Гений клана (СИ) - Нетт Евгений

Элитой, на которую обычные люди смотрели снизу вверх.

Не понаслышке Элин знал, сколь сильно такие преображения меняют людей. Ты был никем, неотделимым от однородной серой массы куском, как вдруг обратился золотым самородком. В голову ударяет похлеще самого забористого дурмана, отчего студенты, порой, слетали с резьбы, творя чёрти что ещё на первом курсе, — которые сейчас отменили вовсе, — и закономерно влезая в долги перед «покровителями», что помогали им не вылететь из академии.

Что самое забавное — подростки, совершающие подобные ошибки, порой вырастали во вполне адекватных анимусов, а не отбитых идиотов, как могло показаться, из-за чего «рыбалка» среди аристократов была явлением сильно распространённым. Лица заинтересованные не отказывались от возможности за малую цену обзавестись могущим принести пользу подчинённым, которого всего-то и надо, что держать в узде.

Тем временем процессия приблизилась к парадному входу на территорию академии, в этот день сияющей подобно огранённому алмазу. Уникальная архитектура, величественность и, конечно, колоссальность всего того, до чего только мог дотянуться взгляд поражал воображение даже несмотря на то, что Элин единожды уже был здесь на экскурсии, а после несколько раз проходил мимо, сполна пользуясь возможностью рассмотреть всё от и до.

Всё-таки архитекторы прошлого хорошенько потрудились, работая над сердцем славного Китежа: не существовало в этом мире человека, который не проникся бы таким видом.

— Стоп!.. — Взрослые и состоявшиеся анимусы, обнаружившиеся перед монументом демонического зверя, в порядке живой очереди формировали группы по десять-пятнадцать человек, назначали ответственного преподавателя и только тогда пропускали новоиспечённых студентов дальше — во внутренние помещения, где им предстояло пройти через множество формальностей, начиная от получения ученического рангового амулета и заканчивая принесением клятвы Китежу, которая, впрочем, не несла в себе реальной силы.

Для Элина, ранее так и не удосужившегося «на бумаге» засвидетельствовать уровень своих сил, испытания на получение рангового амулета виделись чем-то полезным. Как минимум внимание он к себе таким образом привлечёт, а где оно — там и возможности…

Пополам с проблемами.

— Меня зовут Саманта Гавюэр, и сегодня я прослежу за тем, чтобы никто из вас не упустил ничего из того, что необходимо сделать. План на последующие часы таков… — Девушка выдающихся достоинств узнала Элина, — было бы трудно не узнать того, кого вся семья считает чуть ли не героем, — но ничем своего удивления не выдала.

Перерождённый же, точно так же знакомый с Самантой, лишь отметил про себя тот факт, что она пока занимала пост младшего наставника, о чём свидетельствовали соответствующие нашивки на не отличающейся однотипностью униформе. Определённые требования к цветовой гамме и степени открытости одежд, конечно, присутствовали, но это даже строгими правилами можно было назвать лишь с очень большой натяжкой.

Но зауженное в нужных местах закрытое платье нет-нет, да радовало покрывающийся туманом бурлящих гормонов юношеский взор.

— … сразу оговорюсь, что в учебное время на территории академии конфликты между студентами запрещены. Так что, молодой человек, перестаньте задирать своего товарища.

Саманта обращалась к выходцу из клана, что ещё по дороге начал досаждать скромному простолюдину, неспособному за себя постоять. Встречались и такие люди, которым трудно было вот так просто переключиться, начав считать бывших господ формально равными себе. Что же до «молодого человека», то его можно было охарактеризовать как обычного недалёкого пятнадцатилетнего парня, думающего или головкой, или кулаками.

В данном конкретном случае эти две части тела объединили свои усилия с единой целью — поставить себя повыше и произвести впечатление на студенток, которых в группе на двенадцать человек оказалось аж семь.

— Если вы того желаете, госпожа

младшая

наставница. — В ответ на эти несущие в себе два смысла слова Элин недовольно цокнул языком, чем привлёк к себе внимание и устроителя беспорядков, и тех студентов, до которых донёсся этот вульгарный звук. — Ты чем-то недоволен?

