– Слишком просто, – сказал я не громко.
Ким продолжал смещаться вглубь здания, проверяя каждый уголок и укрытие. Через несколько минут, пришел Джон с Таей.
– Что у вас тут?
Раздались две серии выстрелов, затем Ким крикнул:
– Систо!
– Вот, вы слышали, – смещаясь в противоположную сторону, сказал я. – На засаду смахивает. Слишком просто!
– Значит, проверим все тщательно! – сказал Джон. – Рольф говорил, что нам нужно найти коды от полицейских транспортных средств. На них мы сможем добраться до Небесной Гавани.
– Коды обычно не лежат среди рядовых полицейских.
Продвигаясь дальше, мы обыскивали один кабинет за другим, заглядывая за каждый сто и угол.
– Стойте, не надо! Не стреляйте! – внезапно раздался жалобный голосок.
Тая резко отскочила в сторону, держа на мушке полицейского.
– Не надо, прошу! Я просто обычный сотрудник! Сержант! Я не в курсе событий, я поступил на службу всего две недели назад! Только из академии!
– Здесь еще есть кто?! – Тая говорила громко, чтобы все ее слышали. – Сколько вас? Почему так мало полицейских в управлении?!
– Не знаю, не знаю, мэм! Не знаю!
Подойдя ближе, Джон схватил юнца за волосы и вытащил из-под стола и бросил на стол, приставив дробовик к голове.
– Ты чо, глухой?! – Джон со всей силы ударил его головой об стол, прижимая ее рукой. – Где все?! Мы мяса хотим! Ха-ха-ха!
– Не знаю, не знаю! – пытаясь мотать головой, повторял полицейский.
– Отойди, Джон, – сказала Тая, нацелившись на колено.
После того как Джон отошел на несколько шагов, Тая, не медля, выстрелила.
– А-А-А-А-А-А!!!!!!!! – заорал и задергался полицейский, сваливаясь со стола, хватаясь за ногу, часть которой отстрелила Тая.
– Где, мать твою, твои напарники?! – кричала она на него, подходя ближе.
Понять Таю было не трудно. Помимо синдиката, беженцев с Марса приследовала и полиция, всячески пытаясь их прижать к стенке и максимально ограничить их право на свободное перемещение по стране, тем саамы, намеренно загоняя их в углы, канализации или ямы.
В это время Ким и я осматривали железные ящики, что располагались вдоль стены. В них была старая, не переведенная документация, либо одежда. В некоторых ящиках, находились боеприпасы, различные модули модификации оружия и броня, средней паршивости.
– Сплошной полицейский хлам, – говорил Ким, открывая очередной ящик. – Воу! – крикнув, он отступил на полшага назад.
После чего раздался одиночный выстрел, а затем короткая серия. Отойдя еще чуть дальше, Ким стоял и смотрел себе на грудь, а перед ним, из шкафчика выпал полицейский.
– Жив?! – крикнув, спросил я, быстро смещаясь к нему.
Проходя мимо лестницы, я увидел, как со второго этажа спускаются два оперативника ОБТ. Заметив меня, они тут же открыли огонь. Отпрыгнув в сторону, увернулся от их выстрелов, но не сумел выстрелить в ответ. Прикрывая меня, Тая и Джон открыли огонь по ним, встретив полицию мощными залпами дробовиков, размазав их по стенке. Поднявшись, я подбежал к углу и, выглянув, убедился, что на лестнице чисто.
– Вот сука! – разозленная, Тая не секунды не медля, выстрелила в голову молодому полицейскому, пытавшемуся ударить ее ножем в момент перестрелки. Затем побежала к Киму. – Живой? Все в порядке?
Ким держал в руках пулю, застрявшую в броне. Разозлившись, он швырнул ее в сторону.
– В следующий раз, проверяем все ящики только исклюсительно при помощи орузия! – громко и раздраженно, сказал он.
– Это верно, Ким! – показывая в его сторону пальцем, Джон выстрелил в железный ящик. – Торговать лицом не надо! Но, ты счастливчик! Полицейских видимо не учат стрелять в голову.
Разъяренный Ким ударил ногой по столу. Он был зол сам на себя, что из-за своей невнимательности, чуть не расстался с жизнью.
– Джон! – крикнул я. – Пойдем вниз, тут лестница! Проверим камеры, может в нашем отряде будет пополнение!
