Закурил, и заверил, что конечно, Юрец. Только свистни. А потом задумался. Непонятно. Но, похоже, агент Покровский ментам дорог, и они ему приказали ситуацию тупо погасить, и не допустить скандала.
Докурив, глянул на часы и пошел в буфет. Там уже сидели эти две, ясное дело, отличницы, и трескали эклеры с какао. Рассказал о Проничевских заскоках. Вместо сочувствия, мне сообщили, что будут ждать у меня дома. У тебя никакого нового кино нет? Посмотри там, «Терминатор» называется. Там несколько кассет, разберетесь. И не слушайте Тамару. Вы же знаете, я убирался.
Девчонки ушли, а я пошел снова на лестницу. Дурацкая ситуация, и не уйдешь и заняться нечем. Когда Проничева закончила, она даже не дала мне билет. А просто попросила проводить в буфет и угостить кофе. Я в мрачно подумал, что пахать придется все лето.
Все оказалось иначе. Попивая кофеек, Наталья Олеговна сначала достаточно въедливо проверила уровень моих знаний. Произвольно задавая вопросы из разных разделов Теории Кредитования. А вот потом приступила к настоящей цели нашей беседы.
Рассказала, что в июле-августе, в Москве будет очередной Всемирный Фестиваль Молодежи и Студентов. От нашего института едет группа из пятнадцати человек. Ты, Коля, в списке. Торжественное заседание, концерты, общение с иностранными ровесниками. Я поинтересовался, почему не приглашена Лишова. Проничева пояснила, что она может внести в список только одного человека. А у остальных преподавателей свои предпочтения. Видя мое не очень довольное лицо, рассказала, что она хотела бы что бы я выступил на круглом столе по вопросам экономики. Там будут студенты Гарварда, Оксфорда, Сорбонны и МГИМО. Мы, с Академией Внешней Торговли, готовим совместный доклад. Познакомишься, Коля, с ректором и проректором ВАВТа.
Всесоюзная Академия Внешней Торговли сейчас, место, чуть ли не более блатное чем МГИМО. Небольшой ВУЗ на Мосфильмовской улице, прочно входит в пятерку лучших московских вузов. Причем, в неформальном рейтинге, считается более престижным, чем МГУ, Плешка, и Бауманское.
Понятно. Проничева никогда и ни за что не признается, но ей нравится мой подход к научной работе, и мои лихие выводы, сплошь и рядом на грани скандала. Она же не знает, что я исхожу из знаний двадцать первого века. И то, что для меня очевидно, у них на кафедре называют Андреевским наглежом. Который, исходя из нынешней идеологии, трудно воспринимаем. Но, что еще хуже, практически не опровергаем. Ну, ничего такого. Частная собственность. Малое предпринимательство. Глобализация, как результат движения капиталов. Страновая специализация, в рамках открытых рынков. И избавиться наконец от ножниц цен!
Мне не понравилось другое. В процессе изложения моих тезисов у нас на кафедре, меня пару раз обещали выгнать из института, и из комсомола. Разные деятели. Но вот показать меня иностранцам — самое оно. Чтоб не думали, что у нас тут, в совке, дремучий госплан и все. Типо, и мысль наша, в СССР, смела и задорна. И совершенно очевидно, что по завершении этого Фестиваля, меня харошо если попросят заткнуться и не умничать. А то еще и на заметочку возьмут. Как вольнодумца. Ну, то есть, я буду эдакой потемкинской деревней от плановой экономики.
В Союзе это модно. Берется какой то крендель, и демонстрируется миру, как пример отсутствия какого либо давления на интеллигенцию. Они все на слуху. Евтушенко, Семенов, Абалкин, Шаталин. Ездят по миру, рассказывают, как в СССР все прекрасно. Хотя, и не всегда. Ходят слухи про скандальные выступления Евтушенко. Но выезд ему не запретили.
В то время, как остальные сидят и не смеют вякнуть. Ну, я уже говорил, за фразу, что частная собственность рано или поздно появится и у нас, меня обещали сгноить.
— Наталья Олеговна! Ну нафик нам с вами это? Пускай другие красуются. А вы спокойно закончите докторскую. И я и Вика, да и Ленка — мы же вам знаете как поможем? А слоняться летом по Москве. Да кому это нужно?
— Ничего, Коля. Изучишь муниципальное кредитование, заодно подумаешь о системе казначейства. Ничего сложного. В конце концов, от учебы еще никто не умирал!
— Я знаю, но рисковать не стоит.
