***
Прошло несколько часов с момента отбытия из Гелиополиса. Андрей Швитский отвечал за верность курса, управляя кораблем при помощи руля. Остальные же лидеры экспедиции обсуждали план, собравшись на мостике. Все помещение было заполнено плотным табачным дымом, поскольку практически вся команда курила трубки. Лишь Вивальди уже давно не интересовался ни алкоголем, ни табаком, ни другими смесями для увеселения.
– У нас нет никакой информации о том, что может нам противостоять, – скрестив руки на груди, серьезным тоном проговорил Никита, в его зубах была зажата небольшая кукурузная трубка, испускающая дым, – мы не знаем, насколько велик остров, мы не знаем, кто его населяет, может Баошенгдади там и вовсе один. Мы ничего не знаем. Никто из тех, кто отправлялся туда, не возвращался.
– Мы совсем не верим в успех переговоров? – нервно усмехнулся Филипп.
– Баошенгдади мнит себя богом, он не рассматривает остальных как равных себе, – развел руками Вейж.
– «И ныне лик Врага прекрасен. Пылающие жгучим пламенем глаза, способные весь мир испепелить, так ненавистный для него. И опадающие на плечи мощные, что неба вес держать способны, златые волосы, украшенные диадемой драгоценной. Да, он и поныне величав. Не потерял Враг блеска своего. Такая у него природа, пускай и пал он, гордостью безумною ведомый», – молвил вдруг Вивальди, до этого не проронивший ни слова.
– Эти строки не про Баошенгдади, – удивленно сказал Оцет, взглянув снизу-вверх на исполина.
– Ты прав, – кивнул Вивальди, – пускай они напрямую и не относятся к нему, сейчас он стал походить на Адама…
– Т-а-а-к, – Никита неловко улыбнулся, – вернемся к нашему разговору. Баошенгдади, наверное, самое живучее существо во вселенной.
– Но если поразить его душу, разрушив тело, – обвел всех взглядом Филипп, – разве это не убьет его?
– Мы не знаем, – нахмурился Вейж.
– Да, – кивнул Никита, – но что вообще мы знаем? Мы знаем, что он может стать драконом, есть вероятность, что и фениксом он способен обратиться. Возможно, превращение в любого доступно ему, кроме исполина, поскольку они не имеют души. Но точно мы не знаем.
– И как же его убить? – помрачнел Филипп.
– У всех есть предел, – ровным тоном проговорил Вивальди, – даже я не смогу регенерировать бесконечно. Если постоянно уничтожать его тело и душу, то он не выдержит.
– Ты сможешь справиться с ним? – с надеждой взглянул на исполина Филипп.
– Посмотрим, – пожал плечами Вивальди.
– Исполины с трудом могут атаковать души, – беззаботно улыбнулся Оцет, – это не значит, что наш друг ничего не может сделать Баошенгдади, напротив, я думаю, что именно Вивальди станет главной ударной силой. Просто наш противник особенный, к примеру, Перун, столь могучий, что его боялись даже остальные боги, хоть и был силен, не выдержал бы напора Вивальди. А вот Баошенгдади способен продержаться долго.
– Получается, что наш план предельно прост, – усмехнулся Филипп, откладывая трубку в сторону, – непрестанно атаковать Баошенгдади.
– Я правильно понимаю, что этот ваш божок в одиночку каждого из нас победит? – вступил в разговор Крату. Он вел себя подобно Вивальди довольно отстраненно, что неудивительно, учитывая его чужеземное происхождение. И, в отличие от всех остальных, он курил новомодные сигареты.
– Лучше сказать, что в одиночку ни один из нас не сможет убить его, – щелкнул пальцами Оцет.
– Если бы мой повелитель отправился бы с нами, – высокомерно произнес Крату, – битва не затянулась бы.
– Да, да, – кивнул Оцет, иронически улыбаясь, – твой государь велик и могуч. Но, к сожалению, он сейчас не с нами.
– Если вы так боитесь этого Баошенгдади, то мы сами разберемся с ним, – гордо проговорил воин морей.
– Тебе приходилось сражаться с гидрой? – Вивальди заглянул в глаза Крату, от чего тот ощутил легкое беспокойство.
–Такой твари я не встречал, – покачал головой Крату, стараясь оставаться спокойным.
