"Фантастика 2024-144" Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Алефиренко Александр

Испуганно вздрогнув, Ника резко обернулась к стражникам.

— Зачем же так сразу, господин Акв, — заюлил стражник, скорбно качая головой. — Суда-то ещё не было.

— Да ладно! — снисходительно рассмеялся эдил, махнув рукой. — Это так, шутка. Я законы знаю.

Он озабоченно глянул в заляпанную бронзовую чернильницу и продолжил:

— Пойдёт в угловую. Там у меня базарная торговка плетей дожидается, да двух проституток утром привели. Пусть вчетвером посидят. Места хватит.

Хихикнув, дядечка разгладил лист папируса и буднично спросил:

— Как тебя записать?

— Ника Юлиса Террина, — представилась девушка.

— Ишь ты! — хмыкнув, покачал головой Акв. — Юлиса! Ещё скажи, что их тех самых…

— Из них, — невозмутимо подтвердила попаданка. — Дочь Лация Юлиса Агилиса и Тейсы Юлисы Верты, внучка сенатора Госпула Юлиса Лура.

— Ты, девка, не шути так, — нахмурился эдил, а конвоиры озадаченно переглянулись.

— Тюрьма — не место для шуток, господин Акв, — спокойно проговорила арестантка. — Да и мне совсем невесело.

— А где живёшь? — сухо поинтересовался собеседник, всё ещё не решаясь занести в тюремные анналы провинциальной Этригии наименование столь знаменитого рода.

— Я еду к родственникам в Радл, — пояснила Ника. — Из Канакерна. Вчера вечером спутники ограбили меня и пытались убить. Об этом я и хотела рассказать магистратам, когда… появился господин Клеар и выдвинул своё нелепое обвинение.

— Не слышал, чтобы Юлисы на Западном побережье жили, — проворчал мужчина. — Не знаю, как насчёт святотатства, но самозванство тебе точно могут вменить в вину. А это очень серьёзное преступление. За такое на кол сажают. Так как записывать?

— Ника Юлиса Террина, — твёрдо отчеканила она.

Ткнув в её сторону обгрызенным кончиком пера, эдил так же раздельно отозвался:

— Я тебя предупредил!

И принялся, сопя, выводить на папирусе имя новой арестантки. Затем, оставив чернила подсыхать, встал, сняв с гвоздика в стене связку плоских ключей.

— Пошли.

Лязгнув засовом, он распахнул массивную, окованную железными полосами дверь в просторное, полутёмное помещение, прорезанное узкими полосами дневного света.

На девушку пахнуло густой, застарелой вонью, напомнившей ей смрад рыбозасолочных сараев Канакерна. По сравнению с этими миазмами запах самого запущенного вигвама аратачей мог показаться ароматом фирменного магазина косметики.

— Чего встали? — проворчал по-прежнему сопровождавший её конвоир.

Справа шла глухая стена, сложенная из грубо отёсанных камней, скреплённых раствором. А слева почти от пола до потолка тянулась частая решётка из деревянных брусьев, за которой что-то копошилось в темноте.

Бивший из-под потолка дневной свет слепил глаза, мешая рассмотреть подробности. Зато уши прекрасно слышали сиплое дыхание и неясное бормотание.

Вплотную к ограждению следующей камеры стоял сухой, жилистый старик в каких-то лохмотьях поверх грязного хитона. Поймав взгляд новой арестантки, он широко оскалил розовые дёсны с редкими пеньками зубов.

— Эй, Сухан! — прокаркал он на редкость противным голосом. — Ты глянь, ещё одну шлюху ведут!

— Никак магистрат решил в тюрьме публичный дом открыть, — отозвался из темноты ломкий, юношеский басок.

— А нам в нём бесплатно давать будут! — мерзко хихикнул старик, вытирая текущую из уголка губ слюну грязной, покрытой струпьями рукой.

— Подожди немного, Рояш, — ухмыляясь, бросил через плечо шагавший впереди эдил. — Стражники с Визгуном уже закончили. Сейчас за тебя примутся. И всё бесплатно.

Сопровождавший Нику конвоир угодливо захихикал неуклюжей шутке начальства. Её привели к той самой угловой камере, о которой говорил Акв. Там оказалось немного светлее из-за дополнительного окна в боковой стене. Вдоль неё шла каменная лежанка, кое-как прикрытая соломой, на которой, тесно прижавшись друг к дружке, словно озябшие котята, сидели две женщины с короткими причёсками, но без рабских ошейников и табличек.

