"Фантастика 2025-16". Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Волковский Андрей

— Ага, ясно.

— Милорд, разрешите вопрос?

— Ммм?

— А вот эти железяки, что вы приказали загрузить. Вы их опреснителем еще назвали, — шкипер ткнул узловатым пальцем в перегонный куб. — Они правда смогут пресную воду делать?

— Смогут, не сомневайся, — успокоил я капитана, но тут же скривился. — Но это — не решение проблемы, а так, время протянуть. Слишком много дров будет уходить. Не напасешься их, чтобы воду на весь экипаж выпаривать.

— Хмм, — Зосим почесал в затылке. — Еще можно морскую воду вымораживать. Получившийся лед из пресной воды состоит. Вкус, конечно, так себе, но пить можно.

— Ага, а лед мы где будем брать? — усмехнулся я. — Мы же не к тилинкитам идем.

Капитан лишь развел руками, а я отправился на полубак*. Надо постараться получить удовольствие от морского путешествия, потому что трудностей в нем и так хватит за глаза.

* — Верхняя палуба носовой части судна называется бак. Надстройка над баком, защищающая дальнейшую палубу судна от встречных волн, называется полубак.

Как же в свое время получилось удачно с балогуном Омрыном и его племенем! Договоренность с ним позволила мне обзавестись таким прекрасным кораблем. Вершина кораблестроения на Этерре!

Если не восхищаться, а использовать сухое описание, то «Анна» — трехмачтовый корабль в триста тонн водоизмещения, который может вместить сто тонн груза. Весьма вместительный корабль, по местным меркам.

Фок- и грот-мачты несут прямые паруса и марсы* для стрелков и наблюдателей, а на бизани — косой парус. Есть небольшой прямоугольный парус на бушприте*. На полуюте и полубаке установлены баллисты.

* — Марс — площадка (корзина) на мачте, в которой сидит наблюдатель. У трехмачтовых судов носовая мачта называется фок-мачтой, затем идет грот-мачта, а последняя (кормовая) называется бизань-мачтой. Бушприт — наклонная мачта в носу судна.

При перевозке людей мой когг вмещает триста восемнадцать человек при обеспечении продуктами и водой на десять суток. Конечно, все это не абсолютно точные показатели, но близкие к реальным.

Хуже с измерением скорости. Её я смог только очень приблизительно измерить. Как в древности измеряли скорость корабля с помощью лага*, я в свое время читал и запомнил.

* — Лаг — прибор, предназначенный для измерения скорости движения парусника. Лаг представляет собой доску треугольной формы с привязанной к ней верёвкой (линем, лаглинем) и грузом.

На удивление, формулу измерения скорости я тоже помню, но ни то, ни другое знание использовать не смог. Этеррские клепсидры отсчитывают только часы и то, с допущениями, а мне секунды нужны. Ну или хотя бы минуты.

Однако, любопытство меня в покое не оставило. Это та еще зараза! Не слабее внутреннего хомяка с жабой. Поэтому я решил сравнить разницу между скоростью пешехода и идущего вдоль берега корабля. Ничего лучшего придумать не смог.

Получилась очень грубая прикидка, да еще и намаялся, подгадывая подходящие условия. Надо было найти ровный участок берега достаточной длины, да еще дождаться ветра подходящей силы и направления.

Но любопытство оказалось сильнее всех этих заморочек и замер я все-таки произвел. На мой взгляд, «Анна» при хорошем попутном ветре может развить скорость до десяти — двенадцати километров в час. Отличный показатель для судна с такими обводами.

Стоя на полубаке я испытал смешанные чувства. С одной стороны, мой взор ласкают великолепные виды неизгаженной человеком природы, красивый корабль и слаженные действия экипажа. С другой стороны, несмотря на всю свою красоту, море пугает.

Всем своим нутром, самой сутью я ощущаю непреодолимую силу окружающей меня водной стихии. По сравнению с такой мощью я чувствую себя песчинкой, которая не в состоянии повлиять на окружающее.

Сухопутная я крыса. Далеко не первый раз я совершаю плавание на корабле и в который раз честно себе признаю́сь, что по своей воле я далеко в море не пойду. Буду ходить только вдоль берега.

