Ознакомительная версия. Доступно 284 страниц из 1416
– С юго-запада, – промолвил Лавочкин. – От границы с Черным королевством.
– И что же, ты был там? – Девушка наивно захлопала ресницами.
– У границы-то, да, был, – поосторожничал солдат. – Неспокойно там.
– Угу… – На этот раз реплика «речистого» мужика была вполне понятна.
– Вы играете? – Коля кивнул на лютню.
– Нет, просто сижу, – еле слышно ответил «речистый».
Рядовой улыбнулся:
– Я вообще спросил, а вы сразу шутите.
– Ларс у нас немного грубоват в общении, – пояснила красавица, – зато поет нежные песни.
Музыкант снова пробурчал нечто непереводимое, отвернулся.
– А это, – девушка показала на статного, – не кто иной, как…
Пижон оборвал ее, замахав рукой.
– Мое имя слишком известно, чтобы меня представляли, – изрек он.
Лавочкин присмотрелся к лицу гордеца. «Хм, пучеглазый, чернявый, кудрявый, курносый, в меру губастенький… – отмечал солдат. – Нет, не знаю».
– Кирхофф [74] он. Тот самый. Филипп который, – проговорил лютнист Ларс.
Статный зыркнул на спутника недобрым карим оком.
Коля порылся в памяти и чуть не хлопнул себя по лбу: «Конечно! Я слышал это имя. Дриттенкенихрайхский король поп-музыки! Но что он здесь делает?!»
– Почему вы не в столице, Филипп?
– Спасаюсь бегством. Искусство и война несовместны, – патетически произнес Кирхофф.
– Разве под Пикельбургом враги?
– Золотой мой, ты откуда такой взялся? Враги уже в самом Пикельбурге!
В больших глазах певца стояли слезы.
У солдата отвисла челюсть. «За три дня?!» – недоуменно подумал он.
– Так ведь армия Дункельонкеля только что была в Дробенланде… – вымолвил Лавочкин.
– Вы правы, любезный путник, – ответила девушка. – Война длится всего второй месяц, а полчища черного мага уже хозяйничают в Дриттенкенихрайхе. Дьявольские уловки позволяют им продвигаться с пугающей скоростью.
– Постойте-постойте! – Рядовой даже вскочил на ноги. – Как месяц?! Чуть больше недели назад…
Он оборвал себя на половине фразы и снова сел. Мозг солдата лихорадочно работал. Либо красавица врет, либо…
– Елки-ковырялки! – выдохнул Коля. – Маленький народец! Хоровод! Вот про что я читал у братьев Гримм. Поляна, танцы, пролетевшее время.
– О чем это ты? – оживился лютнист.
– Я был в хороводе маленького народца, – сказал парень.
– Вздор и выдумки. – Кирхофф поморщился. – Вашего так называемого маленького народца не существует.
– Однако в легендах о нем кое-что говорится, – возразил Ларс.
– Ха, в легендах, – раздраженно передразнил беглый поп-король.
– А также в балладах и преданиях. Помните сказку «Шаловливый мальчик с шаловливый пальчик»?
– Ларс, – укоризненно протянула девушка.
Солдат невольно залюбовался ею. Сейчас красавица состроила полупритворную гримаску обиды, и очарование этой игры затмевало сам повод. Стало очевидно, что девушка заранее простила лютниста, но попеняла ему не без оснований.
– Из песни слова не выкинешь, – сварливо проговорил музыкант. – Поклянитесь, незнакомец! Вы не выдумщик? Хоровод маленьких людей – правда?
– Правда, – хмуро ответил Лавочкин.
Его беспокоили сейчас куда более серьезные вещи, нежели пляски лилипутов. Где Палваныч, Тилль и прочие? Живы ли? Ищут небось, а он по голубым пещерам шляется…
– Расскажите, сделайте милость, – почти взмолился Ларс.
– Ну… Позже. Может быть, – пообещал солдат, не отрываясь от тревожных мыслей.
– Ой, что же это мы? – Красавица всплеснула руками. – Как тебя зовут?
Коля очнулся, посмотрел в зеленые глаза девушки:
– Николасом. А вас?
– Фрау Грюне [75], – представилась она.
