Вечный путь (СИ) - Мечников Сергей

— Что за чушь вы несете! — Алексей сжал трубку обеими руками. Возможно при других обстоятельствах ему бы удалось сохранить спокойствие, но сейчас его рассудок был перегружен. Психика трещала по швам. Мысли в голове перемешались. Слова вырвались изо рта быстрее, чем он успевал их осмыслить:

— Что вы, мать вашу, сделали с моей женой?!

— Выбирайте выражения, гражданин! Вам лучше знать, почему ваша жена поступила к нам в таком состоянии. И не надо на меня кричать! Раньше нужно было думать. Надо лучше обращаться с беременной женщиной!

— Я не бью свою жену, — Целые пласты знаний выпадали из памяти. Казалось, что он вот-вот забудет собственное имя. — Я никогда не бил свою жену!

— Никто вас не обвиняет, но ведь должны быть какие-то причины? Кто-нибудь из вас пьет: вы или ваша жена? Вы алкоголики?

— Нет, черт бы вас побрал! — Алексей заорал в трубку. Человек, разговаривающий по соседнему автомату, прикрыл ладонью трубку:

— Эй, чувак, сбавь обороты!

Алексей постарался сосредоточится на голосе медсестры.

— Не кричите, гражданин! Мы не виноваты, что у вашей жены проблемы с родами. Говорите с лечащим врачом, если хотите поскандалить. На мой взгляд, вам следует обижаться только на себя. А теперь положите трубку. Вы занимаете телефон. Ваша жена не единственный пациент в больнице.

— Нет, постойте! Вы должны мне все объяснить! — Алексей немного понизил голос. — Я имею право знать, что с моей женой и что может случиться с моим ребенком.

— Я уже все вам сказала, гражданин. Ваша жена в тяжелом состоянии и самостоятельно родить не сможет. Ей сделают кесарево сечение и достанут приплод. Операция не такая сложная. Ее делали еще в античности. Опасность есть, но вам лучше довериться врачам. У нас хорошие врачи, и они помогут вашей супруге. Мне больше нечего добавить. Я кладу трубку, гражданин, вы отрываете людей от работы.

В автомате что-то щелкнуло и послышались частые гудки. Алексей повесил трубку на рычаг. Внутри все разом упало. Если инцидент с Нищим нанес ему болезненный удар под дых, то разговор с больницей просто уничтожил его. Алексей сделал несколько неуверенных шагов в сторону выхода.

«Почему сегодня? Почему все в один день?»

Алексей стал медленно подниматься по ступеням. Кроссовки оттягивали ноги, как железные вериги. Толпа пассажиров обтекала его с обеих сторон. Кто-то задел его руку, толкнул в плечо. Алексея словно несло течением. Он прошел через то место, где только что сидел Нищий. Теперь здесь валялась только замусоленная картонка. Алексей отпихнул ее ногой в рытвину, заполненную сигаретными окурками.

«Юля, о Господи! Юля!»

Все рушится, все падает, все меняется. Кровь, пуля, холод и тьма!

Но…

Почему бы не пробежаться по хатам?

Его жизнь рушилась, и он почти прозрел. Осталось вспомнить самое важное.

Этой ночью Килар проснулся около полуночи и вышел из дома отлить. В окно кельи уставился прищуренный глаз Валькирии, окруженный дугами колец. Снаружи похолодало — еще не мороз, но температура опустилась ниже десяти градусов.

Под навесом, в глиняной печи горел раскаленный уголь. Черная, маслянистая на вид руда разогрелась до красна. Массивная фигура отрока Лютера склонилась над наковальней. Его огромная рука подняла и опустила молоток. Звонкий отрывистый удар прозвучал в тишине как выстрел из базуки. Печной огонь бросал отсветы на лицо отшельника, делая его похожим на борт пожарной машины. Левой рукой он придерживал за рукоять какое-то тонкое изогнутое лезвие. Странник подкрался к окну, и ему показалось, что клинок покрывают сложные иероглифы, напоминающие японское письмо кандзи.

Странник потер друг о друга озябшие руки.

Голова Лютера сузилась, заострилась и вытянулась вперед. Нос сплющился, ноздри вывернулись уродливой восьмеркой. Глаза и щеки запали. Челюсти напоминали зубья ржавого капкана. Кожа стала мелочно-белой, почти прозрачной. Сквозь нее проглядывал синий узор капилляров. Лютер как всегда улыбался. От этой улыбки хотелось забраться на стену. Молоток устремился вниз, и сталь кривого клинка зазвенела под ударом.