Заметив тюремщиков, арестантки почему-то бодро вскочили, то ли выполняя некий ритуал, предусмотренный местными правилами, то ли просто чтобы лучше видеть посетителей. Ника в свою очередь тоже смогла как следует разглядеть короткие, явно не по сезону хитоны, да ещё с разрезами по бокам, открывавшие тощие, посиневшие от холода ляжки соседок по камере.

— Ну, заходи, — криво усмехнулся эдил, открыв пронзительно заскрипевшую дверь.

Сердце девушки, и без того колотившееся, как сумасшедшее, едва не выскочило из груди, когда она, пригнувшись, шагнула через высокий каменный порог, только тут заметив третью женщину.

Закутавшись в тряпьё, она скрючилась в тёмном углу, поблёскивая глазками, словно застигнутая врасплох испуганная мышка.

— Ну, девочки, не ссорьтесь, — хохотнул стражник, а эдил усмехнулся, вытаскивая из замка ключ. — Теперь вам скучно не будет.

Похоже, надзиратель оказался прав. Судя по физиономиям представительниц древнейшей профессии, мирного сосуществования не получится, решила Ника. Слишком зло кривились бледные со следами помады губы. И какими-то не в меру многозначительными взглядами обменивались коллеги по многотрудному ремеслу.

Однако попаданка продолжала стоять, пока не представляя, что сказать и как себя вести. Нетерпеливые сокамерницы взяли начало ссоры на себя.

— Смотри, Кирса, — шмыгнула покрасневшим носом одна из девиц. — Какую к нам знатную даму подсадили. Неужели убила кого?

— Не иначе храм ограбила, — хихикнув, поддержала подруга. — Или дом магистрата обворовала.

— И плащ у неё тёпленький, — довольно осклабилась первая, демонстрируя отсутствие передних зубов, как снизу, так и сверху. — А мы с тобой мёрзнем, не зная, как согреться…

Несмотря на рост и субтильное по-сравнению с новенькой телосложение, они с удовольствием дурачились и вели себя столь вызывающе нагло, видимо, потому, что полагали, будто имеют дело со скромной домашней девочкой, оказавшейся в узилище по очередному капризу богов.

Прекрасно осознавая бесполезность любых слов и увещеваний, Ника без разговоров начала применять на практике то, чему обучал её Наставник.

Разжав пальцы, она выронила монетки. Звон серебра о грязный каменный пол отвлёк внимание изгалявшейся собеседницы. Рука из-под плаща ударила в нос, отшвырнув её к стене. На миг замерев от неожиданности, Кирса, визжа, бросилась на обидчицу, явно намереваясь вцепиться растопыренными пальцами в лицо.

Попаданка перебросила ту через бедро, и навалившись сверху, упёрлась коленом в тощую грудь. Пока первая проститутка, хлюпая носом, пыталась унять текущую кровь, новая арестантка звонко хлестала по щекам её подругу до тех пор, пока визг и крики не сменились жалобным поскуливанием.

Встав на ноги, Ника подобрала деньги, и, ни слова не говоря, направилась к стоявшей у стены лохани, чей режущий глаза запах прямо и недвусмысленно указывал на её предназначение.

Из соседних камер донеслись крики и улюлюканье:

— Ого, девки веселятся… Что там у вас? Эй, меретты, вы что, из-за новенькой подрались?! Помочь?!

Теоретически существовала опасность того, что противницы, опомнившись, попытаются напасть, пока девушка находилась в столь деликатном и беспомощном положении, но те пришли в себя слишком поздно.

Привлечённый шумом, эдил, распахнув входную дверь, рявкнул в коридор:

— А ну молчать, грязное отродье! Не то жрать не дам!

С облегчением оправив платье, попаданка забралась на каменную лежанку и, нахохлившись, закуталась в плащ, подчёркнуто не обращая внимание на побитых проституток, но держа руку возле закреплённого на лодыжке ножа.

Хотелось есть, спать и плакать. Но главное, она не понимала сути обвинений и не представляла, как будет оправдываться.

Получившие наглядный урок девицы уселись на корточках на полу возле противоположной стены. Третья обитательница камеры, наоборот, тихонько выбралась из своего угла. Пожилая, поджарая, с вытянутым, напоминавшим лисью мордочку, личиком, она осторожно приблизилась к лежанке.