– Будь ты проклят, сволочь!
Мне только и оставалось, что шипеть.
В ответ его кулак больно врезался мне в живот, словно выбивая воздух.
– Ответ неправильный. Скажи: «Да, папочка. Сделаю всё, как ты скажешь». Давай, Сандра, это не сложно. Ну же? Не заставляй меня быть с тобой жестоким. Мы ведь оба этого не хотим?
Может быть, кого-то и могли обмануть мягкость его голоса и улыбки, но я-то знаю этого гада почти как саму себя. Чем нежнее выражение его лица, тем гнуснее и гаже будет следующая жестокость. Если Рэю придёт в голову такой каприз он, не задумываясь, переломает мне все кости, а потом заново заставит их срастись. Да ещё и Энджела в это втянет. Братец, конечно же, охотно оттянет гнев Рэя на себя, лишь бы я не пострадала. И наш любимый домашний адский сценарий повторится заново.
Вот, казалось бы, что проще – притвориться, отступить? Подчиниться? Но не в одном Рэе живёт бес. Он есть в каждом из нас, тех, в ком течёт проклятая, отравленная кровь. Плоть от плоти Рэя, я тоже умела играть в эту игру под названием: «Заставь собственными руками выковать себе маленький личный ад».
Я знала, Рэй не отступит. Просто не сможет.
Но знала и другое – поднимая руку на меня он каждый раз мучается сам. А я люблю, когда он мучается.
– Иди ты со своими угрозами и предложениями!
Его рука сжалась на моём горле, впечатывая в кресло.
– Дура! Я тебе не тигр, чтобы дёргать меня за усы. Ты сделаешь так, как нужно или очень об этом пожалеешь.
Я с ненавистью смотрела в его красивое лицо, мечтая увидеть Рэя мертвым.
Подари мне, Боже, Санта Клаус или счастливый случай этот подарок! Сделай так, чтобы он сдыхал долго, в муках. Чтобы боли, которую он так щедро раздаёт, хватило с лихвой на него самого. Чтобы его хвалёная выдержка, которой он так кичится, треснула, как перезрелая дыня. Чтобы ему подавиться ей!
– Ну так что, Сандра?
– Да, папочка. Сделаю всё, как ты того пожелаешь.
– Вот умница, – довольно хмыкнул Рэй, отпуская меня.
И вновь потянувшись за очередной бутылкой.
Хлебай, тварь хоть ухлебайся. Даст бог дожить до этого светлого момента.
– Ну, не делай такого лица, Санда. Подумай о хорошей стороне вопроса.
– Она есть?
– Конечно. Всё то время, которое ты будешь вынуждена проводить рядом с Эленджайтами, ты будешь избавлена от моего ненавистного общества.
Я смерила его взглядом. Хотела озвучить тот банальный факт, что, куда бы я не пошла, тень моей проклятой семейки потянется следом, и тень папочки – в первую очередь. Но промолчала. Какой в этом смысл?
– Я так понимаю, следует объяснить, с чего мне вдруг потребовалось заручиться твоей помощью?
– Все давно привыкли к тому, что твои капризы не отличаются последовательностью.
– Моё безумие больше показное, чем настоящее, оно лишь видимость. В любом случае я и в половину не так безумен, как Синтия Элленджайт, которой ты пытаешься симпатизировать.
– Не трудись что-то обосновывать, твой главный аргумент я уже выслушала. Пока твоя удавка способна дотянуться до моей шеи, я буду тебе повиноваться. Но не поворачивайся ко мне спиной. Я тебе не союзник и не друг.
Я направилась к выходу.
– Не торопись, – полетело мне в спину. – Мы не закончили.
– Что ещё? – от раздражения я едва не притопнула ногой.
– Синтия дожидается результатов нашего… хм-м… разговора?
– Хочешь, чтобы я поехала с ней прямо сейчас?
– Способность мобильно реагировать на ситуацию одна из лучших человеческих качеств.
– Подведём итоги, чтобы ничего не напутать. Ты хочешь, чтобы я отправилась с твоей венценосной жёнушкой в её заново отстроенный дом и там делала вид, будто выполняю порученную ей работу. Впрочем, без особого рвения, чтобы не вызвать ненужных подозрений. Пользуясь ситуацией, я должна соблазнить и привязать к себе Альберта Элленджайта с тем, чтобы перетянуть его на нашу сторону. Но тоже без особого рвения. Жениться он всё-таки должен на Катрин, ведь без этого брака мы все не получим доступ к пресловутым денежным активам легендарных предков. Всё правильно?
