— Эй, я с миром!
Некоторое время крестьяне настороженно рассматривали меня, явно стараясь понять, кто явился в деревню и нужно ли на него нападать. Затем самый представительный из них опустил зажатый в руке топор, цыкнул на продолжавшего голосить пса и шагнул вперед:
— Чего хотел?
— Пожрать, — без обиняков сообщил я. — Еще переночевать, но это не критично.
— Не что?
— Не важно. Хочу купить у вас еды. Деньги есть.
Повисла новая пауза — судя по долгим и весьма оценивающим взглядам, теперь мои оппоненты думали, имеет ли смысл меня грабить.
— Не советую. Если нападете, человек пять я точно прирежу.
Скорее всего, в текущем состоянии мне удалось бы только бесславно сдохнуть под ударами топоров и вил, но блеф сработал — говоривший со мной мужик решил что овчинка не стоит выделки, немного расслабился, а потом хитро улыбнулся:
— Времена нынче тяжелые. Жратва дорого стоит.
— Я в курсе. Что у вас есть?
— Яйца, сыр, молоко. Солонину можем найти.
— Рыба сушеная есть. — встрял в разговор еще один мужик. — А еще кабанятина.
— Курицу могу продать, — добавил его сосед. — Даже двух.
— У меня жена хлеб вчера пекла.
— Здорово. И почем?
— Ну…
Совершившийся в конце концов обмен прошел максимально выгодно для обеих сторон — я получил десяток вареных яиц, шмат вяленого мяса, буханку хлеба и кувшин молока, а мои деловые партнеры стали богаче на восемь серебряных монет. Думаю, они с радостью продолжили бы торговлю, но съесть все предложенное за один раз было невероятно трудно, а на будущее у меня имелись вполне определенные планы — я очень хотел остаться в деревне на ночь, но боялся, что меня туда не пустят. Требовалось создать встречную заинтересованность.
— Думаю, хватит. Зачем лишнюю тяжесть по дождю таскать.
— Так ты же вроде переночевать хотел? — с легкостью заглотил простенькую наживку глава поселения. — У меня сарай есть, сено. Оставайся, за пять монет пущу.
— Ладно, договорились…
Несмотря на вполне резонные опасения, вечер и ночь прошли спокойно — я заклинил мечом ветхую дверь, планомерно уничтожил купленную еду, а потом развесил сушиться одежду, закопался в сено и проспал до самого рассвета. Утром же состоялся второй раунд торгов — почуявшие запах денег крестьяне буквально завалили меня разнообразной, пусть и не слишком-то изысканной провизией. Экономить на собственном здоровье я не собирался, так что плотно набил рюкзак, съел большую миску горячего супа с хлебом и яйцами, запил все это свежим молоком, а затем расспросил гостеприимных хозяев о дороге в соседний эмират и наконец-то покинул деревню.
Расплата за обжорство наступила примерно через час — хотя изголодавшийся и ослабленный организм стремительно перерабатывал всю оказывавшуюся в его распоряжении пищу, это не уберегло меня от мощного расстройство желудка. Впрочем, поиски редких в этих краях лопухов и регулярная беготня к встречающимся по пути кустам не мешали мне радоваться жизни — силы быстро возвращались, еды хватало, раны окончательно затянулись, враги остались где-то в прошлом… спрашивается, о чем еще можно было мечтать?
Выглянувшее из-за облаков солнце подняло мое настроение на недосягаемые высоты, поэтому к границе между двумя странами я подошел, насвистывая какой-то незамысловатый мотивчик и абсолютно не думая о возможных последствиях. Благо, что на кашерской заставе гарнизон полностью отсутствовал и расспрашивать меня о прошлой жизни оказалось некому.
Впрочем, подданные блистательного правителя Рахмы отчасти восполнили это упущение.
— Кто такой? — грозно спросил усатый мечник в ярко-желтой форме, когда я миновал покосившийся красный столбик и оказался на территории эмирата. — Зачем пришел?
— Странник, — ответил я, рассматривая крошечный бревенчатый форт, обнесенный щербатым частоколом. — Ищу нормальный город, чтобы пожить.
— Дезертир?
— С чего вдруг?
— Руку покажи.
