"Фантастика 2025-76". Компиляция. Книги 1-35 (СИ) - Стоев Андрей

— А почему в Масляном не сидите? — полюбопытствовал я у встречающего меня Степана Жовкина, управляющего компанией.

— Госпожа Кира приказала, чтобы все службы, связанные с рифами, сидели отдельно, и как можно дальше. Чтобы этих козлов ноги в Масляном не было — это она про рифов так изволила выразиться после того, как с их представителями повстречалась.

Вообще-то, у Зайки с нервами всё в порядке, и вывести её из себя не так уж просто. У рифов, очевидно, получилось.

— Определённые резоны в таком решении имеются, — признал я. — Рифы при первом знакомстве производят довольно сильное впечатление.

— Ещё какое сильное, — вздохнул Жовкин.

Я сочувственно покивал. И в самом деле — чтобы иметь дело с рифами, нужен характер поистине железный. Слабонервный вряд ли сумеет их долго выдержать. Кальцит всё-таки довольно нетипичен — видимо, сказывается долгая жизнь в Рязани, да он наверняка ещё и сдерживается при общении с важным партнёром, от которого многое зависит.

— Пойдёмте же внутрь, почтенный, — предложил я. — Показывайте своё хозяйство.

В общем-то, большой необходимости в инспекции не было, но я всегда предпочитаю увидеть всё своими глазами. Тем более, сейчас предстояла первая серьёзная отправка товаров, и мне хотелось убедиться, что никаких накладок не будет.

Внутри особняка работа кипела — сотрудники бегали взад-вперёд с бумагами, стучали пишущие машинки, — словом, все трудились, как пчёлки.

— У нас сейчас горячее время, — пояснил управляющий. — Послезавтра приходят вагоны из Раппина. Нам надо будет присоединить к ним вагоны с товарами, которые покупались здесь, ну и отправить всё в Рифейск.

— А как оттуда в Доломитный повезёте?

— Придётся постепенно перебрасывать дирижаблем, — развёл руками Жовкин. — Очень дорого, конечно, но другого варианта нет. Дорога ещё не готова — просеку будут рубить и зимой, но отсыпку получится сделать только летом. Если просеку за зиму сделают, то к весне можно было бы пустить вездеходы, но ими ещё дороже выйдет, чем дирижаблем.

— Это понятно, — согласился я. — Пока дорога полностью не готова, других вариантов, кроме дирижабля, нет. Но нас это не должно особенно беспокоить, почтенный — это не наша забота. Дорогу пробивают инженерные части князя, и дирижабль, кстати, тоже княжеский.

Мы неторопливо шли по коридору, и я с любопытством заглядывал во все двери. Никто без дела не сидел, и в целом всё смотрелось вполне на уровне.

— А что вы берёте в Раппине, почтенный? — спросил я.

— Да всё, что только можно, — ответил управляющий. — Берём всё, что готов нам дать почтенный Леннарт. В основном, конечно, продукты длительного хранения — овощи, консервы, копчёную рыбу, а также сухое и сгущённое молоко. Подумываем о доставке свежих продуктов рефрижераторными секциями, но это пока только в планах. Вот, господин, извольте взглянуть — в этой комнате у нас выставка образцов.

Я рассеянно кивал, с изумлением разглядывая консервную банку. На этикетке красовался скалящийся карла в шахтёрской каске, его кирка была прислонена к стене забоя. Ногой он наступал на кучу самоцветов, а в руке держал грубо вскрытую консервную банку. Надпись по кругу гласила: «Шахтёрская доля».

— Какао со сгущённым молоком и сахаром, — пояснил Жовкин.

— Оригинально, — озадаченно прокомментировал я, а затем перевёл взгляд на следующую банку и онемел.

На этикетке была изображена дама впечатляющих габаритов, по-доброму улыбающаяся зрителю. Улыбка пугала. Могучие руки бугрились мускулами, арбузного размера груди рвались из платья, а вся фигура в целом дышала первобытной мощью. Продукт назывался «Мамина титька».

— Сливки сгущённые с сахаром, — доложил управляющий, проследив направление моего взгляда. — Высший сорт.

— Гм, — сказал я в полном ошеломлении. Никаких слов в голову не приходило.

— Требование заказчика, — виновато пояснил Жовкин, правильно поняв мои эмоции.