– Можешь быть умницей, когда захочешь. Собирайся. Синтия хочет заполучить тебя прямо сегодня, сейчас. А то, что она хочет, она обычно получает. Будь с нею осторожна. Очень. Как с особо ядовитой и опасной змеёй, способной ужалить в любой момент и от которой нет противоядия.
Что касается змея и прочих хищников – так я живу в серпентарии. Ползучие гады меня не пугают с тех самых пор, как я научилась ходить.
Перед отъездом мне ужасно хотелось поговорить с Энджелом. Каждому из нас нужна поддержка близкого.
Или её иллюзия.
Хотя бы просто сказать… но он развлекается с этим своим недодохликом – Артуром.
При одной мысли о сладкой парочке во мне поднялась горячая волна ярости и негодования. Как я надеялась, что Артур исчезнет из нашей жизни! Но всё стало только хуже. Если до его исторической ласточки с небоскрёба Рэй понятия не имел о младшем сыне, то после несчастного случая Ливиану зачем-то припекло рассказать о существовании Артура папочке. Рэй охотно принял сложившееся положение дел, в смысле связь двух непутёвых сыночков, в некоторых вопросах он до тошноты толерантен. Так что теперь наши милые голубки могут продолжать отношения не таясь.
Одна правда – покинуть наш гадюшик, пусть даже на время, это к лучшему.
Энджел, вынужденный беспокоиться о моём благополучии, может быть, наконец, завяжет с очередным загулом, покинет своего единокровного любовника и наркоту?
Я поймала себя на том, что судорожно мечусь по комнате, собирая вещи. Кружу на одном месте, перекладываю по десять раз туда и сюда одно и тоже. А мысли мои раз за разом возвращаются к брату.
Пусть в последнее время выяснилось, что у меня их целых три, но в сердце жил только один.
Легко рассуждать о том, что нельзя влезать в жизнь других людей. Что близкого человека нужно принимать таким, какой он есть.
Но я не могу принять Энджела таким, какой он есть! Смириться с пороками любимого человека это значит смириться с его гибелью. Я не хочу! Да и элементарно не могу принять, как данность, то, что от того Энджела, которого я знала и любила, остались одни руины, а, может быть, и того меньше.
До появления в нашей жизни Артура я терпела все закидоны моего брата-близнеца. Я оправдывала его поведение, ведь многим его поступкам действительно находилось объективное оправдание.
Но этой губительной братской страсти я ни понять, ни оправдать, ни, тем более, принять. И, не стану таиться, я была бы рада, если бы Артур умер. Или остался парализованным до конца своей жизни, где-нибудь подальше от нас.
Возможно, так бы и было, но, если верить Ливиану, Альберт Элленджайт и тут сунулся своей смазливой бабьей физиономией! Этот красавчик дважды перешёл мне дорогу. Спас жизнь Рэю, поставил на ноги Артура. А я, словно злобная фурия, подобно Злой Королеве из недоброй сказки, не нахожу себе из-за этого покоя.
Что ж? Предложение Синтии даёт мне возможность нажать на паузу и заняться чем-то, что ни связано с Эджелом.
Чёрт! Энджел! Я так надеялась, что он влюбится в нормальную девушку и побудет, пусть недолго, нормальным и – почти счастливым.
Эта его Фиалка в самом деле запала ему в душу, но возникло папочкино задание, потом некстати выздоровел Артур и всё покатилось к чёрту.
Всё тошнотворно и мерзко.
Мерзко до такой степени, что я вынуждена ненавидеть единственного человека, которого люблю.
Когда-то Энджел был вынужден окунуться в порок, чтобы спасти от него меня. Он делал это без души и это было с его стороны жертвой. Но теперь он научился находить радость в том, что раньше принимал с отвращением.
Я понимала, что во многом это закономерно и предсказуемо, что, наверное, так и должно было случиться. Не могло быть по-другому. Понимала, но ничего не могла с собой поделать.
Я чувствовала себя так, будто брат бросил меня. Оставил. Предал.
Из-за этого своего Артура.
