Безликое Воинство (СИ) - Белоконь Андрей Валентинович

Третьей очередью перед залом выступил ещё один представитель техногенов. Он был явно из того же мира, что и сидевший впереди меня школяр с фиолетовой кожей, только телом выступавший был ещё дороднее, а одеждой гораздо пышнее. Говорил он в основном о той самой Сфере, про которую пелось вчера в элегии. Сферу эту, по его мнению, требуется тщательно изучить хотя бы потому, что миры внутри её границ никогда не подвергались инвазии Шал-Гур. По всему похоже, что Сфера просто не впускает внутрь себя полиэмбриональные капсулы. Фиолетовый мудрец использовал много специальных терминов, поэтому мне, в общем-то, не очень неинтересно было его слушать, но тема эта вскоре получила для меня неожиданное продолжение.

После третьего выступления был объявлен один из коротких перерывов. Многие из собравшихся в зале стали покидать свои места, при этом кое-кто даже заказал себе закуски. В числе последних оказался и мой сосед — земляк выступавшего техногена — похожий на школяра юноша с массивной фигурой и фиолетовой кожей. Проходя вразвалочку мимо меня с двумя небольшими коробками в руках, он вдруг остановился.

— Приветствую тебя, Виланка с Геи! — тихо и как-то робко сказал он мне и протянул одну из коробок. — Раздели со мной эту малую трапезу, и считай её приглашением к знакомству.

Так как юноша перед этим получил краткие сведения о моей персоне через своего «ментального советника» (напоминающего небольшую плоскую шкатулку, которая крепится ремешком к предплечью его левой руки), я в ответ узнала, что он действительно ученик одного из мудрецов, а зовут его Постигающий Уламиксон. Постигающий или Осмысливающий или что-то в этом роде — теперь мой медальон подсказывает, что в их мире это титул или звание, но оно не означает, как можно подумать, что Уламиксон ученик. Звание даётся при выборе профессии и останется с ним на всю жизнь, оно указывает на род занятий. Это как у нас династическая приставка к именам. Можно сказать, что Уламиксон будущий секулярный учёный. Если я верно поняла, все прибывшие в Чертоги его соплеменники имеют такую приставку к своему имени. Вблизи внешний вид Постигающего Уламиксона показался мне немного надменным, но располагающим к себе. Если сравнивать со мной, то он высок ростом, но его ноги и руки кажутся короткими, или же тело непропорционально длинным — это уж как посмотреть. Глаза у этого юноши симпатичные, хотя и расставлены далековато один от другого, потому что разделены широким носом с большими ноздрями. Он смешно моргает: не обеими глазами сразу, как мы, а каждым глазом по отдельности. При этом веки (с густыми белыми ресничками) смыкаются примерно так же, как у нас. Губы юноши, по нашим меркам, толстоваты и малоподвижны, нижняя губа приподнята, а уголки рта опущены — это напомнило мне рот некоторых рыб. Этот рот как будто вечно пребывает в презрительной гримасе, и в сочетании с немного запрокинутой назад головой как раз и придаёт школяру надменный вид. Отдельно хочу сказать об ушах. Хотя его ушные раковины безволосы и расположены на привычных мне местах по бокам головы, они при этом гораздо толще моих, почти правильной овальной формы, и вблизи я рассмотрела, что на левом ухе белой краской выведена строка рун. Пока не знаю, что там написано — попробую выяснить позже. У иных из гостей здесь уши сдвинуты к макушке или даже к затылку, их раковины бывают самых разнообразных форм и степени оволосения, а у кого-то и вовсе нет выступающих органов слуха — только пятна или перепонки. Я это замечала ненароком — в основном у тех из гостей, у которых голова не закрыта убором или густой растительностью. Только не подумайте, что кто-то из гостей выглядит чудовищно и отвратительно! Я ещё раз хочу засвидетельствовать, что по крайней мере в моих глазах, все здесь довольно благообразны.

