"Фантастика 2025-116". Компиляция. Книги 1-27 (СИ) - Гладышев Сергей А.

Князь Дир — красивый, со светлыми, как у варягов, волосами и кудрявой бородой, — развалившись в резном кресле, высокомерно глядел на безоружного дружинника. Рядом, сидя на лавке под иконами, бросал зловещие пристальные взгляды из-под густых черных бровей Михаил.

— Бью челом тебе, княже, на епископа Михаила — чернокнижника. Он вызвал из пекла дух злого чародея Маркиана, и тот ему служит.

— И бесы веруют Христу и повинуются ему и слугам его, ибо боятся. Верно, владыко? Михаил величаво кивнул.

— Скажи лучше, как посмел с княжьей службы сбежать? Куда грамоту дел?

— Грамоты не было, а был пустой свиток, который Михаил бесовской печатью запечатал. Из-за нее на меня упырь напал.

— Кто послух [38] — оборотень? Да знаешь ли ты, с кем спутался? Творимир с Хадобардом — новгородские лазутчики! Ладно уж… Прощается тебе по малолетству и глупости. Но раз уже связался с ними — выведай, кто из бояр и горожан хочет Киев Олегу отдать.

— Я, княже, воин, а не высмотрень. Хватит с меня и того бесчестья, что ложно объявили хазарским лазутчиком — не по твоей ли воле?

Епископ с силой ударил резным посохом в пол.

— Ишь, обесчестили его! Да хоть бы и на дыбу подняли! Апостол Петр, коего ты, неуч и язычник, не читал, пишет: «Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым. Ибо то угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдания несправедливо».

Кровь ударила в голову Радо. Сразу вспомнилось все, о чем вполголоса говорили дворцовые слуги да и молодые дружинники.

— Так это твоему богу угодно, когда у смердов последнее отбирают, чтобы прокутить в Царыраде? Когда славяне славян на продажу гонят, будто мадьяры или печенеги?

— Не твое дело князей судить! Сказал Павел: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога». На колени, раб неразумный! — посох с силой опустился на плечо Радо.

— Хоть ты и пастырь, да я не скот, чтобы меня палкой бить! Если ваша власть от Бога — значит, зовется он Чернобогом! А я — вольный человек и рабом не буду ни вам, ни богу вашему. — Юноша сорвал с шеи крест и швырнул его в печь. — Огонь Сварожич, очисти меня от веры чужой, Чернобожьей!

Рука Дира сжала рукоять меча, и лезвие серой змеей поползло из ножен. Но епископ зашептал на ухо князю, и губы того растянулись в злобной усмешке.

— Не я карать буду — сам Христос. И земное оружие тебе не поможет. Эй, вернуть ему меч и кольчугу! Отныне ты — не дружинник. Прочь, изгой!

Молодой воин одиноко брел на север по заснеженной равнине. Вот и рухнуло все, чему он верил и служил. Князь, епископ, сам Христос… Остались меч, да кольчуга, да шлем, да крепкая рука. Сколько таких безродных и бездомных воинов бродит по свету, торгуя мечом и грабя, где удастся… Нет! Есть еще Солнце-Даждьбог, и Сварог-Небо, и Мать Сыра Земля, и Месяц-Велес, а звезды — его небесные стада. Христа Радо только на иконах видел, а эти боги здесь, перед глазами, как же в них разувериться? А еще есть Русь и народ ее, среди которого вырос, есть Болгария, где родился. Не должны им править бесы и бесовы слуги! Нужно только найти Творимира и Вылко… Но что у них за дела с Олегом? Или Дир солгал?

Уже смеркалось, когда Радо вышел к опушке леса. Решив заночевать у низкого, расплывшегося кургана, он начал ломать ветки для костра и вдруг увидел: по снегу шел прямо к нему, широко раскинув руки, человек с длинными темными волосами и острой бородой. Белое, как у мертвеца, тело прикрывала лишь набедренная повязка. На ладонях и ступнях кровоточили раны. Босые ноги не оставляли следов на снегу. Мертвенное, белое свечение окружало голову. Вот он подошел совсем близко. Властный взгляд больших темных глаз впился в душу, сковал тело…

— Я тот, от кого ты отрекся. Сейчас ты умрешь. Но я милосерден и полон любви. Покайся — и будешь вечно блаженствовать в раю.

