Видимо, именно туда и свернули мысли мальчишки, когда он свысока и с порцией презрения смотрел на меня, всё ещё стоя на кровати. Да не собираюсь я с тобой меряться ни чем:
- Что будет с рабыней... кхм... матери? - отца, почему-то так было называть проще. А вот эту женщину матерью не хотелось называть вообще.
- А ты как думаешь? Она напала на моего сына, - а вот он произнёс «сын» без заминки.
- Так по приказу хозяйки же...
- Попея говорит, что ничего такого не приказывала, - отец многозначительно глянул на рабыню, делающую вид, что она ничего не слышит.
Я встал с кровати, подошёл к ней и потрогал ступню. Ухмыльнулся:
- А ногу залечили перед смертью? - глянул на невозмутимого отца. Не реагирует. - Хочешь приставить её ко мне?
- А ты догадливый, ублюдок! - наконец-то хмыкнул Примус.
- Она будет "моей" или "твоей, но при мне"?
- Имеешь ввиду, будет ли докладывать о твоих выходках? - ухмылка никуда не делась с сурового лица. От этого папашкина рожа выглядит только страшнее. Нет, он не урод, просто мужественность гипертрофированна.
- Да плевать мне на это! Будто у двенадцатилетнего много секретов. Будет ли она меня слушаться?!
- То есть ты не против?! - отец искренне удивился.
- Если бы ты просто спросил, то я сам ответил бы на твои вопросы.
- Да? - удивление Примуса усилилось. - А спрошу: ты знаешь, почему я тебя усыновил?
- У меня много версий. Самая вероятная: назло Попее, - это правда. Я много думал, сопоставлял и поставил эту на первое место.
- А ещё? - спросил отец посуровев.
Тут я понял, что ранее рассуждал в совершенно неверном направлении потому, что все, кто был в комнате больше не смогли делать безразличный вид и начали прислушиваться. И телохранительница, и даже вымотавшийся целитель повернул голову в мою сторону и приоткрыл один глаз. Даже братец, и тот настроился на раскрытие какой-то тайны.
Конечно же, это заметил и Примус.
- Почтенный Витус сохранит твои тайны. Это обязанность целителя. А остальные - члены семьи. Не волнуйся, - как всегда, рабыня была приравнена к мебели. Не упоминать же, что кровати никому ничего не сообщат? Или Примус решил, что раз она теперь моя, то и мне ей приказывать молчать?
Я отбросил все прежние версии усыновления и начал рассуждать снова, с чистого листа. Что, значительного кроме скандала отца семейства и матроны произошло в те дни? Да, вроде, кроме успокоения Вулкана ничего такого и не было... Я тогда совсем мелкий был, ничего не делал. Какие лично у меня события? Вот и искал причину вовне. Только с детками играл, но ничему их не учил. Да и игры-то у них на наши похожи - типа салочек и пряток.
Так... Поделки! Всем, даже совсем маленьким детям в поместье раздали пергаменты, папирусы, дощечки и угольки, чтобы мы малевали на них разное. Логика была такая, что раз нарисовано углём - то сгодится для бога огненных ремёсел. А художества здесь не относятся к искусству. Это ремесло, правда ему покровительствует не Вулкан. Но ведь мозаики и не из угля делают, так?
Вот я ж дебил! Даун! Оправдывает только то, что тогда я про богов ничего не знал. Как раз только после этого случая понял, что они в этом мире настоящие. Сложил из пергамента самолётик и бросил его в телегу. Самолётик! В аналоге Древнего Рима! Стоп. А кто его видел в общей куче?..
Я встречал в будущем мнение, что пергамент мягкий и эластичный. Ну, если намочить - то да. Это не кожа для ботинок или ремней. Попробуйте писать на коже или тряпке и поймёте, что это неудобно. Нужна ровная и твёрдая поверхность. В извести его вымачивают, а потом шлифуют. Сухой, он больше на толстую бумагу похож или на картон. Самолётик из него отлично получился. Если влажность слишком низкая, то велень (exp.: vellum) даже ломается с хрустом. А при слишком высокой - быстро плесневеет. Потому сейчас, когда Египет стал римской провинцией, предпочитают папирусы. Они дешевле и практичнее. Но самое важное по-прежнему на пергаментах пишут.
