Туда-сюда… Туда-сюда… Как будто медведь в белом костюме по клетке мечется.
— …Но нет же! Они сели и начали вести серьёзное расследование! Как бараны! Как придурки! Им надо было просто вовремя изолировать пару человек… И тогда моя группа пала бы к их ногам, как портовая падшая женщина, прибывшая к владельцу трёх золотых слитков по килограмму каждый! Как корейская школьница, повстречавшая на улице любимого айдола! Как технарь перед суперкомпьютером! Как…
— Ну поэзия у тебя, Иваныч, так себе! — не вдохновившись, заметил я.
— Ты на мою поэзию не гони! Она выстраданная! Она — как глоток чистейшей воды в песчаном океане пустыни! Как Святая Мария для своих стареньких родителей! Как веточка в клюве голубя после Великого Потопа! Как мягкий стог стена для человека, упавшего с самолёта!.. Фух!..
Иваныч выдохнул, а лицо его приобрело выражение невиданного дотоле блаженства и наслаждения. После чего он грузно плюхнулся на стул и отпил большой глоток чая:
— В общем, вокруг одни идиоты, Вано! И ты тоже!
— Это я ещё на прошлой порции поэзии понял! — согласился я. — Нам-то что теперь делать?
— А теперь, Вано, придётся самим выкручиваться… — снова сдвинул брови Иваныч. — И первым делом надо довести расследование до конца! Можете меня подозревать, можете меня даже обвинять!.. Но если не вырвете власть из рук моих придурков — они вас с потрохами съедят.
— А…
— А помогать я вам в этом не могу! Совсем не могу! Потому что вы должны будете каждый свой шаг расписать, когда разбирательство начнётся. Каждый свой сраный шажочек!.. На каждый вопросик у вас должен быть свой ответик! А на каждую претензию — компроматик! Потому что неубедительная победа будет вашим провалом, Вано… Может, не сразу! Может, через пару лет! Но рано или поздно, даже если мы победим, к нам придут и за всё спросят. Потому что так всегда бывает! Уж поверь!..
Замолчав, Кукушкин тяжело опёрся руками об колени, будто собирался встать и уйти. Но всё-таки продолжил:
— Так всегда бывает! Этого нельзя полностью избежать. И мы ещё насовершаем косяков… Любая элита поначалу старается быть честной к своему народу, но ошибки накапливаются. Их количество растёт медленно, почти незаметно… Но в какой-то момент их становится так много, что прикрыть эти ошибки могут только ещё большие ошибки! И спустя тысячу лет успешного правления, всё выливается в кровавые бунты и революции, пламя которых пожирает как старую, так и новую элиту…
В этот момент Мелкий громко чихнул, чем немного разрядил трагическую обстановку.
А Иваныч прервал лекцию по политологии, чтобы снова придвинуть к себе и шумно отхлебнуть чай:
— Но если старая элита расплачивается за столетия промахов, то новая успевает накосорезить за десять-пятнадцать лет. Так вот, Ваня… Нам нужно быть мудрыми, честными и сильными, чтобы наше общество прожило достаточно долго. И чтобы мы стали первыми страницами учебника по истории, Вано! Первыми, а не последними! Только так! А если будем косячить сразу, то снесут нас ещё при жизни. Так и знай. А подсказок я уже дал достаточно, чтобы вы справились…
— Ладно, — согласился я с таким подходом. — Учту!
— Учти, Вано! Обязательно учти! И ещё… Отправьте разведчиков на север и северо-восток. Японцы тоже не будут ждать, когда мы тут власть поделим! — покачал головой Кукушкин. — Ладно, пойду я… А то мои придурки так испугаются, что штурмом твой лагерь решат взять…
— Разведчиков отправим, как только Витя и Пустырник вернутся, — кивнул я.
— Это ты долго будешь ждать… — глянул из-под густых бровей Иваныч. — Так… Выдавай мне гавриков моих!..
— Оружие вернуть? — поинтересовался я.
— Себе оставь… Скажу, что разрешил: в компенсацию за моральные неудобства, — ответил Кукушкин. — Умников, которые обвиняют тебя и Мелкого, я как-нибудь заткну. Но дальше вы уж продумывайте свои преступления получше…
Когда я, Мелкий и Иваныч вышли из капсулы, нас встречали хмурые взгляды «сопровождающих».
