Ткач иллюзий. Книга 2 (СИ) - Лопарев Игорь Викторович

— Понятно, — тут я решил перейти к довольно щекотливой части нашей беседы. А именно к вопросу о том, кто что получит по завершении операции.

Этот вопрос, как ни странно, у нас решился довольно быстро. Сошлись на том, что основной вклад в виде кристаллов обеспечиваю я, а потому и девяносто процентов прибыли будут моими. Филя же будет обеспечивать всё остальное, то есть приобретение необходимых расходников, непосредственное изготовление накопителей и их реализацию.

Всё это он собирается делать через их семейное предприятие, которое как раз занимается мелкооптовой торговлей бытовыми артефактами.

В общем и целом такая схема меня устраивает. А теперь внимание! — вопрос: стоит ли сейчас заводить с ним разговор об изготовлении модернизированной версии артефакта для сбора маны?

Меня несколько беспокоила его излишне эмоциональная реакция на то, как я извлёк из кармана кристаллы…

Просто я начинаю опасаться, что когда он поймёт, чертёж какого артефакта я предлагаю ему для изготовления опытного образца, то крыша у него, ввиду повышенной впечатлительности может и совсем поехать… Наверное, лучше повременить? Пусть втягивается постепенно и привыкает к тому, что удивительное — рядом. И что надо спокойнее ко всему относиться, спокойнее…

Кроме того, надо будет прояснить вопрос с неразглашением. От этого зависит не только моё благополучие, но и благополучие самого студента Конопелькина. Надо будет с ним сейчас побеседовать о том, что он теперь секретоноситель, и что это для него означает.

Филя задумчиво и без особого энтузиазма грыз печеньку, при этом, правда, не забывая макнуть её в блюдце с вареньем. Ну да, пищи для размышлений у него добавилось изрядно. И сейчас я ему ещё добавлю:

— Филя, есть ещё одна тема, которую необходимо обсудить, — сказал я, отвлекая его от дум.

Он посмотрел на меня с нескрываемым ужасом, гадая, чем это ещё я собираюсь его нагрузить.

Но я просто прочёл ему краткую лекцию о том, что всё, о чем мы сегодня с ним говорили никакому разглашению не подлежит, даже ближайшим родственникам. Они, даже принимая участие в обеспечении нашего проекта, не должны ничего знать о моих кристаллах. И, само собой, объяснил, почему.

После моего выступления Филя стал тихим и задумчивым, спорить со мной не порывался. Я даже поинтересовался, всё ли у него в порядке.

— Думаю, — коротко ответил он на мой вопрос.

С разговором про чертёж я, всё-таки, решил повременить, так как было бы жестоко обрушивать не него ещё и это. Торопиться некуда, пока проверим, насколько можно ему доверять. Как раз и посмотрю, как он поведёт себя в нашем совместном проекте по изготовлению и сбыту накопителей…

Глава 4

Ночной клуб «Эйфория» не мог претендовать на элитарность, ибо был местом, куда респектабельная публика заходить откровенно гнушалась. Околоточного надзирателя, отвечающего за порядок в этом околотке, тут вообще никогда не видели, да и подчинённые ему городовые заглядывать сюда тоже брезговали. Они появлялись в этом гадючнике только в том случае, если их вызывал администратор клуба, дабы они прекратили какое-нибудь особо отвратительное непотребство, тут творящееся.

Завсегдатаями этого заведения были, в основном, простецы. Бывало, конечно, что сюда забредали и любители приключений, состоявшие в дворянском сословии, но это скорее было как раз то самое исключение, что лишь подтверждает правило.

Обычно тут отирались всякие клерки, менеджеры нижнего и среднего звена, и прочая бессмысленная мелочь. Те, кого во всех мирах презрительно именуют офисным планктоном. Аншлаги, как вы понимаете, в этом клубе бывали регулярно — по пятницам.

В ночь с пятницы на субботу тут можно было насмотреться всякого. Вполне обычными явлениями были пьяные танцы на столах, хоровое и сольное исполнение скабрезных песен, любительский стриптиз и потешные драки посетителей, сподобившихся нажраться до поросячьего визга.