– Во-о-о! Это другое дело!
– Тая!
– Да?
– Осмотритесь здесь! Будьте готовы к выходу при нашем возвращении!
– Хорошо!
Выбив ногой, дверь и сорвав электронный замок, мы с Джоном спустились на цокольный этаж, где располагались камеру полицейского управления.
– Что за вонь? – закрывая рукавом нос, продолжал идти вниз по лестнице.
– Похоже, чем-то горелым пахнет.
Выглянув из-за угла, Джон первым вошел на этаж.
– Тут чисто, – зажав ноздри пальцами, сказал он. – Но воняет, капец!
– Давай быстро осмотримся и уходим, иначе – задохнемся!
Вдоль коридора располагались камеры различного формата и размера. Цокольный этаж был больших размеров, без излишеств, представляя собой холодную обитель для правонарушителей, которых было не так много в современном, высокотехнологичном обществе. Но при всем этом, камеры не пустовали, в них периодически помещали людей, для острастки или, по протоколу содействия соседним полицейским управлениям. В основном, это были управления из городов низшего уровня, где преступность была на порядок выше.
В нос продолжал бить едкий запах гари, тлена, перегнившей, сожженной плоти. Пройдя несколько поворотов, мы зашли в небольшое ответвление, откуда доносился еле слышимый стон и более резкий запах. По обе стороны от нас продолжали, располагается камеры, где вместо решеток были металлические двери. Электронный замок показывал, что двери в камеру были открыты. Подходя ближе, я осторожно приоткрыл дверь, не опуская винтовку.
– Тьфу, бл... – отвернувшись, закашлялся и плюнул на пол, зажав ноздри пальцами. – Мать вашу, что за хрень?!
Внутри камеры, в разных местах, лежало несколько человек. Их тела были сожжены так же, как и вся, не многочисленная, мебель.
– Что там? – спросил Джон, стоя рядом.
– Заживо сожженные арестанты...
– В других камерах, похоже, тоже самое – вонь и чернь!
Захлопывая дверь камеры, неподалеку, в конце коридора, послышался слабый, обессиленный, жалобный писк:
– Помоги-и...те... Сюда-а-а...
Голос был женский, тихий, практически безжизненный.
– Идем! – хлопнув по плечу Джона, я побежал к камере, откуда доносился голос.
Дверь был закрыта. Схватившись за ручку, я попытался открыть. Схватившись обеими руками, изо всех сил тянул ее на себя.
– А-А-а-а! Черт! Джон! Помоги!
Бросив дробовик на пол, Джон тоже схватился за ручку, упираясь одной ногой в стену.
– Да! Пошла! – стиснув зубы, прошипел он.
Со скрипом и неимоверным трудом, мы сумели приоткрыть дверь, которая была в несколько раз толще предыдущих. Внутри темной камеры, по центру, располагалась лампа, освещая лишь небольшую область под собой.
– У меня все мышцы забились, – сказал Джон, поднимая дробовик. – Что там внутри?
Я двигался не спеша к центру камеры, где находилась, еле дышащая девушка. Руки девушки были выгнуты назад, практически под углом в девяносто градусов. Запястья связаны между собой, а фиксировали руки веревки, которые при помощи лебедки были вывернуты максимально сильно. Ноги девушки были выпрямлены и сильно тряслись. Согнуть их в коленях она не могла, так как это сделать ей не позволял зафиксированный плечевой сустав. Стояла девушка обеими ногами на битом стекле, а к ее лодыжкам были привязаны тяжелые грузы. Подходя ближе, я все более тщательно всматривался в нее и ужасался, тому, что с ней сделали: на шее был металлический ошейник, через который шли две веревки, привязанные другими концами к большим пальцам ног. Лицо девушки было в порезах, так же как грудь, живот, бедра, голень. Спина была вся в рубцах от хлестких ударов термоплетью, некоторые ногти, на пальцах рук, отсутствовали.
– Джон, помоги! – крикнул я ему, махнув рукой.
Найдя рукоять лебедки, я немного ослабил фиксацию девушки, постепенно полностью освобождая ее плечевые суставы от вывернутого состояния. Тяжело дыша, девушка рухнула Джона.
– Блин, мать вашу! – выпучив глаза, он аккуратно держал ее на руках, присаживаясь на пол, отстегнув ошейник.
