Есть такие рисунки, которые невозможно спутать с чем-то иным и карты — яркий тому пример. Они похожи только сами на себя и ни на что другое.
На карте был изображён остров, похожий очертаниями на спящую кошку, свернувшуюся клубочком. Отдельными отметками была помечена бухта и источник около неё. Крестик тоже нашёлся. Он был почти в самом центре острова, а надпись в несколько слов, сделанная на незнакомом языке, наверняка была подсказкой.
— Тут ещё что-то есть, — вытряхнул Федр из остатков футляра бархатный мешочек, на удивление неплохо сохранившийся.
Там оказались камни. Шесть необработанных ярко-красных кристаллов, размером с небольшую сливу.
— Рубины… — выдохнул приятель, осторожно раскладывая камни в линию.
— Ну, ты красавец! Поздравляю! Теперь ты богат.
— Мы богаты, — поправил меня Федр, — Без тебя я бы не получил ни благословления, ни Навыка. А потом, ты со мной всем делишься, значит и я должен поступать так же.
— Федр — это очень большие деньги. Подумай хорошенько. Не спеши и не горячись, — попытался я обуздать его порыв.
— Уже подумал. Релти всё видит, но дело даже не в ней. Я знаю, что так будет правильно, — уверенно произнёс мой друг, и засопев, начал распаковывать остальные колбаски с монетами.
Пока я размышлял, а будет ли правильным принять такой подарок, Федр вытащил из самой толстой колбаски здоровенную золотую монету, которая по своим размерам была даже немного больше и толще, чем юбилейный рубль времён СССР.
— Надо будет в обменной лавке узнать, сколько за такую дадут, — пробормотал он, подкидывая тяжёлую монету на ладони.
— Ни в коем случае. Сначала стоит узнать, сколько они у коллекционеров стоят.
— Ты знаешь, кто их коллекционирует?
— Думаю, я знаю, кто мне подскажет, где таких коллекционеров можно найти, — поправил я Федра, вспомнив о лэре Фливери и о разговоре с лэром Мердоком.
Интермедия 19
Женская раздевалка. Студентки третьего курса обсыхают после душа и отдыхают после двух часов физкультуры. Почти все голые, и лишь некоторые из них обернули вокруг талии полотенце.
— Ой, девчонки, я только что та-а-акую новость узнала!
— Когда успела? Тебя же с занятий к целителям отправили.
— Так там целительницы и болтали меж собой.
— А ты подслушивала…
— Они громко разговаривали, а одна из них как раз моей ногой занималась.
— Ты новость рассказывай!
— Они говорили, что Ларри Ронси вчера своей старосте дорогущий браслет подарил. Пригласил её в кафе к магам Воды, заказал полный стол вкусностей, и там при всех его вручил.
— Как романтично…
— Пф-ф-ф… Откуда у него деньги на дорогой браслет? Наверняка это была какая-то медная финтифлюшка.
— А вот и нет! Это был самый дорогой браслет из лавки артефакторов. Да вы его видели. Он там один без цены стоял на самом видном месте. Его лэр Фливери собственноручно сделал.
— У-у, что-то ты загибаешь. Ты хоть знаешь, сколько работы мастера стоят? За такой браслет ему не меньше тысячи золотых дадут.
— Ой-ёй, пятьсот, не больше. У моей тётки браслет ничуть не меньше.
— Да что ты понимаешь. У меня среди артефакторов парень знакомый есть.
— Это который тебе серебряное колечко с камушком подарил. Интересно, за какие такие заслуги?
— Не твоё дело!
— Ха-а, значит, я угадала…
— Вот я тебе сейчас…
— Девочки, вы ссориться будете или новости слушать? Я столько интересного узнала…
— Я вызываю тебя на поединок!
— Согласна. Вечером на арене поговорим.
— Всё? А теперь разойдитесь и дайте послушать, что в мире творится, а ты продолжай, — хмуро вмешалась крепкая девица, вклиниваясь между двумя разгорячёнными подругами.
— Одна из целительниц сказала, что совсем не так давно в нашем храме сразу трое с благословлением побывали.
— Надо же. Давно такого не было. Релти стала благосклонна к Белговорту?
