Черный Беркут (СИ) - Горъ Василий

— Вы параноик. Но параноик правильный… — уважительно хмыкнула государыня и снова заскрипела зубами. На этот раз из-за того, что моя жена насильно усадила ее на землю и начала разминать то ли напрочь затекшие, то ли растянутые мышцы бедер.

Несмотря на эту помощь, Воронецкая смогла встать только минут через двадцать и, потерев спину, мрачно вздохнула:

— Не приживи я в свое время регенерацию и не раскачай ее до насыщения, позвоночник стерся бы в труху. А сейчас всего-навсего ноет поясница и чуть-чуть отдает в заднюю поверхность правого бедра. Впрочем, все это — мелочи, не стоящие внимания: не подари вы мне, Игнат Данилович, лесной комплект Искр, я бы досюда не доехала…

— И я… — тихонько добавила Татьяна.

— Если что-то делать, то делать хорошо… — буркнул я, спросил, готовы ли они к началу движения, получил четыре утвердительных ответа и вздохнул: — Тогда наощупь выстраиваемся в следующий ордер: Надежда, я, Людмила Евгеньевна, Виктор, Таня, Света и Оля, по моей команде скидываем пелену, поднимаем стены и идем след в след…

Выстроились, скинули, подняли, неспешно вышли на опушку, поперли за Ермаковой и были замечены часовыми. Не прошло и двух секунд, как на заимке мгновенно начался структурированный бардак: Дмитрий Львович, Ксения Станиславовна и половина высокоранговых Одаренных помчались к нашей стороне высоченного забора, причем большая часть — рывками. Потом генерал и целительница вылетели за калитку и остановились, а восемь Бояр и два Богатыря, продолжив движение, на очень хорошей скорости добрались до нас, прикрыли «коробочкой» из своих тел и мощнейших воздушных стен, одновременно развернулись и проводили до заимки. Слава богу, без каких-либо эксцессов — вопреки моим опасениям, по Воронецкой не отработал даже самый завалящий снайпер. А потом началась суета. Причем весьма интересная — Веретенникова грозным рыком организовала себе проход к Императрице и сходу вцепилась в ее запястья, а Ляпишев… первым делом подошел ко мне и молча пожал руку, а уже потом поздоровался с Воронецкими и всей остальной толпой, спросил, нет ли среди нас раненых, выслушал мой ответ, облегченно перевел дух и сообщил, что очередная колонна бронемашин подойдет минут через сорок-сорок пять.

— Вы гоняете их туда-обратно? — поинтересовался Виктор, натянувший на себя маску Великого Князя.

— Так точно, Ваше Императорское Высочество! — молодцевато ответил генерал. — Кстати, не зря: два первых и четвертое возвращение колонны в Большой Мир выдались жаркими — мы безвозвратно потеряли три броневика, зато уничтожили в общей сложности сорок четыре заговорщика и еще шесть человек взяли живыми.

— С нашей стороны жертвы были?

— К сожалению, да, Ваше Императорское Высочество: восемь человек погибло, а девять — ранено.

— А как дед?

— Лютует, Ваше Императорское Высочество — вырезает под корень всех, кто имел хоть какое-то отношение к заговору. А таких обнаружилось как-то уж очень много…

Виктор набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Видимо, пытаясь унять гнев. А я воспользовался представившейся возможностью и спросил, выбрались ли из Пятна пилоты «Стрекоз».

Генерал помрачнел еще сильнее и отрицательно помотал головой:

— Насколько я знаю, пока нет…

Глава 32

24 июля 2513 по ЕГК.

…От роли быстроногого скакуна я не оклемался даже к понедельнику. Нет, продрав глаза в районе десяти утра, вполне осмысленно встал с кровати, принял душ и добрался до холодильника, но чувствовал себя сломавшейся куклой. Поэтому взял здоровенный шмат ветчины и литровую упаковку сока, очередной раз посмотрел прозрением на все еще дрыхнущих девчонок, решил их не будить, спустился на пляж, упал на лежак и вгрызся в мясо, которое забыл порезать. Ермакову заметил только после того, как ее «силуэт» вдруг вбежал в область досягаемости любимого навыка. И отрешенно удивился, сообразив, что она тренируется.

