— Вот с-суки! — прошипел Китаец, который лежал, раскинув ноги, и целился из Калаша в сторону пустой дороги. — Повяжут их! Как пить дать повяжут, Серый! Че делать-то?
— Уходим! — скомандовал я. — Их уже вяжут. Очень надеюсь, что им хватит ума не доставать плетки. Положат наглухо. Да что же тут, блядь, происходит! Не понимаю!
* * *
Уточки на пруду были диво как хороши, и они очень напоминали мне людей. Они тоже галдели, спорили, толкались и вырывали друг у друга размокшие кусочки хлеба, которые я бросал в воду. Селезни бесцеремонно отталкивали своих дам, не проявляя ни малейшей галантности, а дамы не отставали от них. Они тоже хотели жрать.
— Что, Хлыстов, попал? — услышал я знакомый омерзительный голос.
— Что же вы, товарищ подполковник? — укоризненно посмотрел я на подошедшего подпола. — У нас вроде дела общие, а вы нас, как последних лохов под молотки суете. Нехорошо…
— Звонок в главк пришел, — отмел мои возражения Баранов. — Заметь, не в Лобню! В Москву! Мне эту информацию свыше спустили. Ты чего от меня хотел? Все честь по чести сделали твои друзья. Позвонил аноним и сказал: так, мол и так, на пустыре за железнодорожным депо ожидается сходка особо опасных криминальных элементов. Вооруженных криминальных элементов, на минуточку! Что я должен был сделать?
— Не знаю, — поморщился я. — Не секу в ваших мусорских делах. Пацанов вытаскивать надо.
— Их с оружием взяли, Хлыстов, — нехорошо усмехнулся Баранов. — А ты, между прочим, не проявляешь ни малейшей благодарности.
Подполковник потер палец о палец.
— Я не проявляю чего? — у меня даже челюсть отвалилась от подобной наглости.
— Благодарности, — терпеливо пояснил Баранов. — Заметь, сигнал поступил заранее. А я даже СОБР в помощь не попросил. Сказал, что своими силами справлюсь. Если бы их повязал СОБР, то шанс вытащить их равнялся бы нулю.
Су-ука!
— Вон оно чего? — протянул я, озаренный простой правдой жизни. — Сколько?
— Десять. И без торга! — жестко сказал Баранов, а увидев возмущение на моем лице, любезно пояснил. — Мне наверх занести придется. У нас, Хлыст, тоже многое меняется. Ты что, думаешь, в главке слепые и глухие сидят? Я тебя разочарую, там сидят очень неглупые люди, и они тоже хотят хорошо жить.
Это даже очень хорошо понятно. Именно так выстраивается «властная вертикаль». Несущая конструкция — бабки.
— Заметано! — протянул я руку. — Сумма, конечно, несусветная, но деваться некуда. Вытаскивайте пацанов.
— Вечером деньги, утром пацаны, — прозрачно намекнул Баранов.
— Утром деньги — вечером пацаны! — проявил я знание классической советской литературы.
— Хрен тебе! — развеял мои надежды подполковник. — До вечера стволы уже попадут на экспертизу, а потом твоих пацанов у меня заберут в ОРБ. И поверь, там их колоть будут по-жесткому.
А где у нас сейчас это происходит по-мягкому? У меня до сих пор побаливают ребра по утрам после сна.
— Через час, — встал я. — Здесь же.
Сотовая связь! — билась в голове шальная мысль. — Да, она стоит безумных денег. Доллар за минуту! Полное сумасшествие! Но если бы у меня и у Копченого был телефон, то ничего бы этого не случилось. Хотя нет… Случилось бы. Связь пока ловит едва ли в пределах Садового кольца. А мне плевать! Пусть так. Без связи нам каюк.
* * *
— Слышь, Глебыч, — капитан Сергеев толкнул соседа локтем. — Ты не знаешь, какого хрена Баранов построение решил устроить?
— Сам не пойму! — пожал плечами пожилой майор-эксперт, который в последний раз участвовал в построении еще в бытность курсантом Школы милиции. — Всех, кроме дежурных выгнал. Херня какая-то! Может мероприятие какое? Или генерал в наши палестины приезжает?
Но никакого высокого чина не наблюдалось, и все продолжали стоять.
— Двадцать минут уже тут торчим, — злился Сергеев. — У меня отморозки эти в камере. Допрашивать надо. Я хотел хоть часов в девять домой уйти. Забыл уже, когда детей перед сном целовал.
