По ту сторону границы (СИ) - Климов Виктор

Отчего-то вспомнилось, что слово «уважаемый» в русском языке, сказанное определённой интонацией вообще может звучать, как оскорбление. Интересно, он уловил сарказм и иронию? Или не стоит себя всё же вести столь нагло? Как ни как, Сетхара, как человека он не знал, да и предыстория его отношений с Айюнар тоже оставалась для него тайной.

- С другой стороны, что не меняется в этом мире? – задал он риторический вопрос примеряющим тоном. - Не буду скрывать, я пользуюсь тем, что являюсь

Айюнар подняла руку, вмешиваясь в разговор.

- Но, тем не менее, мой, - она сделала паузу, - наш гость, Сетхар, повёл себя как настоящий воин в стычке с дайхеддами, и готов был пожертвовать собой ради жизней моих людей, когда мы уходили от Багровой волны.

- Похвально-похвально, - согласился Сетхар, и как показалось Вадиму, сейчас в его голосе можно было уловить нотки неподдельного уважения. – Ваши люди, в своё время, показали себя на поле боя, как настоящие воины.

- Увы, мне ничего не известно о тех временах и событиях, - пожал плечами Вадим, принимая из рук слуги бокал, наполненный вином.

Внезапно в глубине его сознания зашевелился страх перед очередной попыткой отравления. Он повертел бокал в руках, и боковым зрением заметил, как на него смотрит Даут. Встретился с ним глазами – Даут лишь коротко кивнул, давая понять, что здесь ему ничего не угрожает.

Стоит поверить тому, кто видит в тебе иномирного шпиона, и чьи цели непонятны ему самому? Ну вот, что будет, если он внезапно помрёт после этого ужина? Да, будет скандал. Возможно, Айюнар ещё больше разругается с Сетхаром, но по итогу-то все забудут. Вообще могут сказать, что у чужака случился анафилактический шок от незнакомой пищи, с кем не бывает. Пошумят-пошумят и успокоятся.

Ну ладно, выпьем, но для начала…

Вадим поднялся с бокалом в руке, и все невольно замолчали, обратив на него свои взоры.

- Я не знаю, как у вас в данных случаях принято, - начал Вадим, - но у нас сначала поминают погибших. Тех, кто погиб, выполняя свой служебный долг и долг перед честью.

Сетхар внимательно его слушал и одновременно переводил его слова для тех, кто не понимал языка Договора.

- Вечная память воинам сайхетов и нимейцев, охранявших караван и не пожалевших своей жизни ради спасения людей каравана!

- Там был один дайхет, - одними губами подсказала Айюнар.

- Вечная память сайхетам, нимейцам и дайхетам, и другим, павшим во имя чести! – как можно искреннее провозгласил Вадим.

- Поддерживаю моего гостя! – поднявшись, воскликнула Айюнар на языке сайхетов и залпом осушила свой бокал. – Вечная память павшим!

Присутствующие разразились одобрительными возгласами и тоже отпили из своих кубков. Кажется, он смог вызвать у приглашённой публики некоторое уважение, перебив предустановку Сетхара, и зацепив их за то, что для них является не пустыми словами.

Судя по тому, что среди гостей были, в том числе те, кто по внешнему виду отличались как от сайхетов, так и от дайхетов (между этими, признаться, кроме эмблем на рукавах, Вадим вообще разницы не заметил), упоминание других павших, тоже попало в точку. Вот и хорошо. Вот и замечательно.

Глядя на Сетхара, было не понятно, доволен он таким поворотом дел, или нет. Скорее всего, Вадиму всё-таки удалось сбить его сценарий на сегодняшний вечер, где ему отводилась роль этакой забавной диковинки, обезьянки, говорящей на непонятном для подавляющего большинства языке.

Сказать, что Вадим не чувствовал волны ревности, исходящие от Сетхара, - не сказать ничего! Да, Даут точно «накапал» на мозг коменданту, расписав ему отношение Айюнар к Вадиму в самых ярких красках. Однозначно, так и было!

Постой-постой! Погоди, Вадик! Это же получается, что ты сам сейчас ревнуешь! Да ну, бред какой-то! Нет-нет, и ничего я не ревную! Кого? И к кому? Инопланетянку к иноплнетянину? Ну, окей, докатились!