Кстати, княжна меня тоже заметила. После того, как вылетела на пляж. Но вместо того, чтобы забить на пробежку, поздоровалась, проносясь мимо, и умотала на следующий круг. Поэтому следующие минут двадцать с гаком я дышал чистым морским воздухом в гордом одиночестве, изредка мысленно благодарил Дайну за умение чувствовать мое моральное состояние и залипал на море.

К сожалению, Надя знала меня не в пример хуже — добив обязательную дистанцию, пришла ко мне, остановилась рядом с лежаком и посочувствовала:

— Что, все никак не отойдешь?

— Угу… — нехотя буркнул я.

— Сама такая… — со вздохом призналась она. — И, если бы не склонность к полноте, вынуждающая тренироваться, как проклятой, дрыхла бы до потери пульса.

Я понимал, что это не попытка урвать комплимент, а констатация факта, тем не менее приоткрыл один глаз, оглядел женщину с головы до ног и сказал чистую правду:

— Результат твоих трудов радует взгляд.

— От твоей радости и твоего взгляда не воротит… — криво усмехнулась она, села на соседний лежак и вытянула ноги. — А у абсолютного большинства так называемых благородных во взгляде либо похоть, либо страх, либо и то, и другое… Кстати, об этих уродах: новости смотрел?

— Неа.

— А я провисела в Сети до трех ночи. И до сих пор плавлюсь от восторга: выкорчевывая гниль, Воронецкие арестовали порядка сорока влиятельнейших и, в то же самое время, подлейших аристократов. И, что сводит с ума сильнее всего, отправили в изолятор спецотдела обоих моих заклятых врагов!

— Поздравляю!

— Поздравлять пока рано! — неожиданно жестко заявила княжна и сразу же извинилась: — Прости: я вся в предвкушении и… дико боюсь, что они как-нибудь выкрутятся.

— Поболтай с ней… — внезапно посоветовала Дайна. — Она действительно на нервах и, по моим ощущениям, жаждет выговориться.

Я едва заметно кивнул и высказал свое мнение:

— Не выкрутятся: Император в бешенстве и, как мне кажется, предпочтет перестраховаться. А Императрица — насколько я разобрался в ее характере — постарается впечатлить колеблющихся до дрожи в коленях. Так что поможет мужу воздать сторицей даже сочувствовавшим или дожидавшимся развязки, дабы потом примкнуть к стану победителей.

— Да, Людмила Евгеньевна, пожалуй, одна из самых жестких личностей в роду Воронецких. Хотя по крови и Тимашева.

В этот момент проснулась Света, не обнаружила меня на законном месте и привычно огляделась прозрением. А когда увидела меня на пляже, помахала рукой и жестами пообещала прибежать минут через десять.

Я тоже ей помахал. Левой рукой, которая Наде была не видна. И зевнул часть следующего монолога княжны:

— … в армии — арестовано два генерала, шесть полковников и так далее. Я сталкивалась почти со всеми и могу с уверенностью утверждать, что рыльце у них в пушку. А еще неплохо представляю наиболее вероятные последствия этой чистки: Воронецкие, вне всякого сомнения, начнут ставить на вакантные должности своих людей, которых у них, как оказалось, не так уж и много. И… с вероятностью процентов в девяносто с гаком предложат вернуться на службу и мне. Причем как бы не на должность командира Второй Отдельной Бригады Особого Назначения.

— А ты этого не хочешь? — осторожно спросил я, как-то почувствовав, что этот вопрос для нее тоже достаточно неприятен.

Ермакова нервно облизала пересохшие губки и пожала плечами:

— Не знаю, Игнат. С одной стороны, еще совсем недавно я в принципе не представляла жизни вне армии и чувствовала себя на своем месте. Но меня предали. Даже те офицеры, которых я считала становым хребтом батальона. И я больше не смогу на них положиться, а воспитывать новых с нуля уже не хочется. В то же самое время я не нашла себя и на гражданке — да, устраивала спектакли одной актрисы на мероприятиях высшего света и дралась на дуэлях, но только ради мести и в лучшем случае раз в неделю. А все остальное время не жила, а существовала. В общем, если Воронецкие избавят меня от врагов и, тем самым, лишат последней «радости», то разнесут стержень, позволивший не сломаться.