В коробке, которую Уламиксон мне протянул, оказалась выпечка в форме небольших сдобных колечек, политых сладкой глазурью. Ровно десять колечек, каждое в отдельной, красиво оформленной ячейке, и на каждом глазурь своего цвета. Хотя я не была голодна, всё же не посмела отказать ему и приняла угощение. У меня не возникло вопроса, что я потом буду делать с испачканными руками, или куда я дену пустую коробку, когда придёт пора её выбросить. В кармашках моего пояса есть платки и салфетки, и даже флакончик с очищающей жидкостью, но они мне не пригодились. Теперь я могу подтвердить то, о чём упоминается в одном из описаний Эоры: никакая грязь, включая частицы пищи, не пристаёт здесь ни к рукам, ни ко рту, ни к одежде. А с ненужными предметами обращаться в Светлых Чертогах так же просто, как и со всем остальным. Если вы захотите что-то выбросить, вы не найдёте урн или подобных контейнеров. Добавлю к этому, что, как здесь нет грязи и даже пыли, так и не встретите вы никакого мусора, даже обычных потёртостей или иных следов использования помещений или предметов в Чертогах нет. А ненужную вещь можно просто удалить с глаз, лишь этого пожелав, и так же легко можно вернуть её назад, если она вновь вам понадобилась, — я это поняла, как только «Синий Кодекс» исчез с моей ладони, и я тут же поинтересовалась у своего медальона, как переправлять предметы силой желания. Чудесно, правда?..

Я думала, Уламиксон будет говорить что-то о Рудокопе, но он завёл разговор о Сфере. У меня сложилось впечатление, что ему просто не терпелось с кем-то поговорить. Впрочем, темп его речи, должна заметить, нетороплив до такой степени, что каждый раз с нетерпением ожидаешь, когда же очередное слово наконец покинет этот толстогубый рыбий рот.

— Сфера — великая загадка, — сообщил он мне. — Учёные моего мира давно её исследуют, но эориане в этом деле всех превзошли! Я уже побывал в одной из наших экспедиций, и надеюсь когда-нибудь поучаствовать в факультете по проблемам пространственной мозаики. Его давно обещают организовать здесь, но всё откладывают.

Я заметила, что когда он говорит, голова его плавно кивает в такт словам и при этом его уши тоже немного качаются, не всегда поспевая за головой — они у него словно сделаны из желе.

— Извини, я плохо понимаю, что такое эта Сфера, — призналась я.

— Ты же знаешь про отрицательные числа? — спросил меня Уламиксон. — Вижу, что знаешь.

Было бы странно, если бы я не знала — такие числа изучают у нас в начальной школе.

— Мы живём в пространстве, размерность которого положительна и близка к целому числу. То, что мы видим — он провёл свободной рукой вокруг, — это пространство с размерностью, примерно равной трём. То, что мы воспринимаем, как время — это проявление четвёртого измерения.

— Да, о чём-то подобном мне известно, уважаемый Уламиксон, — поддержала я его.

— Так вот, достойная Виланка с Геи: в районе Сферы, на её границе, размерность пространства принимает значения этих самых отрицательных чисел!

Уламиксон, похоже, ждал от меня какой-то ответной фразы, показывающей моё чрезвычайное удивление, но мне его объяснения ни о чём не говорили и я в ответ лишь промолчала. Я подумала, что пространство отрицательной размерности наверняка опасно и непригодно для жизни, но вообразить что-то конкретное на эту тему не смогла. Впрочем, соседа ничуть не расстроила моя пресная реакция. Он продолжил просвещать меня:

— Обратная экстраполяция расширения Сферы, — Произнося это, он особенно внимательно на меня глянул, дважды поморгав одним левым глазом — наверное, решил для себя, что я невежда и не понимаю таких слов. — Позволила узнать, что взрыв или катастрофа совпадают с эпохой первых проявлений разумной жизни во Вселенной.

— Наверное, ты подвергал себя огромной опасности, досточтимый Уламиксон, когда принимал участие в экспедиции к Сфере? — спросила я его, только чтобы не казаться безразличной.

— В мозаике можно потеряться навсегда! — воскликнул школяр с неожиданной экспрессией, видимо, всё ещё надеясь произвести на меня впечатление. Голова его при этом качнулась чересчур энергично, и уши заколыхались так, что я за них испугалась — мне показалось, они сейчас оторвутся. — Пропавшие там люди не перехватываются ни нашими приёмниками биосинтезаторов, ни… чьими-либо ещё. — он, кажется, хотел упомянуть название одного из миров техногенов, но не стал.