Ливония (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Основные же лодьи ждут войско в Калуге. Туда он завтра по утру в своём новом возке и отправится.

Глава 4

Событие девятое

Войско разное. Есть, за которое совсем не стыдно, а есть… обычная поместная конница, сейчас спешенная. Конница тоже будет. Нужна разведка, нужна сотня — другая для завязывания боя и потом для преследования бегущих, ускорение товарищам татаровьям придать.

За кого не стыдно? За потешных точно не стыдно. Начиная с 1544 года каждый год, кроме 1545, когда потешных добавилось всего шесть человек, их число увеличивается на двадцать пять отроков. Уже в 1546 году его тридцать «ветеранов» разъехались по всей стране и прошерстили всех служивых дворян и детей боярских с их боевыми холопами — послужильцами, составляя списки будущих призывов. Критерия два, первый самый важный — отец должен быть ростом не меньше метра восьмидесяти. Чтобы не заморачиваться каждому было выдано копьецо такой длинны. Выше — говори фамилию, ниже — иди каши больше ешь. И это не дурость Борового и не прихоть. Он гренадёров набирает. Они будут гранаты кидать. И мощный, высокий человек забросит гранату дальше низкорослого хиляка при одинаковой подготовке. И через век примерно во всех государствах Европы будут гренадёров набирать, учитывая в первую очередь рост.

Второй критерий из этой же оперы. Отец должен быть не жердью сутулой, а вполне широкоплечим здоровяком. Генетика — наука, и яблоко от яблони — народная мудрость. Мальчики были в таких семьях все переписаны с двухлетнего возраста и до одиннадцати лет, когда их и призывают в потешное войско. Девочки тоже переписаны и часть из них попадёт в медицинскую школу. Юрий даже дальше пошёл. Этим семьям в год выдаётся три рубля на то, чтобы этих пацанов хорошо кормили. Нет, он не дурак и понимал, что отдельно никто готовить для пацана в большой семье не будет, что размажутся эти три рубля на всех детей, да и на взрослых. Но три рубля — это приличные деньги и на пропитание должно хватить всей семье, тем более что поместная конница и без того живёт гораздо богаче крестьян или мелких ремесленников. Нужна белковая диета и эти три рубля называются в народе: «деньги на яички». Когда их выдают отцу, то перечисляют список продуктов, на которые их потратить нужно, и первыми в том списке идут яйца.

Всего за десять лет, если пропустить 1545 год, призвано в потешные двести пятьдесят шесть человек. К сожалению, в поход этот меньше пойдёт. Не пойдут последние две группы — малы ещё. Это ладно, но и убыль есть. Они ведь не только учатся и тренируются эти десять лет, каждый год практически принимают будущие гренадёры участие в сражениях. Крымцы лезут и лезут каждый год на север за живым товаром и Калуги им не миновать, так что когда из крепости, а когда из-за засеки приходится пацанам пострелять. И в них стрелы летят. Семнадцать человек погибло за десять лет и трое выведены из состава роты из-за инвалидности. Раны были тяжёлые, их выходили, но у одного после ранения рука усохла, а двое захромали. Домой спиваться их не отправили. Продолжают служить дядьками при новобранцах, но в походы, ясно, не ходят. Итого: вместе со своим командиром Егором Коноплёвым в Орёл отправится рота гренадёров в количестве ста восьмидесяти пяти человек. Все вооружены до зубов. У каждого есть тромблон, у каждого два пистоля колесцовых малых, для ближнего боя, и у каждого карамультук или, пусть будет, штуцер. Длинная винтовка со стволом в метр десять сантиметров с нарезами в стволе. Стреляют они пулями Петерса. Карамультуками по привычке называют, на самом деле все они изготовлены, как и тромблоны, на оружейном заводе Пахома Ильина. Огромное предприятие бывший мастер единоличник организовал, десятками тысяч пищали и прочие стреляющие штуки выпускают на его заводе. И не чёрные они вовсе, приклады и цевье с ложей покрашены в зелёный цвет, под цвет формы гренадёрской роты.