Я потом ещё много хмурых взглядов поймал от других «кукушат»… Но предъявлять мне никто ничего не стал.
Дневник Листова И. А.
Сто семьдесят третий день. Поздний вечер и дыра
Мы с Мелким смотались к Вавасю, пока у него рабочий день не закончился. Успели как раз перед закрытием, но ничего нового полицейский не рассказал. Для продолжения расследования нужны были полномочия. Как минимум, чтобы провести допрос подозреваемых. А полномочий не было.
Вавася все элитные «кукушата» посылали на три буквы. И что делать, он решительно не знал. А ведь прав был Кукушкин в первый день: тогда, с его поддержкой, мы могли бы допросить любого… Но поезд ушёл.
Вздохнув и пожелав Вавасю спокойной ночи, мы с Мелким отправились обратно в лагерь.
Но не дошли.
А всё потому, что на рынке я заметил попрошайничающую гражданку Носову. И, естественно, вспомнил её удивительный рассказ о походе в кустики ночью…
Поэтому, свернув с пути, я решительно направился к Трём Малым Заборам.
— Вано, а мы куда? — поинтересовался Мелкий, догоняя меня.
— Проверить кое-что надо… — ответил я.
Удовлетворившись моим ответом, гопник больше не приставал. Он молча пошёл за мной до Заборов. Молча дошёл до группы капсул у стены, среди которых красовалась одна ярко-розовая. И так же молча смотрел, как я озираюсь в поисках какого-нибудь тайного хода.
А я в упор не понимал, что искать… Капсулы, капсулы, какие-то предметы, которые тут зачем-то валялись… И с другой стороны — каменный забор. Здесь даже площадки для защитников стены пустовали. На той стороне не было ничего, что стоило бы защищать.
— Вано, а чо мы тут шаримся? — наконец, не выдержал Мелкий.
— Понимаешь… Тут где-то должен быть тайный ход! — пояснил я. — Подкоп или, может, дверка замаскированная…
— Ну так это… Вон там! — Мелкий указал на одну из капсул, рядом с которой виднелся ветвистый куст.
— Почему там? — удивился я.
— Куст, Вано! Какого хрена он там растёт, если рядом даже травы нет? — удивился Мелкий. — Серьёзно веришь, типа, в такое чудо?
— Так… Пошли! — больше не колеблясь, я двинулся к подозрительному кусту.
Мелкий был прав. Куст укрывал неширокую вымоину, которая вела куда-то в темноту. Я осторожно полез вниз. И когда ещё не успел даже на руках повиснуть, ноги уткнулись в какое-то препятствие.
— И чо там? — заглянул сверху Мелкий.
— Спускайся за мной! — позвал я.
Сам же вытянул руки, сделал осторожный шаг… Другой, третий… И уткнулся в стену. Пощупав вокруг, всё-таки обнаружил, куда идти. И, обогнув препятствие, оказался у выхода из этой пещеры. Выход располагался параллельно склону. Поэтому и заметить его со стороны было довольно сложно.
А вот пройти здесь было легко. И даже бочка смогла бы пролезть. Правда, ничего крупнее бочки протащить уже не получилось бы.
В общем, рассказ гражданки Носовой приобретал всё больший вес в моих глазах.
— Охренеть… Вот как они втихую протаскивали спёртые шмотки! — догадался Мелкий, остановившись у меня за спиной.
— Именно так! — согласился я.
— Я чот не втыкаю… А как тут бестии не пролезли? Или им высоко было, типа? — Мелкий протиснулся мимо меня, выглянув наружу. — До земли не так чтобы далеко… Метр.
— Запах! — пояснил я, втягивая воздух.
В пещере пахло сыростью, плесенью и чем-то ещё. Чем-то противным и мускусным.
— А ещё первый уступ для бестий и вправду великоват, — согласился я.
— Если бы это были люди, они нашли бы эту дырку! — заметил Мелкий. — Завалить бы её…
— Нельзя, — я покачал головой. — Никто пока не должен знать, что мы её нашли.
— Но теперь-то мы домой, в лагерь? — с надеждой спросил гопник.
— Теперь — да! — согласился я.
То, что я нашёл проход — это, конечно, здорово. Но где теперь искать голого мужика? Предположительно, Ольшу, заместителя мэра… Мог ли Иваныч подсказать? Да запросто! Он не только подсказал, он даже намекнул, в каком направлении: где-то на севере!