Бывало, что парочки, вконец потерявшие от чрезмерных возлияний всяческий стыд, демонстративно совокуплялись под грохот хард-брутал-рэпа прямо в центре танцпола… И всё это проходило под бурные аплодисменты вусмерть пьяных зрителей. Конец рабочей недели — это величайший праздник! И каждую неделю его тут отмечали с впечатляющим размахом, как в последний раз…

Иногда сюда заваливались компании дальнобойщиков или затянутых в потёртую кожу рокеров, и тогда вечер окончательно переставал быть томным и завершался, как правило, вызовом полиции. Полицию, само собой, вызывали не просто так, а для того, чтобы они пресекли очередную массовую драку, грозящую разгромом самого заведения, или иное, столь же разрушительное событие. И хмурые городовые наводили порядок быстро и безжалостно.

Вообще, мордобой был тут явлением привычным, хоть по настоящему масштабные потасовки случались не так часто, поскольку дальнобойщики, рокеры и прочие любители активного отдыха захаживали сюда, всё-таки, далеко не каждый день. У них были свои любимые заведения. А тут для них было скучновато.

Вот и этот августовский вечер протекал пока относительно тихо. На танцполе извивались любители потанцевать, преимущественно девушки. Мужчины же, почтившие сегодня это злачное место своим присутствием, солидно сидели за столиками и, попивая мелкими глотками вискарик или ром, расслаблено наблюдали за танцующими и прикидывали, к кому из танцовщиц они сегодня будут подкатывать… Вечер только начинался, и до кульминации было ещё далеко.

В затенённом углу, где длинная стойка бара, отделанная морёным деревом, упиралась в стену, стоял одинокий человек лет двадцати семи-тридцати. Он выделялся среди посетителей клуба своим высоким ростом и широкими плечами, да и вообще, выглядел довольно спортивно. А сочетание низкого лба, короткой стрижки и свирепой физиономии, интеллектом не обезображенной, ясно давало понять, что он не корпит над бумажками в офисе, а, скорее всего, этот офис охраняет.

Облокотившись на стойку, он тоже лениво осматривал стати танцующих феечек, отрываясь от этого занятия только для того, чтобы опрокинуть очередную стопочку беленькой. А стопочек этих за те двадцать минут, что он тут находился, было проглочено уже не менее пяти, и, судя по всему, останавливаться парень пока не планировал. Заметьте, водочку он потреблял без закуски, и при этом даже ни разу не поморщился.

При всём при этом лицо его оставалось довольно мрачным. Созерцание прелестей прилежно потеющих на танцполе разбитных девах, равно как и употребляемый им алкоголь, не могли развеять овладевшую им хандру.

И было не совсем понятно, то ли его действительно что-то сильно расстроило, то ли это просто была профдеформация, ибо каждый уважающий себя охранник просто обязан выглядеть хмуро, брутально и угрожающе. Имидж, однако.

Этот посетитель, погрузившись в какие-то свои мрачные думы, не замечал, что к нему целеустремлённо пробирается одетый в строгий костюм человек, сжимающий в правой руке высокий хайболл, грамм, эдак, на четыреста. Пальцами второй руки он без видимого напряжения держал большую тарелку мясных чипсов.

— Эй, Санёк, — выкрикнул он, приближаясь к мрачному любителю беленькой, — вот не думал я тебя тут встретить! И как оно у тебя? — произнося эту фразу, он успел поставить на стойку подле себя и стакан и закуску, а освободив руки, от души хлопнул по плечу вздрогнувшего от неожиданности товарища.

— Серёг, ля, ну ты это… аккуратнее, — тот, кого назвали Саньком, похоже, не ожидал тут встретить кого-то из своих знакомых, а потому немного оторопел, — хреново всё у меня… — понурился он, — а у тебя как?

— А чо хреново? — участливо поинтересовался Серёга, прямо-таки излучавший довольство жизнью, — давай, жалуйся, не стесняйся.

— Да блин, тут и жаловаться-то особо не на что, — Санёк явно не горел желанием делиться с товарищем своими жизненными трудностями, — так, — он недовольно скривился, — жизненные неурядицы.