— Что вы получаете от низших, кроме оружия? — задал он один из таких.
Эльф на секунду задумался, словно размышляя — стоит ли отвечать на такой вопрос.
Почувствовав ненужные колебания, Лёха безжалостно надавил на один из кинжалов, погружая его глубже в плоть.
Эльф вскрикнул и поспешно выдохнул:
— Сажьеньцы! Тьолько ньизьшие умьеют их рьястить!
Глава 14
Последующие расспросы не принесли особо ценной информации, хотя любопытного хватало. К примеру тот факт, что ушастые умудрились утратить не только сложные технологии, но и технологию выращивания своих волшебных фруктов.
Сложно сказать что послужило причиной: то ли садовники не пользовались особым уважением среди соплеменников и не попали в число особо охраняемых специалистов, то ли эту работу и вовсе скинули на людей. А может ушлые людишки в смутные времена подсуетились, выкрали эльфийских ботаников и выпытали у тех все секреты?
Конечно же остроухие пытались вернуть себе утерянное знание: представителей клана Пауков не раз пытались подкупать, некоторых похищали и пытали, но результата не добились. Дальновидные лидеры не посылали за пределы своих земель тех, кто владел знаниями. А курьера пытай, не пытай — толку не будет.
Самостоятельно деревья из другого мира не размножались ни семенами, ни отводками, а без особых удобрений едва плодоносили, а часто и умирали.
Лёха невольно вспомнил высохший сад на подошве горы. Интересно, деревья не размножаются и погибают потому, что им не подходили местные климат и почва, или потому, что такими их создали искусственно? Ведь разумно не передавать в колониальный мир низших особо ценные растения, способные к самостоятельному размножению, если можно создать нежизнеспособные саженцы, хиреющие без должного ухода. Уйдут хозяева и оставленные дикарям сады быстро зачахнут и выродятся.
Вряд ли кто-то предполагал, что сами хозяева падут до уровня дикарей.
Так или иначе, но жители Поднебесного попали в зависимость от Пауков. Без той чёрной бурды, что поставляли клановые торговцы, деревья амброзии плодоносили столь скупо, что пищи едва хватало на одного-двух эльфов. Это «удобрение» Пауки обменивали на пленников, а саженцы выдавали по одному в год и только при условии выполнения поставленной нормы поставок пленников.
Так жители Поднебесного со временем превратились в работорговцев, выслеживающих и продающих целые племена собратьев. За это все жители города получали положенную норму амброзии, достаточную для продления жизни, но не пробуждения магии.
Последнее было уделом избранных. Самых верных, самых полезных обществу.
Кто определял достойных? Конечно же Старшие. Те самые счастливчики, что питались исключительно амброзией, владели магией и мудро правили по две-три сотни лет. Они отбирали тех, что достойны пробудить в себе магический дар, чтобы сражаться и защищать свой народ. Как тот бедолага, что и рассказывал всё это Лёхе.
Естественно, вся эта политическая система быстро выродилась в тиранию: никаких равных прав, а все потомки Старших конечно же оказывались самыми достойными. Единственным социальным лифтом были должности боевых магов, которым предстояло сражаться с демонами, помогать в отлове сородичей и делать прочую опасную работёнку, до которой не снисходили Старшие.
Слушая, Лёха только хмыкал. Хорошо ведь устроились местные царьки: при наличии магической силы, куда более выдающейся, чем у сидящих на голодном пайке боевых магов, они способны силой подавить любое недовольство. Ну и самих революционеров обменять Паукам по выгодному курсу. И с новой кровью проблем не будет: дети пойманных дикарей обеспечивали генетическое разнообразие и пополнение рядов, если требовалось.
О дивный новый мир… То, что демоны охотно жрут друг друга, Лёха понять мог. Природа этих существ и не предполагала иного, но остальные… Что люди в этом мире жили по знакомому и мерзкому закону курятника «клюй ближнего, сри на нижнего», что представители некогда более развитого народа.
«Все жрут друг друга, — ухмыльнулась Белочка. — Закон жизни. Пора и нам сожрать этого неудачника».
