– Кош!
– Но…
– Ты обещал! – воскликнула Василиса и прикусила губу. Она вовсе не хотела ему об этом напоминать.
– Что именно я обещал? – рявкнул вдруг Кощей. – Что не буду хотеть провести с тобой время после твоего месячного отсутствия?
Василиса вздрогнула и не ответила. Уткнулась взглядом в приборную панель. В висках набатом стучала кровь. Это все-таки случилось. Они ссорятся. И он настаивает. Нет… Она не готова была снова в это окунуться. Пусть скажет все, что думает. Если не отвечать, он закончит быстрее. Согласиться на то, что он потребует. Зато все пройдет тихо, а потом снова войдет в колею, и… Нет! Нельзя. Нельзя! Тогда все снова повторится, а ей нужно защитить себя. И лучше всего бежать. Прямо сейчас, пока еще есть возможность…
– Я отвезу тебя домой, – вздохнул Кощей, заводя машину.
И действительно довез ее до дома. Остановился у подъезда. Заглушил двигатель. Василиса сидела ни жива ни мертва и не могла понять, что происходит и чем все это для нее обернется.
– Прости, – вдруг попросил Кощей. – Я просто… не знаю… Я помогу тебе поднять чемодан, хорошо? А потом уйду. Позвонишь, когда отдохнешь. Завтра или послезавтра…
– Он легкий, – шепотом ответила Василиса. – Я сама подниму.
Квартира встретила спертым воздухом и тишиной. Через окно в комнате от заходящего солнца падал столб света, и в нем хорошо было видно кружащую пыль. Утопая в ощущении безысходности, Василиса поставила чемодан на пол. Сейчас она разберет вещи. Отправит одежду в стирку. Примет душ. Приготовит что-нибудь поесть. Придется сходить в магазин. И все это в тишине. А она собиралась рассказать Кощею столько всего, что не вошло в СМС. И ведь могла бы…
А вдруг еще может?
Она кинулась на балкон, перегнулась через перила. Черный джип все еще стоял под окнами.
«Кош!» – чуть не вырвалось у нее, но она вовремя осеклась. Кричать такое на весь двор? Как на нее завтра посмотрят соседи?
– Константин!
И добавить – Иосифович. Черт!
Но, спасая ее от позора, дверь джипа открылась, и Кощей выглянул наружу, поднял голову.
– Я сейчас спущусь, – снова закричала Василиса и побежала обратно в квартиру, хлопнула дверью, ветром пронеслась по лестнице и вылетела из подъезда прямо к нему в объятия.
– Скажи мне, что ты не просто забыла что-то в машине, – потребовал он.
– Забыла! – выдохнула она. – Тебя. Мы поссорились, да? Или еще ссоримся?
– Мы уже миримся, – вздохнул он, заглядывая ей в глаза.
– Потому что я сдалась?
– Потому что я не хочу с тобой ругаться.
И поцеловал.
Дом Кощея встретил идеальной чистотой и дразнящим ароматом с кухни. Сразу по приезде Кощей выдал ей одежду и отправил в душ. И так здорово было знать, что она выйдет, а он будет ее ждать. Правда, когда Василиса действительно вышла из ванной, выяснилось, что он и впрямь ждал, прямо под дверью.
– Что с тобой? – засмеялась она.
– Не знаю, – явно машинально ответил Кощей, потому что сам тут же смешался от своего ответа, заторопился. – Пойдем есть. Нет, постой…
После душа она надела его халат, и теперь он запахнул поплотнее его полы и перевязал пояс.
– Еще простудишься, – проворчал он. – И волосы мокрые…
– Высохнут.
Кощей недовольно поджал губы, но спорить не стал. А дальше весь вечер не отходил от нее ни на шаг. Кормил едва ли не с ложечки. Жаловался, что на Буяне она похудела. Говорил много, словно волновался. Внимательно слушал ее рассказы. И все заглядывал в глаза. И Василиса только теперь ощутила, как сильно соскучилась по нему. И было еще не то чтобы совсем поздно, когда ей захотелось спать. Все-таки устала. Да и ощущение дома успокоило и разморило.
Дом. В доме Кощея она чувствовала себя дома.