— А теперь самое интересное и таинственное. Вы помните, что Ларри Ронси получил двойное благословление? Так вот — он недавно получил ещё одно. Вслед за ним благословление получил его друг Федр, а потом Элина Смайль, из двадцать пятой группы.
— Она-то тут при чём?
— Я так же подумала, но оказывается — это единственная девушка, которую Ларри в свой клуб принял!
— Это что же она такое сделала, чтобы благословление заработать?
— Да я бы за Навык хоть что…
— Ты-то понятно.
— Всё-таки я тебе сейчас врежу.
— Придержи свою злость до арены.
— Но и это не всё. Ларри подарил браслет Эмгане Биструд, своей старосте.
— Ты это уже говорила…
— Мне одной кажется странным, что эта Эмгана в одной карете с Ларри в центральный храм ездила себе за Навыком? Говорят, Знаки у неё и у Ларри чуть ли не в одно время цвет поменяли. Прямо на глазах у всей группы.
— К нам в Академию попал посланец богини Релти?
— Говорят, его на первом курсе чморили все, кому не лень…
— Похоже, зря они это делали…
— А мне попросту завидно. Вот. И браслетик хочется… — донесла своё мнение распространительница новостей.
Громкие вздохи девушек выразили ей общую солидарность по обоим пунктам сразу.
* * *
Найти преподавателя по единоборствам мне помог лэр Дигр.
— Если за месяц Густав тебя хотя бы раз похвалит или ты ему по морде попадёшь, то можешь считать, что мне ты зачёт за год сдал, — напутственно хлопнул Балич меня по плечу.
Вопреки канону мой будущий сэнсэй был блондинистого вида и имел серо-голубые глаза, широко распахнутые и придававшие ему удивлённый вид, не лишённый некоторой артистичности.
Договорились мы с лэром Густавом Тедориком на восемь двухчасовых занятий в месяц.
Плата в два золотых за этот цикл занятий не показалась мне чрезмерной. Отчего-то я был уверен, что мне достаточно будет «вспомнить» то, чего я никогда не знал. Откуда-то же накатывают на меня порой прозрения по апперкотам или уязвимым точкам на теле человека. Ни Ларри, ни Сергей Вяткин никогда ничего подобного не изучали. Думаю, стоит разбудить эти знания, а когда они активируются, начать приучать тело и мышечную память к тем приёмам, ударам и связкам, что станут доступны.
Внешняя безобидность лэра Тедорика оказалась обманчивой. На первом же занятии он вдоволь повозил меня мордой об пол зала и если бы не защита из жилета, подбитого войлоком, то он и ребра бы мне качественно пересчитал. Целители устали бы переломы лечить. Лишь ближе к концу занятия, во время третьего спарринга, я перестал быть грушей для битья и начал огрызаться.
За два часа мы провели три спарринга по пять минут. Всё остальное время у меня ушло на отработку показанных им движений и акцентированные удары по груше руками и ногами.
— Что могу сказать: — для первого раза совсем не плохо. С кем-то занимался? Школа чувствуется, но не пойму, какая, — спросил у меня Густав после тренировки, — Особенно ноги твои удивляют. Признаюсь, даже для меня было много неожиданностей.
— Сосед у нас в охране важного вельможи служил, пока на пенсию не ушёл. Он кое-что нам показывал, когда мы пацанами были, а потом сами тренировались. К концу школы я тренировки совсем забросил и сейчас многое вспоминать приходится.
Понемногу привыкаю врать, на ходу изобретая правильные сорта лапши, предназначенные для ушей собеседников. К счастью, особой потребности в этом нет, но всё-таки мне не всё подряд можно рассказывать и невпопад отвечать на неудобные вопросы. Ибо чревато.
— Ага. Значит мне не показалось, что ты словно силишься что-то вспомнить и раз от разу у тебя оно лучше получается. Кстати, скорость у тебя неплохая. Поменьше бы головой думал — вообще было бы здорово. Не стоит думать каждый раз куда и как ты ударишь. Тело должно само работать. Ты же дышишь, не думая, как ты это делаешь, ходишь не думая, бегаешь. Голова должна всего лишь определить, куда бежать и с какой скоростью, а всё остальное тело само сделает. Пробуй выполнять те связки движений, что мы сегодня учили, думая о чём-нибудь другом.