– Груня, стало быть, – усмехнулся парень.
Красавица рассмеялась, пряча лицо в ладошки:
– Ты смешно произнес мое имя! Мне понравилось. Куда же ты путь держишь?
Рядовой взял паузу. Ему и самому было интересно, куда теперь идти. Почесав лоб, он неуверенно сказал:
– В Стольноштадт, вероятно.
– Мы тоже! – обрадовалась Грюне. – Сейчас это самое далекое от фронта место.
– Да, вам, музыкантам и певцам, на войне делать нечего, – проговорил Лавочкин.
– Что ты, Николас! – Она залилась бархатистым смехом. – Вот они музыканты, а я – типичная Гангстерине.
– Бандитка?! – вырвалось у Коли.
– Нет, глупенький! Я их кормлю, а они дали мне прозвище Гангстерине – дорожная тарелка супа [76].
– Ага! – невпопад воскликнул Ларс.
Он хлопнул в ладоши, полез за пазуху и извлек зеленую шляпу а-ля Робин Гуд.
Нахлобучив шляпу на голову, музыкант лихо подхватил лютню. Врезал по струнам, рассыпал ноты быстрым перебором. Сам засиял, даже уныло висевшие усы весело затопорщились.
– Что с ним? – спросил солдат.
– Восемь вечера, – с непонятным для рядового значением сообщила Грюне.
А Ларс встал, пошел вокруг костра, не прекращая игры. Запел зычным голосом:
По кладбищенской заброшенной дороге
Я шагал под полночь, несколько нетрезв.
И хотя меня не слушалися ноги,
Мне в деревню нужно было позарез.
Вот же дернул черт переться по погосту.
Тишина. Луна. И тени застят взгляд.
Что узрел я, рассказать весьма непросто:
Мертвецы с косами вдоль дорог стоят.
И…
Вдруг…
Ка-а-ак…
Свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала,
Гробы на ста колесиках неслись!
Зловещей этой свадьбе было места мало,
А если ты живой – поберегись! [77]
– Очень кстати. – Девушка поежилась, тревожно всматриваясь в темноту.
– Да, ты, Ларс, репертуарец-то выбирай, – проворчал Филипп Кирхофф. – Надо готовиться, когда со звездами общаешься.
– А вы не стесняйтесь, господа и дамы, заказывайте баллады по вкусу, любую вам преподнесу, были бы талеры! – не моргнув глазом, выпалил музыкант и, не дожидаясь заявок, затянул следующую песню.
К счастью присутствующих, не про кладбище.
– Так чего это он? – переспросил Лавочкин, наклонившись к уху девушки.
– Ах, он несчастный человек, – вымолвила Грюне, чуть не плача. – Каждый вечер на него накатывает особое состояние. Он поет, пристает к людям, вымогая деньги… Не отстанет, пока не заплатишь! «Кавалер, подарите даме любовную серенаду!», «Фрау, скрасьте свой досуг игривою песенкой!» Даже колотили его неоднократно, а он все поет.
– А, понятно, – протянул солдат. – Заклятье, значит.
– Нет. – Красавица энергично замотала прелестной головкой. – Не заклятье. Это профессиональное. Он много лет проработал в корчмах, трактирах и прочих питейных заведениях. Вот и привык. Мы уж его и связывать пробовали, рот затыкали… Рвет путы, глотает кляпы и вновь за свое!
– Ого, – уважительно откликнулся Коля.
Он всегда выражал почтение к загадочным природным и человеческим явлениям.
– Ремесленник, – наморщил нос Филипп. – Навязчивый трактирный певун. Горланит весь вечер, а хороших жалобных песен не знает.
– Неправда, три знаю, – пропел, не сбивая мелодии, Ларс.
– Они уже не действуют, – раздраженно сказал Кирхофф.
– Не действуют? – Рядовой все больше изумлялся странной компании.
– Именно! – подтвердил король поп-музыки Наменлоса.
Лавочкин ждал продолжения, но Филипп молчал, а Ларс мурлыкал что-то об эльфах и любви.
– Понимаешь, Николас, – потрудилась объясниться Грюне, – этим господам регулярно требуется довести меня до слез.
Ознакомительная версия. Доступно 284 страниц из 1416