— Пожалуйста, — я без зазрения совести продемонстрировал пограничнику оба запястья. — Смотрите.
— Откуда эта рана?
— Содрал кожу, когда с дерева падал.
— С дерева?
— От волков спасался. Страшные они тут у вас.
Воин растерянно почесал макушку, но затем прищурился и хмыкнул:
— Врешь?
— Нет.
— Иди-ка за мной.
Наш путь завершился в скромной комнате, являвшейся чем-то вроде кабинета главы местной таможни. Для чего меня туда привели, так и осталось тайной — хотя командир пограничников оказался на месте, моя персона не вызвала у него практически никакого интереса.
— Это еще кто?
— Границу перешел, — браво отрапортовал мой сопровождающий. — Хочет к нам.
— Дезертир, что ли?
— Говорит, что нет. Наверное, врет.
— Да и хрен бы с ним. Деньги есть?
— Деньги есть? — обернулся ко мне солдат. — Или голый?
— Немножко есть. Милостыню просить не буду.
— Ну и хорошо, — расслабленно кивнул хозяин кабинета. — Возьми с него золотой, поставь рисунок и пусть топает, куда хочет.
— Будет исполнено, господин!
Озвученный ценник показался мне грабительским, но я благоразумно оставил свое возмущение при себе — несмотря на кажущуюся простоту, основанная на временных печатях система работала весьма четко и любая попытка ее перехитрить могла выйти мне боком. А платить конские штрафы или сидеть в тюрьме я не собирался.
— За мной.
Все оказалось сделано по высшему разряду — получив золотую монету, пограничник не только украсил мою руку новым оттиском, но и выдал расписку, в которой сообщалось, что некий странник Максим действительно заплатил причитающуюся пошлину, вследствие чего имеет право жить на территории эмирата. Не знаю, насколько уж актуальной была эта бумажка, но с ней мне все равно стало немного спокойнее, чем раньше.
— Можешь идти, — сообщил воин, убедившись, что я прочитал и спрятал документ. — До города пятнадцать миль, к вечеру доберешься.
— Спасибо.
— Давай-давай, проваливай…
Глава 8
Городок Рахма, давший название одноименному эмирату и являвшийся по сути единственным крупным поселением на территории крошечной страны, не произвел на меня особого впечатления — в архитектуре здесь чаще обычного использовалась грубоватая и не всегда уместная лепнина, костюмы солдат изобиловали яркими цветами, но на этом различия с другими человеческими муравейниками заканчивались. Средневековая экзотика уже давно стала мне родной, тонкий аромат конского навоза воспринимался как нечто вполне обыденное, говор местных жителей был довольно-таки стандартным, поэтому интеграция в новое общество прошла гладко и быстро. Я отдал чисто символическую пошлину, расспросил дежуривших у ворот стражников о ближайших тавернах, а затем нырнул в лабиринт узких темных улиц, взяв курс на рекомендованную гостиницу.
Судя по всему, вокруг находилась самая бедная и депрессивная часть города — одежда попадавшихся навстречу людей выглядела неказистой и ветхой, стены домов украшали мелкие трещины, а традиционную мостовую украшал внушительный слой грязи. Впрочем, если учесть мое финансовое состояние и общую потрепанность, я был здесь на своем месте. Как бы печально это ни звучало.
— Эй, уважаемый! Не подскажешь, как «Весельчака» найти?
— За углом, — остановленный мною ремесленник неопределенно махнул рукой, после чего обошел меня и направился в сторону ближайшего перекрестка. — Там увидишь.
— Я могу проводить, — тут же заявил выскочивший из соседней подворотни мальчуган. — Всего за одну серебрянку, господин!
— Спасибо, как-нибудь сам разберусь.
— Вам жалко монетку, господин? Мои родители умирают от голода.
— Так я и поверил. Все, отстань.
— Боги покарают вас за жадность, господин!
— Да-да…
Нужное мне заведение располагалось в небольшом грязном тупичке и никак не претендовало на фешенебельность. Совсем рядом с крыльцом валялась дохлая крыса, стекло в одном из окон покрывали замазанные смолой трещины, а доносившиеся изнутри вопли говорили о том, что здесь на самом деле привыкли веселиться. Любыми доступными способами.
