Беркут (СИ) - Горъ Василий

Почувствовав мое прикосновение, Света в мгновение ока перевернулась на другой бок, вжалась спиной в грудь и живот моей благоверной, нащупала мое запястье, сомкнула на нем пальцы и превратилась в слух. К сожалению, отключилась далеко не сразу. Хотя мы старательно несли успокаивающую чушь. Зато после того, как провалилась в сон и тихонько засопела, от то и дело сотрясавшей ее нервной дрожи остались одни воспоминания.

Я подождал еще немного, ласково прикоснулся губами к плечу жены и еле слышно прошептал:

— Отключайся и ты, а я подежурю…

Она кивнула. Расслабилась. И отъехала от силы минуты за две. А я закрыл глаза, активировал прозрение и потерялся в экспериментах. Сначала подвесил под ложем подпорку и залил в нее предельный объем Силы. Затем привычно «посадил» этот навык на постоянную подпитку и, немного подумав, решил создать на основе условно бесполезного тонуса что-нибудь дельное.

Убивался аж до начала девятого утра, зато, в конечном итоге, сварганил хрень, напрочь отбившую сонливость. Результат порадовал, так что я назвал «хрень» бодрячком, полностью вернулся «в реальность» и обнаружил, что мое правое запястье все также находится в захвате.

«А девица-то упертая…» — мелькнуло на краю сознания. Но развивать эту мысль не было никакого желания, поэтому я осторожно высвободил руку, бесшумно выскользнул из-под одеяла, натянул шорты, обулся, раскочегарил жар и вышел во двор. Де-юре сбегать в туалет, умыться у колодца и натаскать воды, а на самом деле выяснить у Якуба, больше часа мотающегося по заимке, как его хозяйка перенесла эту ночь.

У «мутанта» тоже нашлись вопросы. Сообщив, что его госпожа вроде как стабилизировала свое состояние и ушла в очередной полуторачасовой сон, он спросил, не разрешим ли мы Ксении Станиславовне хотя бы раз в сутки принимать душ в нашей бане. После того, как выслушал положительный ответ и поблагодарил за понимание, поинтересовался, прихватили ли мы с собой крепкие спиртные напитки, и предложил поделиться «настоечкой, способной качественно выбить из любого сознания любые страхи». А когда услышал, что мои уже в полном порядке, не поверил. И совершенно зря: не прошло и трех минут, как на крыльце бани нарисовались заспанные, но полностью одетые красотки, заметили меня и расплылись в счастливейших улыбках. Впрочем, Самым Главным Штрихом, подтвердившим мои слова, стал вопрос, заданный мелкой:

— Игнат, а давай сгоняем к дальним омутам и наловим свежей рыбки? А то мясо и готовая пища уже приелись, а я голодная, как вчерашний мишка!

— Игнат Данилович, простите, а насколько далеко расположены эти ваши омуты? — спросил Якуб сразу после того, как я согласно кивнул.

— Обернемся от силы за час.

— Час займет дорога вместе с рыбной ловлей?

Уфимцева лукаво улыбнулась:

— Ну да: мы же ловим рыбу не на удочку!

— А я останусь тут… — добавила моя благоверная. — Мне носиться по лесу почему-то лениво…

Это решение, на самом деле принятое еще в воскресенье, безусловно, не обрадовало. Но я подробно разобрал с Олей оптимальные варианты действий при возникновении доброго десятка гипотетически возможных проблем — в том числе и со стороны Якуба — и знал, что ОНА однозначно не задурит. Вот и заставил себя поддержать это «начинание».

В общем, наскоро перекусив бутербродами, тяпнув «коктейля» и собрав два рюкзака-однодневки, мы с мелкой по очереди приложились к щечке моей благоверной, вышли во двор, быстрым шагом добрались до ворот и в том же темпе добрались до опушки. После того, как затерялись среди деревьев, еще раз посмотрели назад прозрением, накинули невидимость и переключились на передвижение рывками. Неслись на полной скорости, поэтому до нужного места допрыгали от силы минут за десять, в темпе перекрыли «самый рыбный» рукав реки крупноячеистой сетью, купленной в Лукоморье именно для этого, и шарахнули по воде разрядами.