— Требование? — в замешательстве переспросил я.

— Мы им нарисовали сначала стандартные этикетки — весёлые коровки на цветущем лугу, всё такое. Рифы заявили, что с таких страхуидлов у них детишки пугаться будут — это они наших коровок так обозвали. В конце концов, наш художник прямо вместе с ними по их запросам вот эти этикетки и нарисовал. Они очень довольны остались. Сильно хвалили — сказали, душевно получилось.

— Однако немного пошловато вышло, как мне кажется, — деликатно выразился я, разглядывая богатырский образ.

— Это вы ещё мягко сказали, господин, — полностью согласился Жовкин.

— Наверное, культурная парадигма [360] у них такая, — с сомнением предположил я.

— Осмелюсь возразить, господин, — вежливо, но твёрдо заявил управляющий, — некультурная у них парадигма. Художника избили непонятно за что. Хорошо хоть, уже после того, как он всё нарисовал. Еле-еле уговорил его не увольняться.

— Ах вот как! — В этот момент на меня снизошло озарение. Все мои наблюдения за рифами как-то сразу состыковались вместе и образовали стройную картину. — В общем, будущее общение с рифами ведите следующим образом: пусть их везде сопровождают крепкие ребята, которые не прочь подраться. У Кельмина такие есть, я прикажу, чтобы он их вам выделял. Как только кто-то из рифов начинает буянить, пусть сразу суют ему в морду без разговоров.

— А это не повредит отношениям? — неуверенно спросил Жовкин.

— Наоборот, только улучшит, — усмехнулся я.

В Ярославовы Палаты на этот раз меня не пригласили, а вызвали, причём срочно. Вызов к князю меня порядком удивил — ни малейшей причины для срочного вызова я не видел. На политических фронтах наблюдалось полное затишье — если, конечно, не считать империи, где постепенно заваривалась крутая каша. Новый император взялся за дело весьма решительно.

Я раздумывал над этим всю дорогу до Княжьего Двора, но кроме имперских дел, никакого повода для вызова так и не придумал, так что в конце концов с отвращением пришёл к выводу, что князь опять пошлёт меня в империю. Я ошибся.

В кабинет князя меня запустили сразу, отодвинув в сторону других посетителей, которые проводили меня неприязненными взглядами. Я к таким взглядам давно привык. Вообще-то я предпочёл бы подождать — просто ради того, чтобы не возбуждать излишнюю неприязнь, но решал это, к сожалению, не я. Допускаю даже, что князь это проделывает специально.

— Как дела, Кеннер? — поднял на меня глаза князь. — Садись, рассказывай.

— Что рассказывать, княже? — спросил я усаживаясь. — Дела обычным порядком идут, ничего стоящего твоего внимания.

— Что с твоей дружиной?

— Контракт завершён, собираются домой. Пакуют имущество, составы уже заказаны.

— Заработал-то хорошо? — полюбопытствовал он.

— Видал бы я такие заработки, княже, — в сердцах сказал я.

— А я ведь тебя всегда предупреждал, что с попами связываться не стоит, — напомнил он с усмешкой. — Впрочем, ты, как обычно, вышел с прибылью. Что там с паладином?

— Отправил за ним дирижабль. Мы решили, что лучше ему выехать из империи без лишней огласки. Кто его знает, как отреагируют попы, если узнают, что он к нам собирается. Он, конечно, имеет право поехать куда хочет…

— Но к праву надо ещё иметь возможность на своём праве настоять, — понимающе кивнул князь. — Ладно, я тебя вот по какому делу позвал: что там со сплавами рифов?

— Не знаю, княже, — с удивлением ответил я. — Этим Ренские занимаются. Конкретно Эльма Ренская в Рифейске сидит.

— Ренским ты зачем это отдал?

— Там старейшины рифов начали что-то крутить, а мне некогда было ждать, пока они что-то надумают, — объяснил я. — Мне же надо было товарищество регистрировать и деятельность начинать. Да они на самом деле шевелиться начали только после того, как мы с Кальцитом начали работать, и к Кальциту первые товары пошли. Если бы я их решения ждал, то они бы и до сих пор раздумывали.

— А если сейчас это от Ренских забрать? — князь остро взглянул на меня. — Я поддержу.