— Только большие пушки, как говорят на Королевском Флоте — «only big guns». Ведь дистанции сражений ощутимо вырастут, что показали японцы вначале и середине боя в Желтом море, а крупнокалиберные снаряды как раз для таких дистанций, 152 мм и даже 203 мм снаряды просто не долетят, или дадут большое рассеяние. Да и сами попадания будут неэффективны. А между тем и мы, и японцы пытались сосредоточить огонь по флагманским кораблям — мы вышибли «Микасу», нам повредили «Цесаревича» и особенно «Пересвета». И это под огнем от восьми до двенадцати, пусть даже шестнадцати крупнокалиберных пушек трех-четырех кораблей. А тут всего полудюжина таких пушек на одном броненосце, но при этом его водоизмещение возрастет всего на две тысячи тонн, а вот число орудий главного калибра увеличится в полтора раза. Представляете, насколько опасными станут такие броненосцы в бою, с возможностью обрушить на противника в минуту до шести снарядов в одном полном залпе?
— Я в прошлом году познакомился со статьей итальянца Витторио Куниберти, в которой описан идеальный броненосец для британского флота с одними двенадцатидюймовыми пушками и противоминной артиллерией. У вас почти то же самое, Николай Александрович, вы ведь немецкий опыт использовали? У них шесть пушек, пусть одиннадцатидюймовых, двенадцать лет назад поставили на броненосцах типа «Бранденбург», расположив среднюю башню между дымовыми трубами и кормовой надстройкой. А противоминная артиллерия состояла из 105 мм и 88 мм орудий, считать ее «средней» нельзя из-за малого калибра. А у вас вторая башня 305 мм орудий помещена на корме, и расположена выше концевой, «ступенькой». При отходе огонь из четырех 305 мм орудий будет просто сокрушающим. Да и бортовой залп станет вдвое тяжелее, чем у того же «Пересвета» — сто двадцать пудов против пятидесяти шести. Да и «Микаса» с ее «тяжелыми» снарядами оказывается заметно слабее — у нее девяносто шесть пудов, и это при водоизмещении, которое будет равным. Хм, весьма интересный проект, такой нам и нужен — а нельзя ли усилить его мощь?
Матусевич усмехнулся над незатейливым вопросом начальника штаба — но таковы все моряки, если видят, что «хорошо», то немедленно задаются вопросом, а нельзя ли получить «лучше». И протянул Роберту Николаевичу листок бумаги с изображением других кораблей, на которых он схематично вычертил все характерные детали.
— Можно еще увеличить на три тысячи тонн водоизмещение, доведя его до семнадцати тысяч тонн. Поставить уже четыре башни главного калибра, при сохранении должных параметров защиты, взяв крупповскую броню в девять дюймов. Увеличение тоннажа нужно для повышения мощности машин, чтобы иметь на узел-полтора большую скорость, чем у нынешних броненосцев. Чтобы иметь возможность как догнать врага, так и уйти от вражеской эскадры. Хотя такое лучше сделать установлением применяемых пока на малых кораблях турбин. Надеюсь, скоро их будут ставить и на большие корабли — по крайней мере, в Германии уже с ними строят крейсера. А вот средний калибр уже убран полностью, но вместо 75 мм противоминных пушек установлены 120 мм орудия — их фугасы для миноносцев крайне опасны, к тому же водоизмещение последних постоянно растет, и нужны, соответственно, более серьезные орудия противоминной артиллерии. Теперь вы можете сравнить этот проект с нынешним броненосцем, и определить каковы будут шансы последнего при реальном столкновении?