Улов перебрали и загрузили в термос все так же «бегом», смотали сеть, затолкали в рюкзак и рванули в обратный путь. А метрах в тридцати от опушки дали по тормозам, взбежали на «обратный» склон небольшой возвышенности и расстелили коврики из пенополиуретана рядом с вершиной. Потом я поднял руку в ответ на аналогичный жест Ольги, заметившей наши «силуэты», лег и ответил на вопрос Уфимцевой, заданный еле слышным шепотом:

— Да, засекла. И дала понять, что у нее все в порядке.

— Она храбрая… — вздохнула девчонка. — И сильная. Поэтому я равняюсь именно на нее. Но сегодня ночью у меня не получилось…

— Солнце, во время боя ты вела себя достойнее некуда! — твердо сказал я. — А расслабилась только в баньке, то есть, в безопасном месте. И переживала не просто так: мы действительно прошли по самой грани. Более того, выжили благодаря твоей самоотверженности. Кстати, то, что ты расслабилась, радует и само по себе…

— В каком смысле? — не поняла Света.

— В самом прямом… — усмехнулся я. — Раз ты полностью расслабилась, значит, и доверяешь, и знаешь, что нам и в голову не придет посмеяться или как-нибудь воспользоваться твоей слабостью. И последнее: сильной надо быть только для Большого Мира. А нам ты нужна настоящая.

— Я-настоящая безумно испугалась, что могла вас потерять… — глухо сказала она, пододвинулась вплотную, потерлась щечкой о мое плечо, опустила голову на скрещенные руки и приоткрылась еще больше: — Реши я заснуть как обычно, на столе, не смогла бы отключиться. Или видела бы кошмары. А в объятиях Оли они не начинались: в тот момент, когда медведь бросался к тебе, у меня сами собой получались любые умения. И он благополучно умирал, а на меня накатывало облегчение.

— У моей жены — самые уютные объятия во Вселенной! — авторитетно заявил я и прыснул.

— Что-то мне подсказывает, что и твои не хуже… — весело парировала она и притворно вжала голову в плечи: — Но проверять, пожалуй, не рискну — боюсь привыкнуть.

Никакого второго дна в этой подначке не чувствовалось. Зато желания отвлечься от тягостных воспоминаний было хоть отбавляй. Вот я и заставил себя ответить в том же духе:

— Это ты так нарываешься на шлепок по попе?

— Ну да: к ним я уже привыкла и мечтаю о таких прикосновениях твоей ладони долгими зимними ночами, чуть менее длинными весенними…

— … и наверняка не изменишь этой привычке ни летом, ни осенью?

— Ага. Ибо я — само Постоянство! — гордо заявила веселящаяся девчонка и как-то резко перестала валять дурака: — А если серьезно, то с вами я чувствую себя по-настоящему нужной. И постепенно меняюсь. Довольно забавно: часть меня, постоянно повернутая к вам, становится все мягче, добрее и дурашливее. а вторая, вечно обращенная к окружающему миру, твердеет и покрывается ядовитыми шипами.

— Колючка, значит? — улыбнулся я и потрепал Свету по волосам.

— Да. Но не для вас. Чувствуешь?

— Чувствую… — подтвердил я, еще раз провел по подставленной головенке и подобрался, заметив подлетающую «птичку» с о-о-очень большим размахом крыльев. А после того, как определился с ее курсом, легонечко пихнул плечом мелкую и хищно ухмыльнулся: — Судя по всему, у останков медведя — самое веселье. Так почему бы нам не сдать рыбу Якубу, не прихватить Олю и не наведаться на этот праздник жизни?

…На заимку вернулись через пятьдесят восемь минут после ухода «на рыбалку», так ничего «криминального» не углядев. Термос, забитый рыбой по самую крышку, вручили охреневшему «мутанту» и попросили пожарить хотя бы половину. Потом вломились в баньку, прервали медитацию моей супруги и порадовали ее «веселым» предложением.

— С вами пойду хоть к черту на рога! — заявила она, сладко потянувшись, и выставила Жуткое Условие: