Сеть для игрушек - Ильин Владимир Леонидович

Когда психиатр вышел, Рик сел на край кровати и попытался перехватить взгляд Лента, но тот смотрел по-прежнему мимо него ничего не выражающими глазами, и Рику стало не по себе.

– Здравствуй, Лент, – сказал он, преодолевая невольный озноб, – ты узна?шь меня? Это я, твой друг Рик… Я пришел тебя проведать. – Лент упорно молчал. – Поговорим?

Губы Талбанова шевельнулись, и он, не отрывая взгляда от стены, четко и отрывисто произнес:

– Когда трамваи делают круг, они скрипят о рельсы.

Бесполезно было добиваться от него соблюдения нормального речевого этикета – это Рик выяснил еще в ходе самых первых посещений. Оставалось лишь надеяться, что однажды в исковерканном пси-излучением мозгу Лента нейроны хотя бы на миг войдут в правильное сцепление друг с другом, чтобы обеспечить ответ на один-единственный вопрос: какой способ ликвидации Сети геймеров ему удалось придумать?..

– Верно, Лент, – похвалил, стараясь быть невозмутимым, Рик своего собеседника. – Это ты верно подметил насчет трамваев. А что ты скажешь еще о рельсах, а? Рельсы образуют в городе сеть линий, Лент. Что ты можешь сказать по поводу Сети?

– Мне нравится девушка, у которой много красивых ресниц, – равнодушно сообщил Талбанов.

– Правильно, Лент. У вас в лаборатории было много красивых девушек, – терпеливо сказал Рик. – Вспомни получше. Как их звали? Кристина, Мила… Потом эта, как ее?.. Аглаида. И все они работали в лаборатории – в твоей лаборатории, Лент.

– Прогудел сигнал к отправлению поезда. Пожилой человек умер в возрасте трехлетнего сына.

Начинался какой-то театр абсурда, и тогда Рик попробовал зайти с другой стороны.

– Лент, – сказал в отчаянии он. – Ты помнишь, как мы с тобой встретились? Ты помнишь своего отца, Лент? Ты помнишь, кто такие геймеры?

В глазах Лента промелькнуло что-то осмысленное и тут же исчезло.

– Вы всегда вынуждаете меня говорить с вами нечеловеческим языком, – с огромным удивлением сказал он.

Рик почувствовал, что между его словами и этой нелепой фразой, которую произнес только что Лент, есть какая-то связь. Он напряг свою память и вспомнил. Заявление насчет нечеловеческого языка было в свое время одной из излюбленных шуточек Мухопада, когда он бывал во хмелю. Значит, что-то начало получаться, и какой-то сдвиг в расстроенном сознании Лента все-таки произошел. Еще не веря в удачу, Рик сказал:

– Молодец, Лент! Именно так и говорил, бывало, твой папахен. А теперь прошу тебя, постарайся напрячься и вспомни: Сеть, которую надо уничтожить. Как? Как ее можно уничтожить, Лент? Что тебе удалось придумать? Ну, пожалуйста, Лент, дружище!..

– Сеть, – кратко сказал Талбанов, и Рик впервые почувствовал на себе его взгляд. – Сеть – это существо. Когда темно, то холодно. В темноте холоднее, чем на свету. Поэтому надо спать с зажженной лампой. Кубик Рубика для дураков – весь зеленый. Дураки в темноте умирают. Мертвым не бывает холодно.

Пораженный внезапным всплеском таких философских речений и логических умозаключений, Рик взял Лента за сухую, горячую руку.

– Дружище, – прошептал с волнением он. – Ну, давай, давай!.. Сеть – это существо. А дальше? Что там было дальше, Лент?

– Дитя, пуская слюни, сосало карамель, – сказал Лент. – Когда меня ударили по голове, я потерял всю свою сознательность.

Рик, превозмогая себя, улыбнулся, хотя ему очень хотелось закричать и, взяв Лента за грудки, хорошенько встряхнуть его. Но он взял себя в руки.

– Сеть, Лент, сеть, – сказал он так, словно натаскивал собаку на след. – Бывает сеть, которой ловят рыбу, но мы-то с тобой говорим о компьютерной сети, Лент, не так ли? О той сети, которой пользуются геймеры. Ты помнишь геймеров, Лент? Это люди, которые используют большие Шлемы. Их надо обезвредить, Лент…

– Молоко матери полезно для ребенка, потому что не содержит вирусов, – сказал Лент. – Он целую неделю болел сифилисом. – Он помолчал, словно раздумывая, а потом добавил: – Вы должны служить задающим генератором.

