Выжившие (СИ) - Лей Влад

Ну и, кстати, не то чтобы эта самая суровая реальность сюда еще не успела прийти. Как раз успела, и кто-то оперативно и жестко с ней разобрался. На третьем этаже вся стена была в пулевых отметинах, а две двери квартир стояли заваренными, чья-то рука намалевала на них маркером знак биологической угрозы. За дверьми, впрочем, не раздавалось ни звука, так что, вероятно, туда просто сложили трупы.

Двери мурлоковской квартиры были иллюстрацией фразы про «мой дом — моя крепость». Толстенные сейфовые створки, мощнейшие замки, видеокамера над дверью. Вместо глазка — странного вида перископическое устройство. Блин, от кого наш командир тут хотел обороняться? Ну ведь точно не от ходячих мертвецов…

На первые два звонка в дверь не отреагировал никто, хотя на камере зажегся огонек, и сама камера уставилась на нас. Хотя, может, просто датчик сработал, вот автоматика и включилась…

Когда я потянулся в третий раз, чтобы нажать кнопку звонка, раздался тихий щелчок, и я услышал из-за двери голос Наташи, жены Мурлока:

— Жень, не звони! Сейчас открою.

Наташка — весьма эффектная рыжая девица лет 30 на вид, была не только женой нашего командира, но и весьма эффективным бойцом команды уже лет пять, и нас с Вовкой отлично знала.

Вот только когда открылись двери и мы шагнули в освещенную на дай бог треть мощности ламп прихожую, то я ее еле узнал. Всегда бодрая, подтянутая и как на пружинках Наталья сейчас была бледной тенью самой себя. С синяками под глазами, укутанная в зимний вариант «экстрим-эквипа» — то есть в утепленный бушлат, рассчитанный на температуру в минус сорок градусов, в теплых штанах с начесом и чуть ли не в валенках. Она стояла, тяжело опираясь на стену, и смотрела на нас усталым взглядом.

Это были глаза больного и уставшего человека.

— Эй, Натах, что с тобой такое? — сходу спросил я.

— Простыла, — ответила она. — Температура, кости болят. Но хоть сопли прошли… А вообще да, совсем хреново, сама знаю. Чего хотели, бойцы?

— Блин, на игру позвать, — усмехнулся я. — Видишь, как прикинулись — чисто ментовский спецназ. Давай с нами, тут, говорят, целый полигон в центре города.

— Очень смешно!

— Ну прости, не плакать же. Где Влад?

— Уехал с ребятами. Что-то они там мутят, добывают. Для кого это все катастрофа, а для Мурлока — способ добычи ништяков. Ты ж его знаешь…

— Черт! Слушай, а когда он вернется?

— Не знаю. Должен был еще утром вернуться, но…

— Вот же ж блин. А связаться с ним никак?

Наташка покачала головой из стороны в сторону.

— Ладно…так, тогда вот что… — я быстрыми движениями вытащил из кармана блокнот, написал на листике частоту и приписал «Джей и Боб». — Передай ему, как вернется, ладно? Мы тут в городе, поедем пока что к этому эвакуационному центру, посмотрим, что там, и заодно некомбатантов оставим.

— Некомбатантов? Джей, вы где их взяли в такое время? И кто это?

— Да Анька, ты ее знаешь — медик со скорой Приморска, иногда у нас работала на играх. Аська — Вовина подруга, и Анькин брат малолетний.

— Ясно. Никто из них не болен, не укушен? Учтите сразу — при малейших подозрениях вас просто развернут. Они там пуганные, так что разбираться не станут.

— Э…Аська с трещиной в бедре, Вовка в аварии тоже ногу повредил. Дней пять назад все было, но следы то есть. Укусов нет.

— Ну тогда готовьтесь, что вас просто завернут. — выдала Наталья пессимистический прогноз. — И кстати, пушки с собой не тащите — просто отберут.

— Мы все же попробуем. Ты не хочешь с нами? Там наверняка врачи есть, посмотрят тебя. А то видок у тебя, мать, какой-то совсем поганый…

Вовка, стоящий за спиной Наташки, делал мне страшные рожи, мол, не зови ее с собой, но я все равно не мог знакомого человека в таком виде просто бросить.

— Да что они там насмотрят? Диагноз я себе и сама поставлю. Листок свой вон на зеркало налепи, там точно не потеряется. Мурлок приедет — скажу, что вы были, чтобы связался.

— Может, давай Аньку позову? Она внизу ждет. Посмотрим, может, уколы какие поставит…

— Жень! Отстань, а?