– Гидра есть чудище Бездны. Если ты отрубишь ей голову, она отрастит две, отрубишь и их, будет уже четыре. Эту тварь можно бить целый день, а ей будет все равно. Но мало того, ее яд может разъесть даже мое тело.
– К чему ты это говоришь? – нахмурился Крату.
– К тому, что легче убить пару гидр, чем одного Баошенгдади, – молвил Вивальди и задумчиво уставился в потолок.
– Но разве не получается, что он сильнейший из членов Совета? – удивленно пробормотал Филипп.
– Мы судим по силе богов, наблюдая их битвы или результаты этих битв, – развел руками Никита, – посему-то мы и говорим, что Перун обладал поразительной силой разрушения, но Аниус был еще сильнее. Однако Баошенгдади почти не сражается. Он предпочитает избегать битв, ибо ценит свою жизнь превыше всего и не любит насилие, так как же нам оценить его?
– Давным-давно Баошенгдади сражался с Аниусом и не проиграл ему, – сказал Оцет, оглядывая всех, ему нравилось видеть удивление на их лицах.
– Конечно, это не значит, что Аниус проиграл, – улыбнулся Никита, – мы полагаем, что все же он сильнее Баошенгдади и убил бы его, если бы желал этого всей душой.
– Адама, взявшего себе имя Аниуса, по праву можно было считать одним из сильнейших в мире, – кивнул Вивальди.
– Да кто тогда убил его?! – воскликнул Филипп, которого уже давно съедало изнутри любопытство.
– Это был Уриил, но имя его тебе ничего не даст, – взглянул на архонта Вивальди, – но знай, что Уриил был равен мне. Этого достаточно.
– Теперь у меня хотя бы есть имя, – улыбнулся Филипп. Он решил, что по возвращению наведет справки относительно этого Уриила.
– Что ж, – хлопнул в ладоши Оцет, – на этом предлагаю закончить наше собрание.
Лидеры начали расходиться, лишь Вивальди недвижимо стоял на месте, о чем-то думая. Никита подошел к нему поближе и спросил:
– Ты случаем не знаешь, почему Андрей так мрачен в последние дни? Он же обычно весел и даже дурашлив.
– Разве ты не знаешь, что Баошенгдади его наставник? – взглянул на Никиту Вивальди. – Можно даже сказать, его родитель.
– Ч-что? – вытаращил глаза Никита. – Я никогда не слышал об этом...
– А много ли ты знаешь о прошлом своего друга?
– Относительно, – пожал плечами Никита.
– Андрей обладает воистину глубокими познаниями в алхимии. Но все его знания, все умения меркнут перед знаниями того, кого можно назвать отцом алхимии.
– Хочешь сказать, что Баошенгдади создал алхимию? – изумленно проговорил Никита, хватаясь за голову.
– Да, – кивнул Вивальди, – он всегда жаждал бессмертия, настоящего, такого, чтобы никто не смог его убить, в том числе законы мироздания. Вначале Баошенгдади полагал, что наука поможет ему. Он изучал природу живых организмов, сделал множество открытий и параллельно создал алхимию.
– Выходит, что мы должны сказать ему спасибо, – неловко улыбнулся Никита.
– Слышал ли ты легенду о цветке бессмертия?
– Это… из которого родился тот самый Ахриман?
– Да. Этот цветок жаждал отыскать Баошенгдади, он верил, что именно с ним станет бессмертным. К тому моменту у него уже был молодой ученик, которого звали Андрей. Этот ученик искал цветок и нашел его.
– Тот неназванный герой был Андреем Швитским? – выдохнул холодного воздуха Никита.
– Как ты уже знаешь, он не сумел доставить цветок своему учителю.
– Вместо Ахримана мог быть Баошенгдади с такой же силой… – присвистнул Никита.
– Андрей чувствовал вину перед учителем, и когда через много столетий мировая эссенция была расколота и одна из частиц досталась ему, он незамедлительно преподнес ее Баошенгдади.
– Андрей мог обладать эссенцией жизни? – удивился Никита.
– Да, но решил даровать ее учителю.
– Наверное, Баошенгдади был счастлив, – усмехнулся Никита.
– Безусловно, не было частицы, более подходящей ему. Изначально он совсем и не думал присоединяться к Бунту, но понимая, что архангелы изымут у него эссенцию, решился на это.
– Но вроде как в боях почти не участвовал.