Соседи по строю одновременно тяжело вздохнули. Эта же проблема была почти у всех. Многие семьи развалились из-за того, что опера не вылезали с работы.
— Товарищи! — Баранов важно выплыл из дверей городского отдела, ничуть не смущаясь под злыми взглядами оперов и следаков. Он начал вещать:
— Мы с вами провели блестящую операцию! Особенно хочется отметить… Высокие профессиональные качества… Благодарность будет объявлена…
— Глебыч! — Сергеев снова толкнул соседа по строю. — То есть, наш даже что, ебать сегодня не будут?
— Еще не закончилось ничего, — ответил многоопытный эксперт. — Не бывало такого, чтобы всех построили, и никого перед строем не отодрали. Это Баранов военную хитрость проявляет. Вроде как удав, который, прежде чем мартышку заглотить, ее слюной погуще обмазывает. Чтобы проскочила лучше.
— А, ну тогда ладно, — успокоился Сергеев, который к незаслуженным звездюлям был привычен, а к заслуженной похвале — нет.
Но Глебыч, которому до пенсии оставалось всего полгода, в этот раз ошибся.
— Разойдись! — скомандовал Баранов, и одухотворенный непривычной лаской коллектив ОВД пошел с новыми силами бороться с преступностью. Судя по задумчивым лицам офицеров, этот день они обведут в календаре красным фломастером и будут отмечать как второй Новый год. Хотя… Новый год — это такая банальность. Ведь не случалось такого ни в одном отделе внутренних дел необъятной страны от начала времен. А Сергеев, почесывая затылок, ругал себя почем зря. Неплохой, оказывается, парень Володька Баранов. А он его продажной сволочью посчитал. А никакая он не сволочь, просто у него работа ответственная и нервная…
На следующий день Сергеев, который в производстве имел еще двадцать материалов, прибыл в отдел только к полудню. И первое, что он увидел, это ухмыляющихся братков, которые выходили из отдела. А навстречу ему шел не кто-нибудь, а сам Гриша Копченый, которого он лично повязал со стволом на кармане.
— Куда? — растерялся Сергеев, но замолчал, чтобы не показаться еще большим идиотом, чем выглядел этот самый момент. Ведь Копченый издевательски помахал ему рукой и сел в подъехавшую машину.
Капитан, в башке которого закружились кровавые мухи, сел за стол и обнял больную голову. Да что же тут происходит? Он ничего не мог понять. Впрочем, мучился он недолго. Оперская привычка работать с фактами и мотивами привела его к единственно правильному выводу.
— Глебыч! — сказал он в трубку. — Что тут за херня происходит?
— Ты про то, что братков отпустили? — услышал Сергеев на том конце провода. — Странные они какие-то братки. Вроде как на стрелку приехали, а бойки в Макаровых сбиты.
— Ты что несешь? — севшим голосом спросил Сергеев.
— Приходи, покажу, — равнодушным голосом ответил эксперт. — Оружие к использованию непригодно. Патроны тоже бракованные. Мое заключение на столе у Баранова.
— Оно же у тебя в сейфе было, — голос Сергеева внезапно охрип.
— А у Баранова есть ключи. — в голосе Глебыча появились виноватые нотки. — Мне на пенсию через полгода, Сергеев. Поэтому я не задаю вопроса, а почему он нас строил и трепал языком ни о чем. А еще я не спрашиваю, что он делал в то время, когда мы с тобой на улице стояли, как пацаны. Я этого, Сергеев, не спрашиваю, и тебе этого делать не советую.
— Тварь! — прошептал капитан, когда положил трубку. — Какая же ты тварь! Шкура продажная! Ненавижу!
* * *
Я припарковал Волгу у входа в офис Московской сотовой компании на Остоженке. Номер один — Рыжик — выпорхнула из машины, поправляя свою огненную шевелюру. Вот не хотел Настю брать с собой, но потом сжалился. От бандитских войн, терок с братвой я реально устал и прокатиться с ветерком по летней Москве… Да еще с девушкой в миниюбки и чулках! Что может быть лучше? Только прокатиться с этой же девушкой в 600-м Мерсе. На который я уже положил глаз и даже сделал звонок Максиму из Логоваза, чтобы разведать ситуацию. Манагер был счастлив неимоверно, но теперь названивал в приемную нон-стоп. Почуял перспективы больших комиссионных.