Кроме огнестрела у всех ещё есть сабля из хорошего шведского железа. И последний дивайс — штык-нож, который можно прикрепить к стволу карамультука тем же способом, что в будущем будет крепиться к автомату Калашникова, нужно надвинуть его пазами на упор основания мушки, а кольцом на венчик, приклёпанный к стволу до полного закрывания защелки. Чтобы всё это носить, есть разгрузка, которая сделана из парусины выкрашенной в цвет мундира, со вставками пластинами из закалённой стали. Почти бронежилет вышел в итоге, от удара саблей точно хозяина убережет, а огнестрела у крымцев почти нет. Много тяжелого железа получается. Ну так и выбирает Юрий пацанов крепкого телосложения гренадёрского роста. Старшим сейчас двадцать три года, как и ему, и они — лоси эти двухметровые, даже и не замечают почти двадцати кило оружия.

Ещё за кого не стыдно? За миномётный батальон тоже совсем не стыдно. В нём четыре сотни человек только артиллеристов и сто миномётов. Есть ещё сто возчиков с парой лошадей, запряжённых в мини-фургон по типу студебеккеров американских переселенцев. В них и перевозится миномёт с запасом мин. Но не в этот раз. В Орёл всё это пойдет в лодьях по Оке. И назад, бог даст, тоже по реке вернутся.

В батальоне три роты. Самая маленькая рота использует и самые маленькие миномёты. Это семидесятипятимиллиметровые. Их всего двадцать штук. Вторая рота работает восьмидесятипятимиллиметровыми. Этих сорок штук. В третьей роте тридцать пять стомиллиметровых бандуры. Тяжёлые гады, но зато и взрыв мины впечатление производит — это совсем не те детские хлопушки шестидесятимиллиметровые, с которыми отправились в Казань воевать десять лет назад. Тем более, что и порох другой теперь используют. Нет, не бездымный. Просто поиграли с составом и крупностью. Сейчас порох содержит семьдесят пять процентов селитры, а чтобы не слипались зёрна их молотым графитом посыпают. Удалось наладить экспорт графита из Англии. Теперь и на карандаши хватает, и на порох. Тем более, что графит идёт как отходы. Всем нужны куски, а русские дебилы согласны покупать бой и вообще крошку получающуюся при распиловке графита.

Хотелось бы увеличить силу взрыва. Юрий Васильевич читал в книгах, как попаданцы нитроглицерин и динамит делают. И что? Там опять всё та же азотная кислота. Ну, не химик он, в школе трояк был по этому предмету. Вот профессора приедут, освоятся, и если им понравится жизнь в Москве, то можно попробовать через них пригласить химиков или сейчас алхимиков из Европы. Ничего, Москва не сразу строилась, и высшее образование тоже вдруг не появится. Слона по кусочкам нужно есть. Будет в России, в Москве, и химический университет имени… А кто там главный алхимик? Николя Фламель. Он больше никого и не помнит. А нет. Парацельс ведь тоже чего-то химичил. Стоп! Сейчас в Англии есть Джон Ди. Тот самый, что наколдует шторм и потопит Великую Армаду. Его сына Артура пригласит Михаил Романов и он четырнадцать лет будет придворным лекарем. А почему бы и отца не позвать?

А университет химический, конечно, именем Парацельса назвать. Звучит же — Московский Химический университет имени Парацельса. (Парацельс — Фили́пп Аурео́л Теофра́ст Бомба́ст фон Хо́хенхайм, нем. Philippus Aureolus Theophrastus Bombastus von Hohenheim). А потом пусть переименуют в имени Менделеева.

Событие десятое

Не хуже миномётного батальона и артиллерийский полк. В нём больше тысячи человек и полторы сотни орудий всех калибров. Звучит грознее, чем есть на самом деле. Из этих полутора сотен пушек семьдесят — это всё те же фальконеты, что установлены на вертлюге на носу струзя — лодьи. Корабликов больше, но на них воевать не придётся, они останутся в будущем Орле. Фальконеты потому имеют ещё и станину по типу миномётной почти, чуть массивней. Стреляют из них не в полный рост, а с колен, пришлось уменьшить высоты вертлюги из-за того, что увеличили калибр. Сейчас это совсем не те первые почти игрушечные их фальконеты с калибром пятьдесят семь миллиметров. Теперь это пушечки трёхдюймовые. Калибр семьдесят пять миллиметров, и ещё у них чуть увеличилась длина ствола, остановились на метре двадцать сантиметров.