Кощей проводил ее в спальню, ревностно проследил за тем, как она переодевается, подоткнул одеяло, задернул шторы. Василисе казалось: попросит колыбельную на ночь – он споет. Но она заснула быстрее, чем успела это проверить.
А ночью проснулась от того, что он целовал ее в плечо. Что ж, она была только за. В конце концов, четыре недели воздержания – не так уж и мало. И Василиса приготовилась к тому, что уже хорошо знала, но в этот раз все было совершенно иначе. И она заново ответила на вопрос Кощея о том, зачем все это. Оказалось, что прикосновениями можно говорить друг с другом без слов. Что можно стать близкими настолько, насколько она и представить не могла. Кощей ласкал ее и целовал так, будто она была для него всем. Несусветная глупость, в которую Василиса позволила себе поверить ровно на одну ночь.
Не стоило этого делать, потому что утром, рассматривая его спящего, она с ужасом осознала, что ощущение, посетившее ее на Буяне, не солгало и она, кажется, действительно его любит.
Разумеется, в субботу она осталась у Кощея. И в воскресенье тоже… Чемодан в пустой квартире на улице Пушкина ждал, когда его разберут, но на тех выходных так никого и не дождался.
Глава 5
За полчаса до званого ужина в кабинете Баюна царило отнюдь не праздничное настроение.
Настя, одетая в глухое длинное темно-вишневое облегающее платье с широкими рукавами, расшитое по подолу, – что-то среднее между модой Тридевятого и этого мира, – с волосами, уложенными в тугой низкий узел на затылке, в богато расшитом кокошнике то и дело нервно бросала взгляды на принесенное в кабинет широкое зеркало в человеческий рост, в котором скоро должен был открыться проход в царские палаты. Помимо кокошника из украшений на ней были только брошь из самоцветов да фибула в волосах. Брошь привез из очередной своей поездки Борислав, а фибулу выковал Светозар, и была она редкая – с двумя иглами.
В кабинет вошел Баюн. Он был одет в черный атласный костюм-тройку, кулон-артефакт блестел на груди, и в тон ему блестели золотые наперстки на железных когтях. Баюн дернул носом.
– Настасья! – рявкнул он. – От тебя за версту несет металлом! Ты о чем вообще думаешь?
– О ваших лицах, – огрызнулась Настя. – На них такое выражение, что сразу хочется вооружаться. В отличие от меня, ваше оружие всегда при вас.
– Лучше бы подумала о том, чтобы не доставлять лишних проблем мужу! А ну убирай все!
Настя поджала губы, встряхнула руками, и ей в ладони из рукавов выпало по ножу. Она положила их на стол Баюна.
– Доволен?
– Все, – прорычал Баюн.
Она гордо вскинула подбородок, хмыкнула и выдернула из прически одну из игл, остро заточенную на конце.
– Скажу Соколу, чтобы провел с тобой воспитательную беседу, – проворчал Баюн, под недовольным взглядом Насти сметая ножи в верхний ящик своего стола. – Получишь, когда вернемся.
– А если мы не вернемся? – спросила Настя.
– Тогда они вряд ли тебе еще понадобятся, – поморщился он. – Держись поближе к Финисту. Рядом с тобой он способен на настоящие чудеса. И мне так будет спокойнее за вас обоих.
Настя снова перевела взгляд на зеркало, но его поверхность была неподвижна. Отошла к окну, недовольно скользнув взглядом по портрету Лебеди. Вздохнула. Разумеется, она понимала, что взять на ужин ножи – чистое безумие. И разумеется, сама собиралась выложить их перед тем, как шагнуть за раму. Но нервы были накалены до предела, а любимое оружие дарило ощущение хоть какого-то контроля над ситуацией. Металл для них добыл ее старший сын, ковал их – средний, заговорил – младший. Все ее ножи служили ей верой и правдой и слушались только ее. И напоминали ей о детях. Вынужденная разлука с дочерью обернулась пыткой. Одно дело оставить Яру на попечение сына, навещать ее каждый день и знать, что в любой момент можешь забрать, и совсем иное – передать ее и не иметь понятия, когда увидишь снова и увидишь ли вообще. Хотела отдохнуть от своего материнства – вот и получила. Ее желания всегда исполнялись, а она никак не могла научиться мечтать осторожнее. Хорошо хоть второй день рождения дочки смогли отметить вместе.
