— Любаша… — Гальяно враз помрачнел, — а Любаша уже не наша! — сказал с несвойственной ему горечью. — Променяла меня на колбасного короля. Представляешь — колбасного! Ладно бы на нефтяного или, на худой конец, алюминиевого, а то ведь на сосиски и сервелат променяла. Ей, видите ли, со мной тяжело. Я, видите ли, слишком сложно устроен, и вообще мы с ней не пара. Год были парой, а теперь вот не пара! А я ведь из-за нее… — Гальяно воздел очи к потолку… — Братуха, я ведь ради нее всем пожертвовал. За год ни одной интрижки, даже смотреть на других женщин не смел, от греха подальше.
— От греха подальше? — усмехнулся Дэн.
— Соблазны, искушения, — вздохнул Гальяно. — Ах, как меня искушали! Ты бы видел, какие львицы ко мне ластились. А она меня на сервелат… на венские сосиски…
— Любишь ее? — спросил Дэн.
— А вот и не знаю, — сказал Гальяно растерянно. — Год жизни с человеком под одной крышей, практически как муж и жена. Понимаешь? За один день такое не забудешь, но… — Он хлопнул ладонью по столу с такой силой, что в бокалах звякнули кубики льда. — Но я стараюсь. Вот в Москву выбрался, чтобы развеяться. Осточертело все! Бросил дела, и вперед, в пампасы!
— А занимался чем?
Насколько знал Дэн, занятия Гальяно были так же удивительны и многогранны, как и его натура. Еще год назад он числился совладельцем тату-салона, а параллельно оказывал населению — кто бы мог подумать! — магические услуги. А что увлекло друга на сей раз, Дэн даже не брался предположить.
— Психоаналитик! — сообщил Гальяно и одним махом осушил свой бокал. — Собственный кабинет, широкая практика, авторитет и определенный вес в профессиональных кругах, — добавил он не без гордости.
— А магический салон?
— Завязал. — Гальяно вдруг сделался серьезным. — Знаешь, старик, довелось тут недавно столкнуться с такими вещами… Вот типа того, что с нами тогда приключились. — Он посмотрел на Дэна внимательно и настороженно, словно ждал насмешек и осуждения. — Чертовщина такая, врагу не пожелаешь. Оно как поперло…
— Что? — спросил Дэн.
— Вот это самое — ненормальное. То есть даже паранормальное. Я сейчас скажу… ты не смейся только.
— Я не смеюсь.
— Это хорошо, думал бы, что станешь смеяться, ни за что бы не рассказал. — Гальяно немного помолчал, а потом сказал шепотом: — Я, похоже, медиум.
— Кто ты? — не понял Дэн.
— Медиум. Ну, медиумы — это типа такие странные ребята, которые умеют общаться с душами умерших. Спиритические сеансы и все такое…
— И ты умеешь? — Сердце вдруг забилось так часто, что стало тяжело дышать. — Умеешь, Гальяно?!
— Однажды вызвал на свою голову, — Гальяно кивнул. — Прикинь, ведь думал, что ваньку валяю, положа руку на сердце, просто разводил клиенток на бабки. Как в детстве, знаешь? — Он закрыл глаза и заговорил загробным голосом: — Дух Петра Первого, приди! Дух Петра Первого, взываю к тебе!
— И?..
— И он пришел!
— Дух Петра Первого?
— Нет, другого перца, но тоже, я тебе скажу, одиозного мужика. Это долгая история, братуха, я до сих пор от нее отойти не могу. Кто б рассказал, не поверил бы, что такое вообще бывает. Я же циник прожженный, циник и лирик. А тут оказывается, еще и медиум. — Гальяно устало пожал плечами. — Были у меня кое-какие таланты, не без того. В человеческой, а особенно дамской, психологии я всегда хорошо разбирался. Ты же помнишь.
Дэн кивнул.
— И на местности я ориентируюсь неплохо. Не знаю, как объяснить… Ну вот нужно мне из пункта «А» в пункт «Б» кратчайшей дорогой, и я найду именно эту самую кратчайшую дорогу. Без карт и компаса найду, понимаешь? Навигатор у меня в башке, как у перелетных птиц. Необычное, конечно, качество, но хотя бы полезное. А способности медиума…
— Бесполезные? — спросил Дэн, прислушиваясь к бестолковому трепыханию своего сердца.
— Страшные, я бы сказал. На свиданку к тебе ведь приходит не девочка-ромашка, а трехсотлетний хмырь с кучей комплексов.
