Он очнулся от острого противного запаха. Дернулся, понял, что связан, пару раз глубоко вздохнул и медленно открыл глаза.
Небольшая, хорошо освещенная комната. Каменные, местами потрескавшиеся стены с торчащими из них железными скобами. Из обстановки только лежак в углу, голубой магический светильник и деревянное кресло, к которому он привязан широкими кожаными ремнями.
Увидев того, кто находился в комнате, и осознав наконец, куда попал, Райнек похолодел. Перед ним, скрестив руки на груди и слегка склонив голову набок, стоял отрекшийся. Ведь только они носили серые мантии подобного кроя. Он однажды побывал на Чистой площади, где в тот момент происходило аутодафе, видел тех троих, которых везли на эшафот, и запомнил. У него всегда была хорошая память.
Отрекшиеся от истинного Света служили двум Темным братьям-богам Виллу и Сирату. Их именами матери пугали своих непослушных детей. Самый сильный и организованный в Эрантии культ Темных богов, последователи которого получали силу, мучая и убивая своих жертв. Их выслеживали, сжигали и вешали, но люди продолжали пропадать, и эта незримая война длилась с того самого момента, когда Эраст Великий провозгласил себя королем и объявил награду за их головы.
Увидев, что Райнек очнулся окончательно, отрекшийся откинул капюшон и приятным низким голосом произнес:
— Меня зовут Ургам! Мастер Ургам! Здравствуй, юноша, и добро пожаловать в мою скромную обитель!
Обыкновенное, в чем-то даже привлекательное лицо. Аккуратно подстриженная бородка, четко очерченный рот, спокойный взгляд — этот человек совсем не напоминал тех уродов, о которых полушепотом рассказывали сказители во всех кабаках Вайдарры. Да, Райнеку было страшно. Очень страшно. Но показывать свой страх — верный путь на пыточный стол. Боло говорил, что сильный всегда сам определит твою судьбу, а сильные презирают трусов…
— Так уж и добро? — кинув взгляд на перетянутые ремнями руки и стараясь, чтобы его голос звучал спокойно, ответил он. — Вероятно, у меня просто несколько иные представления о гостеприимстве.
— Это для твоего же блага, — не меняя тона, ответил собеседник. — Сейчас ты узнаешь почему.
Отрекшийся поднял рукава мантии, шагнул к Райнеку и положил ладонь ему на запястье.
— Терпи, — посоветовал он.
В следующее мгновение вытатуированная на его запястье змея дернулась, зевнула, а потом быстро переползла на руку привязанного к креслу парня. Тело Райнека содрогнулось от боли. Словно тысячи раскаленных игл одновременно вонзились ему в мозг. Он выгнулся дугой и, не в силах сдерживаться, заорал.
— Все, все, успокойся, — Ургам положил ладонь ему на голову, и боль постепенно начала отступать. — Это каират, когда-нибудь ты сможешь его приручить.
— У меня будет это «когда-нибудь»? — тяжело дыша, прохрипел Райнек.
— Ты, наверное, уже догадался, что из этой комнаты есть только два выхода? — пожал плечами отрекшийся. — Один из них достаточно неприятный, а вот другой откроет перед тобой массу новых возможностей.
— Я… я должен буду кого-то пытать?
— А что в этом такого особенного? — отрекшийся удивленно приподнял бровь и усмехнулся. — У некоторых разумных пыточный стол — это единственный шанс получить право на хорошее перерождение после смерти. Так что для кого-то это даже благо. А что до твоего вопроса, то тебе лично совсем не обязательно кого-то пытать. К Силе ведет множество тропинок, и ты можешь пойти по любой из них, получая ее любым доступным для тебя способом.
Не дожидаясь ответа, Ургам освободил ему запястья. Отошел в сторону и три раза негромко хлопнул в ладоши.
— Принеси мне стул, — приказал он появившемуся в дверном проеме двухметровому детине и, обернувшись к Райнеку, добавил: — И фляжку малиссы для нашего гостя.
— А это? Что это было такое? — разминая затекшие руки, поинтересовался тот.
— Каират — это тотем и твоя защита от проявлений твоего же Дара. Он поможет тебе разобраться в себе и присмотрит за тобой. Я же смогу видеть, что происходит с моим учеником на первых порах обучения.