— Ничего хорошего для любого броненосца, он будет просто уничтожен «двойными» залпами, а если будет стрелять бригада из двух таких кораблей, то перевес по числу орудий станет четырехкратным, уничтожающим. Николай Александрович, нам нужно строить именно такие корабли! Отменить закладку всех броненосцев, переработать проекты…
Вирен покраснел, начальник штаба моментально и правильно оценил предложение, а потому основательно разгорячился, вспыльчивый от природы педант — страшное сочетание. Так что пришлось Матусевичу слегка «охладить» его пыл, вернув в реальность:
— Не торопитесь, Роберт Николаевич, или вы не знаете каковы наши «старцы» из-под «шпиля». Они живут своими представлениями о прошлом, когда корабли бороздили моря под парусами — там сплошь «марсофлотцы», а мы с вами в их глазах лютые «еретики», коих «огнепоклонниками» называют. Вспомните, что тот же «Рюрик» с его огромным водоизмещением оснастили парусным рангоутом еще десять лет тому назад. Именно они и ответственны за все то положение, в котором мы очутились сейчас. Но отвечать за ошибки у нас не принято — и потому таковые со временем приносят флоту все больше вреда. Я не сторонник радикальных реформ, даже их противник, но можете мне поверить — мы можем призывать к опыту войны, писать куда угодно, от ГМШ до МТК, но он будет невостребованным, пока в зарубежных флотах не появятся такие корабли. Сами понимаете, что не верят пророкам в нашем богоспасаемом отечестве. А вот иноземному опыту вполне доверяют — тогда и у нас сподобятся к их постройке. Но как всегда с изрядным запозданием, когда броненосцы безнадежно опоздают к одной войне, и окажутся совершенно не нужными, и даже бесполезными на другой. А то, что сейчас у нас заложили на стапелях, это вполне безнадежный хлам, на него будут выброшены напрасно многие миллионы рублей, которые можно было бы истратить с куда большей пользой.
Матусевич говорил глухо, видя, как немного побледнело лицо Вирена — тот и сам прекрасно знал ситуацию дел, особенно в своем нынешнем положении начальника штаба эскадры, когда ознакомился со сложившийся ситуацией уже детально, включая весь тот чудовищный объем переписки как с Мукденом, так и со столичным Петербургом. И задумался, вот только времени на это уже не осталось — пушки загрохотали так, что зазвенели стекла, а по всему фронту разнеслась заполошная ружейная стрельба. Взрывы даже осветили кромку темного небесного свода, а перекрывая канонаду раздался ужасающий людской рев, донесшийся до городских домов. И от него сердце екнуло, на непонятно откуда взявшийся липкий страх обволок душу.
— Тенно хейко банзай! Банзай!!!
Олха 2204 г. Продолжение «Расплата по счетам» следует…
Герман Романов
«Расплата по счетам»
Часть первая
«УМЫЛИСЬ КРОВЬЮ» 2–7 августа 1904 года
Глава 1
— Да сколько же их тут — будто саранча на поле выпала! Да их множество — тут тысячи четыре народа, если не пять!
В мертвящем ослепительном свете мощных прожекторов русских кораблей, что стояли на якорях в бухте Виктория, были хорошо видны плотные построения японской пехоты, которая чуть ли не нахрапом пыталась захлестнуть позиции, наскоро занявшей оборону русской пехоты. Это батальонам генерал-лейтенанта Фока в какой-то мере повезло, там с севера была гора Наньшань, покрытая окопами в несколько рядом — еще с апреля это ключевое место старательно укрепляли. А вот нангалинские позиции, идущие по гребням невысоких сопок, что должны были стать третьей оборонительной полосой, были не оборудованы, лишь только местами проводились фортификационные работ, их и заняли, пусть и развернув оборону полка на юг, в противоположную сторону. И подкрепили не только полевой и осадной артиллерии, левый фланг по опыту майских боев под Цзиньчжоу должны были обстреливать канонерские лодки. Тогда один «Бобр» стрельбой из своей 229 мм пушки ввел наступавшие цепи японцев в смятение, и они сразу же отхлынули. Здесь же стояли «Гремящий» с «Отважным», и могли стрелять как в сторону предполья нангалинских позиций, так и поддерживать прикрывающие Дальний батальоны, что воспользовались складками на местности, поставив 87 мм и трехдюймовые пушки на прямую наводку. Именно они сейчас и накрыли беглым огнем яростно наступавшую японскую пехоту, решившуюся на полночный штурм. Вот только задумка японских генералов оказалась из разряда крайне неудачных — не приняли в расчет стоявшие в заливе неподалеку от берега русские корабли, на которых немедленно включили прожектора. Слепящий свет ошеломил нападавших, на какие-то секунды наступавшее скопище замедлило свой бег, и тут свыше полусотни орудий стали бить беглым огнем по отчетливо видимым боевым порядкам противника, снарядов не жалея. И все, разглядеть что-либо даже через мощную морскую оптику стало решительно невозможно — клубы дыма и пыли заволокли протяженное и достаточно широкое предполье с невысокими сопками и кустарником, да полями неубранного гаоляна.