— А если позвать девочку-ромашку? — Вот он и задал мучивший его все эти бесконечно долгие мгновения вопрос.
— Ксанку? — Гальяно понял его с полуслова, устало потер глаза. — Ты ее так и не забыл?
— Не могу. Вспомнить ее не могу, и забыть никак не получается. Поможешь? — Теперь уже Дэн смотрел на Гальяно так, словно боялся осуждения и насмешек. Кому-нибудь другому и не сказал бы такое никогда.
— Я не знаю. Честное слово, старик, не знаю. У меня и получилось-то только один раз. Случайно, можно сказать, получилось. Он, тот призрак, сам на меня вышел, наверное. Собственно говоря, он не со мной связаться хотел, а с клиенткой моей.
— Может быть, она тоже захочет, — сказал Дэн едва слышно.
Гальяно долго молчал, что-то обдумывал, что-то взвешивал, а потом кивнул.
— Я попробую. Мне только кое-что прикупить нужно. Ну, свечи там, хрустальный шар… Они, может, и не нужны, но в тот раз так было: свечи, шар… Есть в вашей Москве что-то подобное?
— Найдем.
— Тогда попробую, но не обещаю ничего. Не умею я процессом управлять, до сих пор не понимаю, как это работает.
— Ты просто попробуй, — попросил Дэн, залпом допивая свой виски.
ГАЛЬЯНО
Он боялся, что встреча не получится. Одно дело — предаваться воспоминаниям по телефону, и совсем другое — сойтись вот так, лицом к лицу. Хорошо, что опасения оказались напрасными.
Дэн почти не изменится. Та же стать, та же нордическая красота, только не по-юношески хрупкая, а по-мужски основательная, тот же отстраненный взгляд серых глаз. Зачем такому какой-то провинциальный друг? Что у них может быть общего? Припорошенные пеплом, почти забытые воспоминания? А он, дурак, приперся в Москву без приглашения, даже без предварительного звонка, как будто его здесь ждут… Это все из-за Любаши! Из-за ее вероломства и коварства. Потерял голову и чувство собственного достоинства, рванул куда глаза глядят, чтобы только подальше от нее. Фактически сбежал…
Дэн рассматривал его внимательно и удивленно, а закончив осмотр, улыбнулся, и все сразу стало на свои места, исчезли неловкость и неуверенность. Дэн не изменился! Вот он — его друг, практически брат! Человек, к которому можно явиться в любое время дня и ночи — просто так, без приглашения.
Им понадобилась лишь пара бокалов виски, чтобы подойти к той границе, которую ни один из них старался не пересекать в одиночку.
— Ты поможешь мне? — спросил Дэн, глядя Гальяно прямо в глаза. — Ты попробуешь?
Он верил! Верил в то, во что сам Гальяно до сих пор боялся поверить — в его сверхспособности, то ли дар, то ли проклятье, позволяющее приоткрывать двери, которые лучше оставлять закрытыми. А еще Дэн не успокоился. Столько лет прошло, а Ксанка его так и не отпустила. Разве можно хранить верность одной-единственной женщине так долго? Мертвой женщине… И нужно ли? Вот правильный вопрос.
— Я не знаю, как это работает. — Гальяно не хотел давать ложные обещания, не хотел поощрять несбыточные надежды. — Но если ты уверен, я попробую.
— Я уверен, — сказал Дэн, и на лице его застыло отчаянное и одновременно решительное выражение. — Гальяно, я до сих пор не нашел ее могилу…
Он до сих пор не нашел могилу! Господи ты боже мой…
— Ты все еще ее ищешь?
— Да. Уже не так настойчиво, как десять лет назад, но ищу. — Дэн достал из кухонного шкафчика бутылку коньяка, спросил: — Кроме этих твоих магических атрибутов, свечей, хрустального шара, тебе еще что-нибудь нужно?
Гальяно с грустью посмотрел на коньяк, а потом кивнул и сказал:
— Да, мне нужно протрезветь и, наверное, слегка отдохнуть с дороги. Я ночь без сна… — добавил он виновато.
— Да, я понимаю. — Дэн вернул бутылку обратно в шкафчик. — Отдыхай пока, а вечером… — он запнулся, — а вечером мы попробуем. Да?
— Попробуем.
Ну что он еще мог сказать?! Он уже все сказал, предупредил о последствиях, сознался в своей некомпетентности.
— Я постелю тебе на диване в гостиной.