Пока на траверзе я четко вижу береговую линию, я относительно спокоен. Если приходится брать мористее, ягодицы начинают сжиматься до состояния чугунных шаров. Впрочем, за редким исключением, у местных тоже только каботажное судоходство.

Наверное, это самое гадкое в моей жизни ощущение — бессилие. Тут даже не о море речь. Например, такое же мрачное, безнадежное чувство было, когда заболел сын. Нужна помощь близкому человеку, ты готов на все ради этого, но не можешь сделать НИЧЕГО.

— Милорд, что-то случилось? — вернул меня к реальности голос оруженосца.

Я резко мотнул головой, отгоняя мрачные мысли. Еще не хватало «развесить сопли» на глазах подчиненных.

— Все в порядке, Мабон. Все в порядке. Чем там мой паж занимается?

— Рядом с абордажниками крутится, милорд, — ответил молодой Кедрик. — Слушает их завиральные рассказы. Интересно ему!

— Может, и не завиральные, — рассмеялся я. — Где вы с Буеславом разместились?

— Боцман показал нам, где вещи сложить, и где, как команда от него поступит, можно гамаки повесить.

— Ну и хорошо, — хлопнул я по плечу Мабона. — Если что, сразу мне докладывай.

* * *

Вторые сутки похода. Если все будет нормально, то через одиннадцать суток мы должны дойти до Зволена. Этот необычный город располагается в самой северо-восточной части материка.

Сам город поделен рекой Бегей на две части. Западная часть принадлежит Помории, а восточная — Борее. Половину пути до Зволена нам надо идти почти строго на восток.

Затем береговая линия изгибается в северо-восточном направлении. А вот после того, как минуем этот город, нам предстоит идти строго на юг до самого устья реки Линьхэ. По ней мы пройдем вверх по течению до Гуйлиня — цели моего путешествия.

Сутки в походе у нас распланированы следующим образом. В пять часов подъем, в шесть — начало движения. Идем в светлое время суток около четырнадцати часов. В двадцать часов становимся на якорь, в двадцать один — отбой. На сон и отдых определили восемь часов, кроме вахты, конечно.

— Корабли! Вижу два корабля! Идут от берега в нашу сторону! — прокричал матрос, посаженный на марс наблюдателем.

— К бою, — негромко отдал я команду Зосиму, благо я находился рядом с ним на полуюте.

Скорее всего, это не враг, но лучше я перестрахуюсь и при каждой встрече с чужими судами буду в полной боевой, чем однажды меня застанут «со спущенными штанами».

Заодно и тренировка будет экипажу, одна польза, как ни посмотри. Тем более, что судоходство в Студеном море редкое из-за тилинкитов. Не придется поминутно тревогу объявлять. Я забрал с полуюта пажа и оруженосца и ушел облачаться в доспех.

Когда вернулся, вся команда уже вооружилась и заняла положенные по тревоге места. Расчеты баллист расчехлили свои метатели и, похрустывая жилами, крутили вороты, взводя пусковые механизмы.

Корабль был готов к бою, но шкипер встретил меня докладом:

— Это свои, милорд. Мезенцы!

Но я уже сам увидел большие сине-серые вымпелы на двух приближающихся поморских кочах. Перебравшись на полубак, я стал с напряжением всматриваться в идущий головным корабль.

Отбой тревоги я пока давать не стал. Как говорится: «Если вы параноик — это не значит, что за вами не следят». К счастью, драться не пришлось. На носу головного коча стоял сам барон Кисил тер Мезен.

— Капитан! — крикнул я Зосиму. — Спустить паруса и лечь в дрейф!

По команде командира корабля экипаж убрал паруса, и «Анна» замерла, покачиваясь на волнах. Оба коча, подрабатывая себе веслами, совершили поворот и встали невдалеке, между нашим кораблем и берегом. За кораблями поморов, также, как и у нас, на буксирном тросе тянулись шлюпки. Вот с помощью нее и добрался до «Анны» Кисил с двумя соратниками.

— Сержио, брат! — Кисил начал орать еще из лодки.

По моей команде сбросили штормтрап, по которому Кисил и два его товарища с трудом поднялись к нам на борт. Почему с трудом? Потому что с собой они тащили побулькивающий своим содержимым бочонок.