Ее явно тяготило наше присутствие. Ну что же, я настаивать не стал. Не хочет человек — чего навязываться?

Я прилепил листочек к зеркалу на специально для этого предназначенный магнитик, после чего покинул квартиру.

Едва только за нами закрылась дверь, я развернулся ко Вове.

— Вов! Ты чего мне рожи строил? — с негодованием спросил я. — Не видишь, что ли, хреново человеку. Нельзя ее такой оставлять.

— Жень…ты сегодня фееричный дурак или прикидываешься им? Ты не понял? — усмехнулся Вова. — Ее покусали. Лихорадка, спутанность речи, светобоязнь… Она от твоего фонарика, видел, как шуганулась? И в квартире света нигде нет… А Наташка, вспомни, вообще-то темноты боится.

Я задумался. Блин, чего со мной творится-то? Чего туплю? Ведь Вова прав. А я опять все прохлопал ушами, не заметил, не обратил внимания.

— Да ну…она бы нам сказала, — неуверенно возразил я.

— Правда? — хмыкнул Вова. — Вот смотри. На пороге твоего дома, где ништяков, как грязи, стоят два таких, малознакомых в общем-то типа с явно снятыми с ментов брониками и «Калашами». И тут ты им такая: «Пацаны, а я скоро сдохну и стану зомби. А муж мой куда-то умотал и долго не возвращается. И когда будет — хз, может и пропал с концами». При этом пацаны знают, что муж и ты — любители стрельбы, и у вас тут оружейный склад на пару десятков стволов, патронов и прочего добра. Как думаешь, пацаны просто уйдут или привалят тебя из чистого сострадания?

— Ну…мы же не такие…

— Правда? А если бы она уже была зомби? Ты бы сейчас первый ковырялся в мурлоковских ящиках, радостно примеряя всякое к АКСУ. Потому что Мурлока нет, а добро есть. И мне было бы сложно тебя остановить. Вот только не начинай мне тут по ушам ездить, что ты бы так не сделал…

— Блин, ты как-то это все жестко…

— Я прагматичен, — оборвал меня Вова, — а вот у тебя с башкой какая-то беда. Ты то играешь в сурового сурвайвера без страха и упрека, без терзаний морали, то, как сейчас, начинаешь жаждать помогать всем и вся. Ладно, с твоей башкой мы потом разберемся. Мурлоку мы координаты оставили, если объявится — сможет с нами связаться. С его радиостанцией можно легко за полсотни километров пробиться, а уж до нас — вообще говно вопрос.

Радиоузел Мурлок собрал сам, на базе какого-то китайца, и постоянно модернизировал, так что от оригинала там ничего не осталось, но зато эта штука действительно работала где угодно, ловила кучу диапазонов и позволяла связаться в радиусе действия с кем угодно — хоть с ментами, хоть с военными, хоть с потерявшимися в горах тупыми страйкболистами.

Проспект, к которому мы ломились, назывался Ленина, и найти его оказалось действительно несложно, хотя без знаний нашего бывшего проводника мы раз пять утыкались в перекрывающие дороги блоки, так что приходилось возвращаться и плутать в узких переулках в поисках другого проезда.

И все же выехали. Ну а до цели мы добрались уже сильно за полдень.

Лагерь был организован людьми, явно понимающими что-то в фортификации на мой дилетантский взгляд. Выставленные в шахматку бетонные блоки перекрывали последние метров сто дороги к нему, не позволяя разогнаться и подъехать быстро. В конце этого «проезда», упертого в ограждение стадиона, вместо створок ворот стоял старенький БРДМ-2, нацеливший свою башню с двумя пулеметами на визитеров. Учитывая то, что проспект Ленина, подходящий к стадиону, абсолютно прямой и ближайший дом стоит на расстоянии метров триста — КПВТ и ПКТ, стоящие у БРДМ в башне, являются ультимативным средством уничтожения всего живого. Ну, пока у них БК (боекомплект) не закончится.

Когда мы приблизились, башня чуть дернулась, поувереннее беря нас на прицел. На ее верхушке зажегся яркий, слепящий прожектор, заставивший меня прикрыть глаза ладонью, и усиленный громкоговорителем голос с командными нотками потребовал остановиться.

Ну, мы не гордые, остановимся. Все равно если что — нас тут вмиг положат. Я уверен, что в укрытиях из мешков, которые я заметил за решетчатым забором, сейчас сидит во временных огневых точках далеко не один стрелок с автоматом или типа того, и целится в нас. Изрешетят сразу, даже не станут тратить редкие патроны для пулеметов.