Возражать Стриж не стал. Глядя, как удивлённо-вытянувшееся лицо эльфа покрывается инеем, он не чувствовал ничего. То ли действительно всерьёз сросся с демоном внутри, то ли никак не мог отыскать в себе жалости и сочувствия к пленному вегану-работорговцу.
Вытащив из мёртвого тела костяной клинок, Лёха расправил крылья и взлетел, держа курс на реку. Ему не хватало версии ещё одной стороны этой прекрасной истории.
В ожидании корабля Стриж успел отдохнуть и отоспаться. Эльфы ошиблись: Пауки прибыли ночью, с опережением графика. И прибыли весьма эффектно.
— Ого, — только и сказал Лёха, разглядывая их корабль.
Против течения ходко шёл тримаран. В свете магических фонарей Стриж разглядел необычную и уже знакомую древесину корпуса: зелёную, с золотистыми прожилками.
Выходит, Пауки не только умеют выращивать саженцы деревьев амброзии, но и обрабатывать древесину? Или это очередной артефакт, сохранившийся с древних времён?
Но корабль, конечно, глаз не оторвать. Изящный силуэт, надстройки аэродинамических форм, одна мачта с косым чёрным парусом — красавец даже по меркам современной Земли. Наверное, так могла выглядеть яхта какого-нибудь богача, фанатеющего по жанру «фэнтези».
Чем дольше Стриж наблюдал за тримараном, тем больше склонялся к мысли, что это очередной реликт ушедшей эпохи. Не могли местные мастера изготовить такую обшивку — монолитную, без единого шва или намёка на клёпку. Корабль будто отлили одной деталью. Или напечатали на 3D-принтере.
На парусе вызывающе посверкивал серебряный паук. Лёха не сомневался, что герб клана ещё и магический — неспроста же корабль идёт с такой скоростью. Ветра практически нет, а этот, вон, прёт против течения так, что брызги едва не выше мачты взлетают. Километров тридцать выдаёт, не меньше.
«Шестнадцать узлов, — важно поправила Белочка, появляясь рядом в облике рыжей девушки-пирата из компьютерной игры. — У моряков скорость измеряют в узлах. Один узел равен морской миле».
«Вот уйду на флот — тогда в узлах измерять и начну, — огрызнулся Лёха, попутно стараясь припомнить, откуда в его голове такая информация. — Заодно и тебе язык на морской узел завяжу».
Демоница с издевательской улыбкой показала ему язык, а потом вскинула подзорную трубу к глазу.
«Давай возьмём это корыто на абордаж!» — задорно предложила она.
Резня остроухих бандитов и перемена блюд из эльфийских магов явно пришлись ей по душе. И душа демона требовала продолжения банкета.
«И нахрена он нам? — удивился Стриж. — Я даже надувной лодкой рулить не умею. Куда мне такая колымага, да ещё без экипажа?»
«Ну, просто бросим тут, — Белочка сложила трубу и спрятала в карман. — Пауки не смогут пустышек возить».
Не нужно было иметь особые аналитические способности для понимания того, что дело не в проснувшемся гуманизме демона, а скорее в разыгравшемся аппетите. На корабле точно будут ещё вкусные питательные маги.
Поразмыслив, Лёха отрицательно качнул головой.
«Нет, — решил он. — Сама видела: партии небольшие. Потери быстро восполнят пустышками из полукровок. Они хуже, чем из чистых эльфов, но сойдут, пока не восстановят поставки. Да и какой смысл? Создадим мы дефицит пустышек — что для нас изменится? Прежде, чем ломать систему, нужно как следует изучить то, как она работает».
Пока они беседовали, корабль подошёл ближе и взял курс на берег, чётко к месту побоища. О том, чтобы сигнальный костёр горел ярко, Лёха позаботился.
Вскоре под днищем судна скрипнул песок. С носа центрального корпуса сбросили сходни, сбитые из толстых досок. Их вид подтвердил догадку Стрижа: грубая деревянная конструкция на фоне элегантного корабля выглядела столь же нелепо, как лимузин на тележных колёсах.
Но все мысли о кораблях и артефактах исчезли, едва Лёха увидел сошедших на берег: среди чёрных с серебром доспехов Пауков ярко сияли золотые одежды и рыжая шевелюра представителя императорского дома.