«Этого не может быть!»

Килар попятился, наткнулся в темноте на матрас и едва не упал. Страх сжал его целиком. Тело как будто запеленали в мокрый войлок. Надо заставить себя снова посмотреть на улицу. Странник превозмог себя. Вены на шее едва не лопнули от натуги. Этот поединок он выдержал и осторожно вернулся к окну. Теперь Лютер стоял к нему спиной. На фоне горящей печи были видны только его макушка и широкие плечи.

«Это все не по-настоящему. Мне всюду мерещатся монстры».

Есть только один способ проверить.

Килар спустился с крыльца и обогнул Хижину. Из долины тянуло сыростью. Вдоль реки пролегла широкая полоса тумана. Ветерок трепал крону большого дерева. Казалось, наверху кто-то шепчется, скрываясь в листве. Килара трясло от холода. Или это мандраж? Он заставил себя приблизиться к кузнице. Лютер продолжал орудовать молотком. Килар сделал два шага вперед. Остановился. Пот стекал по лицу, несмотря на ночную прохладу. Он вытащил из кобуры пистолет, снял с предохранителя, потом проверил патронник и взвел курок. Вид и тяжесть оружия вселили в него необходимую уверенность. Он сделал еще один шаг, потом еще один и ступил под навес.

Странник задержал дыхание и навел пистолет на затылок Лютера. Тот услышал шаги и не спеша обернулся. В течение нескольких мгновений, пока голова отшельника двигалась против часовой стрелки, автоматически разворачивая вслед за собой правое плечо и корпус, Килар удерживал воздух в груди. Палец выбрал свободный ход спускового крючка. Еще одно легкое движение, и прозвучит выстрел.

Обычное человеческое лицо Лютера улыбнулось Килару.

— Ты хочешь убить меня, путник? — Лютер отложил в сторону молоток и поднял руки открытыми ладонями вверх. Килар, прежде чем опустить пистолет, глянул на наковальню: там лежал простой крестьянский серп и на нем конечно же не было никаких иероглифов. Килар отжал курок и спрятал оружие в кобуру.

Он поперхнулся и закашлялся — легкие напряглись так сильно, что воздух вышел из них слишком резко и ободрал горло. Килар смотрел на отрока, пытаясь найти хоть что-то, напоминающее след превращения. Лютер продолжал улыбаться:

— Вот, решил выправить серп. Люблю работать ночью, чтоб мне провалиться. Валькирия милосерднее Пальмиры, а Господь наш бодрствует даже ночью. Так почему бы не использовать благоприятное время для доброй работы?

— Действительно, почему бы и нет. — Странник продолжал разглядывать лицо отшельника. Неужели никаких следов? Или все же есть? Что-то определенно изменилось в облике хозяина Хижины. Что-то на первый взгляд незаметное. Килар потряс головой и внезапно все понял: щетина! Днем Лютер был почти идеально выбрит, а сейчас на его щеках и подбородке появилась трехдневная щетина, отросшая за одну ночь.

«Помоги нам Боже!»

Килар отступил назад и снова взялся за пистолет. Лютер улыбался ему, но теперь в этой улыбке было что-то вызывающее, насмешливое, почти угрожающее.

— Ступай прочь, путник. — Голос Лютера прошуршал ввоздухе, как змеиная чешуя по горячему камню. — Ступай один. Оставь женщин мне. Я помогу им встретиться с Богом и изменить свое представление о мире. Я очищу от греха их плоть и спасу их души. Они нуждаются в очищении. Ты же знаешь, путник. Ты многое видишь и знаешь. И узнаешь еще больше до той поры, когда твоя звезда закатится навсегда.

Он шагнул навстречу Килару, и тот выхватил пистолет. Он сбросил предохранитель, взялся за рукоять двумя руками и прицелился отшельнику между глаз.

— Стой на месте.

— Не нужно, путник, — Лютер протянул вперед раскрытую ладонь в универсальном жесте мира, — Так ты лишь навредишь себе и мне. Кровь и запах пороха не приносят успокоения. Это не разрешает проблемы — лишь усугубляет их бесконечно.

— Кто ты? — Сердце стучало у самого горла. Он сместился еще на один шаг назад, чтобы Лютер не смог броситься на него.