— Вы… вы собираетесь меня учить? — принимая протянутую ему фляжку, удивленно переспросил Райнек.
— А что в этом такого? — пожал плечами отрекшийся. — Самостоятельно пробудивший свой Дар некромант заслуживает самого пристального внимания. Но не в этом суть. — Ургам уселся в принесенное кресло и внимательно посмотрел Райнеку в глаза. — Позже я поведаю тебе, что ты должен будешь сделать. Пей малиссу, она восстановит тебе силы и укрепит твой Дар. Пей и рассказывай.
И Райнек рассказал. О себе, о смерти отца, о своих метаниях и ненависти. Зачем что-то утаивать от человека, который собрался тебя учить? Мастер слушал, не перебивая. Когда рассказ был закончен, Ургам встал и, заложив руки за спину, несколько раз прошелся по комнате.
— Все гораздо интереснее, чем я мог предположить! — задумчиво произнес он и, повернувшись к Райнеку, добавил:
— Значит, замки ты открывать умеешь?
— Да, практически любые, — пожал плечами тот, — кроме, пожалуй, магических.
— Магии там нет… магия в другом… — так же задумчиво произнес Ургам. — Но… тебя словно послал сам Господин.
— А что я такого должен сделать? — настороженно переспросил его Райнек.
— Каждый из нас всегда готов что-то сделать. Важны мотивация и плата. Вот ты, — отрекшийся посмотрел ему в глаза и улыбнулся. — Что ты готов сделать, если в качестве платы тебе предоставят возможность убить твоего врага?
— Все! — не колеблясь ни секунды, ответил Райнек. — Я готов ради этого умереть!
— Умирать не нужно, — покачал головой Ургам и с некоторым сомнением во взгляде оглядел комнату, в которой они находились. — Пока поживешь здесь. Еду и книги тебе будет приносить Г’Ларн. Из комнаты не выходи. Тебе еще рано. Я позову тебя, когда придет время.
Он просидел в той комнате три дня. Кормили его хорошо, дверь не запирали. В единственной книге, что принес ему отрекшийся, говорилось о том, как нужно контролировать свой Дар. Какие-то упражнения, рисунки и формулы. Он честно пытался во всем разобраться, но не преуспел и махнул рукой. Когда будет нужно, ему объяснят.
Его пробудившийся Дар ощущался теплым комком в верхней части живота и легким покалыванием на кончиках пальцев. Приятные и в чем-то пугающие ощущения одновременно. Руки чесались попробовать что-то из изображенного в том переулке, но благоразумие каждый раз брало верх. Странно — он прекрасно помнил, что делал тогда: как тянул из себя Силу, как направлял ее вдоль земли. Помнил и в любой момент мог повторить. По крайней мере думал, что сможет это сделать.
Время тянулось для него медленно, вопросов накапливалось все больше. В какой-то момент он даже решил, что его новообретенный учитель про него просто-напросто забыл. Но, как известно, любое ожидание когда-нибудь заканчивается.
Его позвали утром четвертого дня. Зашедший в комнату Г’Ларн смерил постояльца тяжелым взглядом, бросил короткое «Пойдем, брат!» и, не оборачиваясь, вышел.
Они прошли по узкому, слабоосвещенному коридору мимо четырех запертых металлических дверей, повернули на развилке направо, спустились по широкой каменной лестнице и остановились перед двустворчатой стальной дверью, на одной из створок которой была изображена кусающая свой собственный хвост змея.
— Иди, мастер ждет тебя, — отрекшийся легонько подтолкнул его в спину, но сам заходить не стал.
Тихо скрипнула дверь, и Райнек оказался в просторной квадратной комнате с высокими каменными потолками. На мгновение ослепнув от бьющего в глаза магического освещения, он проморгался, сделал пару шагов вперед и замер. В центре комнаты, на широком металлическом столе лежал барон Айзек. Полностью обнаженный и накрепко привязанный к столу широкими кожаными ремнями. Рядом стоял столик поменьше, с аккуратно разложенными инструментами, назначения большей части которых Райнек не мог себе даже представить. Ножи с прямыми и искривленными лезвиями, пилы, изогнутые сверла… даже у него, находящегося по другую сторону стола, от вида всех этих пыточных приспособлений по спине побежали мурашки. Но затем все чувства вытеснила ненависть.