– Генератором чего? – тупо переспросил Рик. У него уже начинал ум заходить за разум. «Еще немного, и самого тебя сюда запрут», подумал он.

– Человек мужского пола, – невразумительно объяснил Лент, если он вообще стремился что-то объяснить Рику.

Рик встал, чувствуя мурашки в затекших ногах, и стал расхаживать по тесной комнатушке. Сегодня в речи Лента, напоминавшей юмористическую газетную рубрику «Нарочно не придумаешь», проскользнуло что-то новое, но что именно, Рик никак не мог уловить.

«Сеть – живое существо», повторил мысленно он. Интересно, чту бы это могло значить? И есть ли вообще в нелепейших высказываниях Талбанова какой-нибудь смысл?

Он взглянул на часы. Обеденный перерыв у него давно уже закончился.

Ладно, на сегодня достаточно, решил Рик.

– До свидания, дружище Лент, – сказал он монотонно раскачивавшейся из стороны в сторону фигуре на койке и нажал кнопку вызова доктора Керцмана.

В лаборатории происходил очередной прием мэра города и свиты чиновников. Принимал начальство заместитель Лента Талбанова по кадрам Мин Чевтаев. Внешность у него была такой незапоминающейся, что вначале в лаборатории его частенько принимали за кого-то другого. Никто не знал, откуда он взялся в научном коллективе – поговаривали, что его устроил сюда свекор, возглавлявший городской Департамент здравоохранения.

Аксентий Невенгловский вальяжно шествовал по тесным коридорам, слушая вполуха путаные и сбивчивые объяснения Чевтаева. Чиновники валили следом плотной толпой, изображая на лицах озабоченность и строгость.

Рик попался на глаза мэру в тот момент, когда пытался протиснуться мимо него на лестнице.

– А это кто? – громко и довольно грубо осведомился Невенгловский у кадровика, который тут же побледнел.

– Это один из наших лаборантов, господин мэр, – сообщил, наконец, Чевтаев. – Его фамилия, кажется, Любарский…

– А какого черта он слоняется по лестнице в разгар рабочего дня? Ему что, нечего делать? – спросил мэр, обращаясь не к Рику, а почему-то к Чевтаеву. – Тогда гоните его в шею! Нам не нужны те, кто плетется на задворках нашего корабля! – зычно провозгласил он, как на митинге. – Нам нужны дисциплинированные и работоспособные специалисты!

Чевтаев что-то зашептал ему на ухо, и Рик расслышал только: «Хороший человек… Многое делает… Талбанов…».

– Ладно, – великодушно сказал Невенгловский, не дослушав кадровика. – Пусть живет, но вы, Мин Сергеевич, зарубите себе на носу: хороший человек – не обязательно хороший специалист в своей области. Вот у меня, например, характер – просто отвратительный, ха-ха-ха!..

Пользуясь снисходительностью высокого начальства, Рик устремился на второй этаж. Оказавшись в своей «каморке», он уселся на подоконник и закурил.

Ветер гнал по улице опавшие листья, над городом плыли то ли тучи, то ли новые порции удушливого мусорного дыма. С ревом сирены промчалась бронемашина, битком набитая вооруженными антигеймерами. У ворот охранник от скуки пинал пустую пивную банку.

… Как там выразился Лент? «Сеть – живое существо»? А что, очень даже аллегорично сказано. Если вдуматься, то Сеть действительно может быть сравнена с огромным уродливым чудовищем, протянувшем свои мерзкие лапы к людям, чтобы досыта наиграться ими, а затем оторвать им головы и, ввиду дальнейшей непригодности, выбросить на помойку… Уничтожить это чудовище можно, только убив его. Убив?!.. Так-так, подожди-ка…

Рик слез с подоконника, бухнулся за обшарпанный стол и взял листок бумаги.

Что там еще говорил Лент?

Он старательно припомнил все сегодняшние высказывания Талбанова и выписал их столбиком на бумаге. Потом, наморщив лоб, уставился на этот перечень.

… А что, если предположить, что и другие фразы можно истолковать в переносном смысле? Ведь должен же быть какой-то ключ, объединяющий Сеть, материнское молоко и какой-то там генератор… задающий, кажется… Может быть, все эти вещи обозначают те этапы размышлений, которые в тот проклятый вечер проходил Лент, ломая голову над выдвинутой Риком задачей?