В тупике бесконечности (СИ) - Кельт Владимир

Дима присвистнул. Растерянно поскреб пальцами редкую рыжую щетину, и выдал неутешительное:

– Бес, ты же знаешь, что без доказательств я не смогу тебе помочь. Я связан по рукам и ногам, еще и гребаный комиссар в затылок дышит. Дружище, скажи, что у тебя есть годный план.

Годного плана у Егора не было. Никакого не было. Несмотря на солнечный погожий денек, он ощущал себя выброшенным в ледяную пустыню, в которой нет ничего кроме собственных ничтожных мыслей, и бесконечной мерзлоты. Куда ни глянь – везде холод и лед, предательство и смерть.

– У меня нет плана, – с горечью признал он. – Я даже не уверен, что получится что-то предпринять. Вечером я встречаюсь с одним человеком, и кое-кто считает, что на встрече появятся легионеры и «Центр ГЭК», как это было тогда, на мосту. Сам понимаешь, что может случиться. Будет горячо, Дим. Меня, возможно, пристрелят к чертям собачьим. И в этом далеко не последнюю роль сыграет Татьяна Литвинцева.

Говорить о предательстве Татьи оказалось трудно. Перед внутренним взором снова и снова всплывало проклятое сообщение: «… поверь, так будет лучше…».

− Отмени все на хрен! – с запалом начал Кротов. – Если она слила информацию о встрече, то надо обрубать концы, а не тащиться в пекло и встрявать из-за какой-то бабы!

− Не могу, − покачал головой Егор. – Если не появлюсь сегодня в «Звездном», то никогда не достану «Легион» и не смогу доказать свою невиновность. Это мой единственный шанс.

− Да что с тобой такое?! – выпалил Кротов, лицо покраснело, веснушки сделались темно-коричневыми. – Разве не видишь, что есть другой выход? Еще не поздно обратиться в Комиссариат!

Бестужев зло скрипнул зубами:

− К хренам Комиссариат. Я не пойду к ним с пустыми руками. Что я за ищейка, если не могу разобраться с собственными проблемами и найти преступника? Нет, такой позор – это слишком, даже для меня. И еще… − Егор умолк, решая, стоит ли говорить о своих догадках напарнику. Чуть помявшись, добавил: − Это не единственная причина. Я недавно узнал, что Иру Самойлову убили. Я должен выяснить правду и найти убийцу.

Кротов ничего не сказал. Он зажмурился и покачал головой.

− Так надо, Дим.

− Бес, − выдохнул напарник. – Ты понимаешь, что сейчас говоришь? Понимаешь, как звучат эти слова?

− Как полный бред и фантастика. Я хотел бы тебе все объяснить, но пока не могу. Дай мне время, напарник, и я раскрою это дело. Более того, подам на блюдечке черных модификаторов и убийцу Валери Соларес.

Кротов рассеянно кивнул и отключил коммуникатор.

***

Ближе к вечеру Михей собрал очередное совещание с оперативниками «Анти-гена», к которым упорно пытался причислить Бестужева, несмотря на протест. В небольшом кабинете, смежном с оружейной комнатой, сидели уже знакомые качки Арсен с Данилой, грозный здоровяк Гектор, Моська, Рыжий и Фил. На Фила Егор смотрел с нескрываемым раздражением – не мог простить оплошности в «Инфинити» и бегства Литвинцевой. Хотя парень потерял в перестрелке товарища, сам чуть не поймал пулю, пытаясь помешать, а все равно Бестужев злился. Почему-то казалось, что будь он на месте Фила, то ничего бы не случилось, Кирилл бы не погиб, Татья достала бы данные, и он бы вывел ее, спрятал в безопасном месте, а сам бы разобрался с легионерами.

Егор поймал себя на мысли, что пытается найти ей оправдание. Усилием воли, он заставил себя прекратить. Ничего не изменишь, как того не желай.

− Подъездов к развлекательному комплексу «Звездный» несколько, как и выходов из здания, − говорил Михей, прохаживаясь вдоль голографической доски с картой Кунцевского дистрикта. Вид у лопоухого был такой важный, словно он планировал операцию «Шторм-333»[1], а не передачу «посылки».

− Я поставлю своих ребят на каждом входе-выходе, − пробасил Гектор.

– Хорошо, − кивнул Михей и снова принялся прохаживаться взад-вперед, заложив руки за спину. − Археолог будет ждать на выставке живых картин, это на втором этаже, западное крыло. Бестужев спокойно войдет и заберет «посылку», так же спокойно покинет выставку. Археологу ничего не грозит, пока он будет оставаться в людном месте. «Легион» не знает, кто посыльный, следить будут за Егором.