— В чем мне каяться? Я безвинных не убивал, рода-племени не предавал, отца-матери не бранил.

— Кто грешен и кто праведен — дано судить лишь мне.

— За что дано? Что испугался в бою умереть? Что учил злу покоряться? Не Чернобог ли тебя в мир послал с таким учением?

— Наглец! Передо мною смирялись императоры… Сокруши свою гордыню или тысячи веков будешь мечтать среди бесконечных мук только о смерти — о полной смерти — и не получишь ее.

— Пеклом не пугай! Одного упыря я туда уже помог отправить. — Радо обнажил меч. — Да сам ты не оттуда ли явился?

Воздух вокруг призрака задрожал, и миг спустя перед Радо стоял человек в черном с серебряным шитьем плаще. На его бледном надменном лице играла самодовольная улыбка.

— Нет, я не нищий плотник из Галилеи, Я — Маркиан Гностик, великий иерофант! Ты мне нравишься, варвар! Отвергнуть князя, церковь, бога — на это способны немногие. Тебе нужен лишь хороший наставник в тайном знании — конечно, не этот невежественный бродячий волхв, — и ты обретешь все, за чем гоняются в телесном мире: славу, власть, сокровища. Но главное — научишься презирать этот тленный мир. И тогда твой дух, освободившийся от материи, вознесется превыше ада и рая — в сферу бесконечного Света.

— А сам-то ты куда вознесся? Или… опустился — туда, откуда тебя Михаил вызвал? Маркиан досадливо сморщился.

— Я не удостоился еще вознестись к Высшему Свету. Но уже освобожден от материального тела. Теперь мне не страшно никакое земное оружие. И моя магическая сила, не связанная материальным телом, возросла многократно.

— Хочешь, чтобы я стал бесом, как и ты? А мне вот больше нравится бесов бить — может, на то я и рожден?

Лицо ольвийца застыло в холодном презрении.

— Твой род слишком туп, чтобы даже прикоснуться к высшему знанию. Так на тебе он и окончится! Сейчас я пожру твою душу.

Руки иерофанта, блестевшие перстнями, взметнулись вперед и обратились в когтистые лапы, а лицо — в волчью морду с пылающими глазами. Радо ударил мечом, но он лишь со свистом рассек воздух. В следующий миг невидимая сила повалила юношу наземь, прижала к склону кургана. Радо не выронил меча, но мог лишь до боли стискивать его рукоять, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Потом он ощутил, как немеют конечности, как жизнь понемногу с каждым выдохом вытекает из тела. Огненные глаза чудовища неодолимо тянули к себе, а из клыкастой пасти вырывался торжествующий вой, похожий на скрежет железа. Вдруг откуда-то сверху на чудовище ринулась большая белая птица с золотоволосой женской головой. Птица отчаянно била крыльями, рассыпая перья, но словно незримая сила отделяла от нее беса. А Радо по-прежнему не мог пошевелиться. Вдруг вспомнилось, как старые дружинники приносили на курганах жертвы забытым степным воинам и царям.

— О ты, что погребен в этом кургане! Защити нас от Черного Беса!

Из кургана неслышно поднялся высокий светловолосый воин в полотняных штанах и плаще из волчьей шкуры, наброшенном на голое тело и скрепленном на горле костяной булавкой. В руке у него был каменный топор, за кожаным поясом — два кинжала, медный и кремневый. С грохотом и блеском, словно молния, топор полетел в беса, и тот едва успел увернуться. Выхватив кинжалы, воин устремился вперед, но чудовище с отчаянным визгом провалилось под землю. Маркиан не лгал, он был неуязвим для земного оружия, но не для духовного — то есть оружия духов. Светловолосый воин подобрал топор, с ободряющей улыбкой что-то проговорил Радо (тот разобрал лишь слова «брат» и «Перун») и снова скрылся в кургане.

Радо поднялся, опираясь на меч, но в изнеможении упал на еловые лапы, собранные для костра. Птица-женщина склонилась над ним, нежно гладя крыльями, и лицо ее казалось удивительно знакомым… Смертельно уставший юноша погрузился в сон. Когда он проснулся, солнце уже вставало из-за Днепра. Рядом дымилось кострище, а вместо таинственной птицы над Радо склонилось добродушное круглое лицо киевского тысяцкого Каницара Чудина.