— Несоблюдением банальных правил вежливости, я полагаю. Для вас крайне верным решением было бы принести извинения нашей наставнице, и впредь не прибегать к подобного рода вещам. — В отличии от блондина, Элин не стал опускаться до фамильярных обращений, да и, в принципе, предпринял все соответствующие своему положению шаги для того, чтобы мягко указать выскочке на его место.

Репутация хорошего и справедливого парня шла бонусом, ведь девушки, — большая половина их группы, — ой как любили разносить подобного рода сплетни…

— Я… прислушаюсь к вашему совету. Прошу извинить мою неучтивость, господин студент, госпожа наставница. — Элин не выказал удивления даже несмотря на то, что всё пошло не совсем так, как ожидалось. Слишком уж просто спасовал парень, наткнувшись на уверенного в себе оппонента.

А ведь возможность заложить в фундамент хорошего к себе отношения первый кирпич прошла так близко — достаточно было всего лишь пожертвовать чувством собственного достоинства этого выскочки, прослыв защитником слабых!..

— Главное — не повторяйте тех же ошибок впредь. — Саманта легко простила наглеца, что, конечно, не вызвало у Элина особого удовольствия — этак он устанет защищать честь сестры друга уже через месяц-другой, ведь студенты во все времена и во всех местах были существами крайне специфичных нравов. И если преподаватель сразу не поставит себя как старшего, то после это сделать будет непросто. — Прошу за мной. Для начала мы внесём ваши имена в списки, а параллельно вы познакомитесь друг с другом. Не удивляйтесь — курсы отменили, так что с сего дня студенты будут делиться на учебные группы…

Девушка продолжала описывать важные вещи, которые, впрочем, Элин слушал лишь вполуха. Перерождённый пребывал в некотором шоке из-за того, что учитель ни словом, ни делом не намекнул ему на то, что помимо отмены курсов и уклона в совершенствование боевых способностей будет что-то ещё. Он ведь честно считал, что группы — это временное явление, а сейчас оказалось, что очень даже постоянное.

Зная клановое наследие Фуга, от поколения к поколению находящих, чем испортить студентам жизнь, хорошего от их идей ждать не приходилось.

«А ведь так хотелось обратного…»

Когда дело дошло до имён, то все, — что естественно, — несколько удивились. Не каждый день узнаёшь, что именно в твоей группе оказался небезызвестный ныне парень-анимус с феноменальным уровнем сил, но без хоть какого-то рангового амулета. Если бы не покровительство Гайо Бельфи, то от Элина давным-давно потребовали бы зафиксировать уровень способностей, но звание ученика протектора Китежа надёжно защищало его от подобных посягательств.

В остальном же перерождённому, можно сказать, повезло — в его группе не оказалось никого, кто в перспективе мог бы доставить проблем. Даже Лекс, обожающий самоутверждаться на слабых и избегающий конфликтов с сильными, оказался из малого клана, название которого Элин прежде не слышал вовсе. Помимо него в группу попало всего трое аристократов, в то время как все остальные были сплошь простолюдинами в худшем смысле этого слова. Дети фермеров и мастеровых, необразованные и с узким видением мира.

Не то, чтобы Элин ставил себя много выше их, но опыт подсказывал, что свои таланты эти несчастные будут раскрывать очень и очень долго — за редким, почти невозможным исключением. Бывали такие выходцы из низов, что заставляли нюхать пыль своих сапог даже хорошо обученных сверстников из высшего общества, но появлялись эти жадные до знаний уникумы слишком уж редко.

Собственно, на то они и уникумы.

— А теперь я попрошу вас занять свои места и ждать, пока вас вызовут согласно нумерации… — Пробивная девчонка из простолюдинок, что вот уже два часа строила Элину глазки, со стремительностью гепарда и грацией слона заняла первое место в очереди, оставив Элину, — слегка притормозившему — стать целью домогательств он не очень-то и хотел, — кресло за номером три. Все остальные заняли места в зависимости от собственной наглости: Лекс, например, галантно уступил пятое и шестое кресла девушкам, за что удостоился их одобрительных взглядов, а тот робкий парнишка оставил за собой двенадцатое кресло.