− Я могу прикрыть Бестужева во время передачи, − сказал Фил. Поймав на себе тяжелый взгляд Егора, стушевался и опустил глаза.

− Самоприкроюсь, − угрюмо буркнул Егор.

− Фил, вы с парнями возьмете на себя южный проезд, − приказал Михей. − В случае появления бойцов «Центра ГЭК» действуем по схеме…

Михей говорил долго и по сути, но Егор почти не слушал, погрузившись в размышления. Он попал на чужую войну по чистой случайности, и не собирался становиться полноценным солдатом. Он просто хотел, чтобы все закончилось. Быстро закончилось. Где-то на периферии сознания крутилась мысль, что Кротов прав и нужно отменить встречу. Но мысль была столь слабой и бледной, что за душевными терзаниями ее трудно заметить. Почти так же невозможно заметить сломанный палец, когда тебе оторвало ногу. В глубине души Егор надеялся, что Михей преувеличивает, заблуждается; что Татья ничего не рассказала своему любовнику-легионеру об обмене; что Лео вне подозрения и в «Центре» ничего не знают. Тогда, возможно, удастся избежать кровопролития.

− На этом все. Готовность через сорок минут, − объявил Михей и потянулся за пачкой «Кэмэла», оставленной на краю стола.

Оперативники принялись расходиться. Кто-то хмуро смотрел на соратников или себе под ноги, погрузившись в размышления, а кто-то наоборот – беззаботно обсуждал предстоящее сражение, словно речь идет о походе в паб. Что ж, каждый справляется с нервами по-своему. Егор, например, даже не пытался справиться. Апатия сделалась столь сильной, что напоминала не то болото, не то патоку, и он тонул в этой вязкой субстанции, не особо сопротивляясь.

− Послушай, Михей, − начал Егор. – У меня будет к тебе одна просьба.

Безопасник стоял у голографической доски, что-то высматривая в зданиях Кунцевского дистрикта, и курил. Пепел он сбивал в пластиковую банку из-под чипсов.

− Просьбы, Бестужев, лучше оставить на потом, − сказал он, не отрываясь от созерцания дистрикта – Сейчас личное неуместно. Если только не собираешься попросить об оружии или экипировке.

− Я укомплектован, − расплывчато ответил Егор. – Речь о задании. Посыльный – археолог из лаборатории брата – случайный человек. Он ни в чем не замешан. Лео его подставил, попросив «передать родственнику сувенир», и тот понятия не имеет, что именно привез на Землю. Я не хочу, чтобы он пострадал. Обещай, что обойдется без крови гражданских.

− Мои ребята тоже не полиция и не вояки, − заметил Михей. – Кирилл погиб, Грома подстрелили, и Фил едва ноги унес. Они не боевики.

− Но и не гражданские, − возразил Егор. – Для меня − нет.

− И кто мы по-твоему?

Егор откинулся на спинку кресла, пристально посмотрел на безопасника. Лицо с волевыми чертами, с глубокой морщиной между бровей, во взгляде достаточно запала, а в характере лидерских качеств. А на руках кровь невинных... Егор хотел сказать, что считает его и прочий антигеновский сброд террористами, что им место в тюрьме, но промолчал. Взгляд опустился на собственные руки. Ладони лежали на столе, пальцы едва заметно дрожали. На них тоже была кровь невинных.

− Археолог не должен пострадать. И точка, − вместо ответа сказал Егор.

Михей кивнул, и они вышли в коридор, оставив позади прокуренный зал вместе с недосказанными фразами и личными тайнами.

***

В развлекательный комплекс «Звездный» Егор вошел ровно к указанному археологом времени. Неспешно поднялся на второй этаж, наблюдая за людьми. Сегодня вторник, посетителей в «Звездном» меньше, чем могло бы быть в выходные, и Егор пока не знал хорошо это или плохо. К ресторану шли изысканно одетые мужчины и женщины, с горящими глазами и флиртующими улыбками, из виртуального кинотеатра шумной стайкой высыпалась молодежь, там показывали какой-то модный фильм с полным погружением. Детвора носилась по ступеням и висла на перилах, тягая за собой говорящие воздушные шарики в виде зверушек. Но Бестужев не замечал всеобщего веселья, настроение теплого летнего вечера абсолютно его не тронуло – на душе скребло. Чутье – то самое, что когда-то делало его лучшим среди ищеек – упорно давило на грудь. Что-то не так. К залу выставки Егор шел напряженный, словно взведенная пружина – только тронь, и выпрямится, сшибая все на своем пути.