями этих людей назвать было нельзя. Странная культура вывела им навстречу стариков.
То, что они были здесь главными – было понятно по гордым осанкам и взглядам, по уверенным движениям, которыми некоторые из них опирались на длинные резные посохи – скорее атрибут власти, чем старческие клюки. К тому же – каждый из них был при оружии, демонстрируя еще и то, что каждый из них, пусть и стар, но воин.
Впрочем, среди них было несколько более молодых воинов, но они не многим отличались от стариков – просто у них было больше оружия, а одеяние было не снежно белым, а серым, как дорожная пыль. Эти мужчины, как матерые волки, оценивающе глядели на сынов Русса, словно ожидая приказа напасть. Ни в их глазах, ни в глазах старейшин страха не было, только умеренный интерес и чуточку враждебности к нарушителям покоя.
Процессия остановилась, оставив приличествующее расстояние.
Разведка не подвела Волков, как всегда сработав идеально. Этот мир еще не познал прелестей огнестрельного и прочих видов оружия, пока еще предпочитая честный бой с железом в руках, так что оба отряда были почти в одинаковом положении, если не считать нечеловечески огромных размеров Астартес.
Один из аборигенов в белом, чью грудь украшали многоярусные бусы из трофеев, похожих на украшения Волков, взмахнул рукой и произнес несколько слов.
Вокс, настроенный на режим перевода, справился с задачей, опознав один из очень старых и очень изменившихся диалектов Терры.
- Пусть ваш главный выйдет вперед!
Антей видел, как Ульфриг обменялся взглядом со Жрецом. Потом он махнул рукой Сигурду и все трое пошли вперед, остановившись ровно посередине разделяющего отряды пространства.
Старики посовещались, и от их рядов тоже отделились трое, и тоже прошли до середины, остановившись перед Астартес.
До Антея долетали обрывки фраз, когда посланники негромко переговаривались. Лишь Сигурд молчал, очень внимательно слушая стариков. Было видно, что те заметно обеспокоены и неприязненно смотрят на оставшихся не у дел Волков.
Переговоры длились не долго, хотя уже то, что они не закончились боем – было бесценно. Старейшины отошли к своему отряду, Волки вернулись к своему. На лицах Ульфрига и Жреца застыло задумчивое выражение.
Сигурд, пряча улыбку, подошел к старшему брату, изнывавшему от любопытства. Едва он приблизился, Антей не выдержал.
- Ну что?
Сигурд фыркнул.
- Эти дикари сказали, что согласны на переговоры только в их селении, подальше от тебя и прочих зверей.