— Андреев, не зли меня. Время у тебя — до конца сессии. Потом придете с Леной и Викой, и возьметесь за концепцию международных экономических муниципальных связей. Понял? Забери свою зачетку.
— Пятерка? Подкуп? Наталья Олеговна, я вас не узнаю. А если я откажусь?
— Я договорилась, что никуда, кроме как смотрителем сортира на Балтийском вокзале, тебя в Ленинграде не возьмут.
— Фрунзенская Овощебаза?
— Это для элиты и настоящих интеллектуалов. Прекращай. Или я позвоню твоей маме, и расскажу про твои выкрутасы.
— Наталья Олеговна. Вы ступили на зыбкую почву шантажа.
— Коля — сказала она так ласково, что захотелось быть на Чукотке — вот-вот я пойду тропой членовредителя…
Дома меня встретили вкусные запахи и взрывы с пулеметной стрельбой из гостиной. Понятно, дамы смотрят «Терминатора». Так и есть, все, включая Тамару, едва обратили внимания на мое появление. Вдобавок, пьют чай с умопомрачительными булочками, что делает Тамара. И, до того мгновения, как Рэнглер с Сарой Коннор и собакой, не уехал в сторону гор, я мог делать что угодно. И сделал. То есть, голышом, из спальни, прошел в ванную, и вернулся, обернув чресла полотенцем. Мог и не оборачивать.
К тому моменту как я пришел обратно в гостиную, кино не только кончилось. Дамы оживленно обсуждали, что бы еще посмотреть. Причем младое поколение хотело чего ни будь такого же, как «Терминатор», а Тамара настаивала на мелодраме «Влюбленные» с Де Ниро и Мерил Стрип.
— Вот видишь, Коля. — сказала мне Вика — Тамара любит романтичное кино.
Вика подлизывается к Томе. Вообще то девицы ее побаиваются. И всячески демонстрируют респект. Дело в том, что хотя Тома к ним искренне доброжелательна, иногда она как ляпнет что то эдакое… на что народ не знает как реагировать. Вот и сейчас Тамара отожгла:
— Ты хочешь сказать, что во мне живет маленькая девочка, мечтающая стать балериной?
— А что, живет? — растерялась Вичка.
— Да, я ее случайно съела, но так и не сходила в туалет.
Потом Тамара взяла блюдо, с которого я стащил последнюю булочку и величественно удалилась. А Вика и Ирка наконец вспомнили причину киносеанса. И взялись за меня с двух сторон.
Рассказал про беседу, и про свое нежелание заморачиваться. Лишова, вона, Петергоф, не видела, а меня в Москву гонят. Перед мелочью пузатой, из Гарвардов, щеки надувать. За что, совершенно неожиданно получил совершеннейшее осуждение, от обеих девушек.
— Я, Коля, в Петергофе уже была. Когда ты еще сопли рукавом вытирал.
— Я и сейчас вытираю, подумаешь. Представляешь, тут сорбонцы, там гетингенцы, и я такой — рукавом сопли до колен. С озвучкой.
— Не смешно — сказала Вика. — тебе наверное еще не говорили, но на таких круглых столах всегда бывает Лодыгин, из МВЭС. Он так себе сотрудников ищет. Это шанс.
— Ладыгин — он член нашей институтской комиссии по распределению — пояснила Ирка. — те кого он берет, очень круто устроились. Я знаю про Персиянова, что закончил наш институт недавно. Он сейчас в Будапеште на три года. А кто то и в Вене. Нужно быть полным придурком, Коля, что бы не выступить. Если он тебя заметит, то считай, ты в шоколаде.
Блин, ну не рассказывать же им, что через пару лет эти круглые столы будут идти раз в неделю повсюду. И, что терять время, на то, что бы оказаться сотрудником СЭВ в Монголии, в девяностом — ни к чему. Не говоря о том, что у меня полная Бельгия контактов, что выведут меня куда хочешь. И знакомится с прыщавым сорбонцем, в надежде на приглашение во Францию — это просто унизительно. Я и так это все легко организую.
Сказать, что Вика с Иркой были удивлены моим нежеланием ехать в Москву — ничего не сказать. Они вынесли мне весь мозг, тем, что я единственный парень к которому Проничева отнеслась нормально. И что пора уже задумываться о жизни. А я сказал, что это все бессмысленная возня. И что мне интересней дома. А ты, Виктория, если хочешь, езжай и выступай вместо меня. За это меня холодно назвали дебилом, и она начала собираться домой. Ирка тоже возмущенно фыркнула, и пошла за подругой. Я вышел вслед за ними, и заявил, что хоть между нами все кончено, я их отвезу.