- Можешь взять папирус и уголёк и показать, - неизвестно откуда появились упомянутые предметы. Скорее всего я их до этого просто не замечал, не обратил внимания. Но это значит, что Примус готовился к разговору. А раз есть и уголёк, то он не знает, что именно я сделал, хоть и подтвердил, что в этот раз моя логика идёт в верном направлении.
«Завис» на секунду. Нет. Если бы только отец здесь был, можно было бы попробовать обмануть. А вот целитель - раскусит. Все одарённые как ходячие детекторы лжи, а этот ещё и видит лучше остальных. Они вроде как по колебаниям ауры определяют, правду говорят или нет. И сейчас видят, что я сомневаюсь.
- Ну! - Примус рассердился и повысил голос.
Делать нечего. Сложил простейший самолётик.
- И чем мятый пергамент мог понравится Вулкану? Он горит как-то по-особому? - Луций возмутился вслух, и отцу пришлось придавить его суровым взглядом. Впрочем, было видно, что это общий вопрос.
Вместо ответа я просто легонько подтолкнул самолётик в сторону братца.
Папирус, конечно, тяжеловат, но это не сильно испортило лётные качества. Привет из технического мира плавнейшим образом полетел в сторону мальчишки, сопровождаемый пятью парами глаз.
- Жезл Асклепия мне в задницу! - выругался целитель, и это «разбудило» Луция. Его рот закрылся с громким клацаньем зубов.
- Брат! Ты научишь меня? - слово «брат» резануло слух, настолько было непривычно его слышать.
- Никто никого ничему не научит. Никто ничего не должен знать. Всем ясно? - прорычал отец семейства (exp.: pater familias), а самолётик был демонстративно и мгновенно превращен в пыль.
Я впервые увидел применение Дара в такой форме. Видел, как целители работают - наложением рук; как Примус усиливает тело. А самолётик-то от него лежал на приличном расстоянии - Луций не поймал его из-за шока, и он пролетел далеко, комната просторная, пока не врезался в стену.
- Все - вон! - сказал Примус спокойно, но от этого приказ прозвучал даже страшнее. - Маркус! Кроме тебя. У меня есть ещё вопросы.
Когда все "больные" вышли, он посверлил меня взглядом и начал допрос:
- Всего два вопроса, - уточнил он. - Первое: Вулкан сказал, что было два предмета с одинаковым следом детской ауры. Покажешь потом. Есть вопрос и поважнее: ты почувствовал, что пробуждаешься?
Глава вторая познакомит Маркуса с Одарёнными
Эти древние города такие тесные! Видимо, у них стандарт ширины в две лошадиные жопы, чтобы два уважаемых человека могли разъехаться не выясняя, кто кому должен уступить дорогу. Впрочем, ерунда это. Если нужен будет повод помериться крутостью, встанут и поперёк.
А ещё воняет. Если вы городской житель первой четверти двадцать первого века и не знаете чем, так я вам подскажу: дерьмом и мочой. Ну, и гарумом, конечно же. Точнее, не им самим, а процессом его производства. Готовым пахнет только рядом с местами, где его продают, так как частенько покупают на разлив, чтобы снять пробу.
Рядом с попинами (exp.: таверна), конечно же тоже, но там эта рыбная вонь вполне даже приятна, когда смешана с запахами другой еды. А вот термополии (exp.: римский "фастфуд") воняют детским садиком. Знаете этот запах горохового супа или пшённой каши, приготовленных массово? Обязательно, чтобы слегка пригорело.
Есть тут и лоточники. Как ни странно, но у них даже что-то покупают и не брезгуют засунуть в рот. Ясное дело, стандарты чистоты после нескольких лет жизни в новом мире у меня заметно снизились по сравнению с чистеньким двадцать первым веком. После местных смогу даже в Индии на улице есть. Наверняка вы видели ролики об индийском стритфуде, где в перерывах между ковырянием в носу и почесыванием в штанах начиняют руками лепёшки разной дрянью, которая настолько нравится мухам, что они частенько не желают улетать, и их запихивают в лепёшку вместе с этой массой. Или не могут улететь. Может так и придумали липучки для них?