- Может быть, наш гость с той стороны нам что-нибудь сыграет? – внезапно поинтересовался Сетхар.

- Действительно! - вдруг встрепенулась Айюнар. - Ты же отлично управлялся с нашими инструментами.

- Тогда я был пьян, - попытался отнекаться Вадим, но Айюнар изумлённо подняла свои брови.

- Так за чем же дело стало? - она подняла кубок с вином и растянула губы в довольной улыбке. - Тебя никто не ограничивает.

И она, наверное, впервые с их появления в крепости засмеялась своим звонким смехом, хотя весёлого в нём было и не так уж много.

Вадим понял, что он рискует потерять реноме и надо что-то сыграть гостям. Вот только что? В голову не лезло ничего кроме нетленных композиций группы "Кино" и он, взяв в руки переданный одним из слуг инструмент, приноровился и произвёл первые аккорды "Пачки сигарет".

Музыка получалась какой-то особенной, учитывая незнакомое звучание, и при этом довольно оригинальной, словно вдохнувшей новую жизнь в известные произведения.

Он перебирал струны, импровизируя, а присутствующие не без интереса его слушали, особенно Айюнар, которая, как показалось Вадиму даже подпевала одними губами, что не лезло вообще ни в какие ворота. Откуда она может знать слова песни? Вадим даже чуть было не сбился в переборе струн, но смог справиться и мелодия ничуть не пострадала. Тем более, что местные музыканты очень быстро подхватили мотив, и получилось, надо признать очень и очень недурно. В конце Вадим был награждён дружными аплодисментами.

Они ели, пили, Вадим отвечал через перевод Сетхара на общие вопросы о себе и своём мире, в которых не видел какой-то особой угрозы. Айюнар тоже время от времени подключалась, но больше из вежливости, чем по собственному желанию.

А потом вдруг всё стихло, свет погас, а когда свободное пространство перед гостями вновь осветилось, на террасе появилась Айна в сопровождении ещё четырёх танцовщиц, и это представление было в разы более завораживающим, чем то, что он когда-то видел. Гости, особенно его мужская часть не могли оторвать от неё взгляд, да и женская часть однозначно получала эстетическое наслаждение.

В свою комнату Вадим вернулся, порядком набравшись полусладкого дайхетского, и рухнул, не раздеваясь на кровать, в равнодушном ожидании похмелья, которое, как он считал, однозначно должно было его наказать за неумеренность в питие следующим утром.

Но ничего такого не произошло. Открыв глаза, он сверился со своим ощущениями и понял, что в голове, конечно, шумит, но той боли, которая у него случалась, когда он за компанию выпивал две бутылки водки или коньяка, не было и в помине.

А главное, он хотел есть! А это значит, что текущая слабость и разбитость должны его покинуть, как только он утолит голод. Что же, в таком случае, надо поесть, а потом заняться первоочередными делами.

Всю следующую неделю Вадим старательно делал вид, что учит язык сайхетов, а особенно дайхетов, стараясь не выдать свои знания, хотя пару раз знатно удивил окружающих, ошарашив их идиоматическим оборотом, который сам собой всплыл в памяти и сорвался с языка. Пришлось отбрехаться, что он просто это где-то подслушал, но до конца не понимает значения фразы.

С этого момента в «изучении» языка он стал проявлять большую осторожность, чтобы, как говориться, не спалиться, но и тянуть кота за хвост он тоже не хотел. А свои успехи, если у него всё-таки кто-то вдруг интересовался ими или выказывал своё восхищение прогрессом, он списывал на свою хорошую память. Пару раз он даже был вынужден продемонстрировать феноменальное запоминание разбросанных в разном порядке букв сайхетского алфавита и цифр.

Да, это не прибавляло доверия со стороны Даута, который, судя по всему, как подозревал в Вадиме засланного казачка, так и продолжал подозревать, но тут уж ничего не поделаешь, да и работа у него такая – подозревать всех и вся.

Под предлогом, что он изучает язык путём общения с караванщиками, он неоднократно ходил на разбитую у небольшого оазиса неподалёку от крепости стоянку и смотрел, как техники чинят покоцанную в ходе бегства от Багровой волны технику и как ухаживают за уатэйями. По мере своих способностей и понимания оказывал помощь, от которой караванщики даже и не думали отказываться.