Утро пришло неожиданно. Проснулся я с головой, тяжёлой, как свинец. Собрав все силы, я встал и огляделся. В коморке, кроме меня и разбросанных вещей никого не было — видимо, Аня уже ушла к себе, не став меня будить.
Похмелье в Улье бывает редко. Но если случается, то лечится простым приёмом живуна. Так что первое что я сделал — на ощупь нашёл свою флягу и совершил несколько глотков. После сна хотелось ещё поваляться, но живун подействовал лучше, чем кофе. Пришлось вставать.
Мой застиранный камуфляж пришёл в совершенную негодность. Если до вылазки из Замка я ещё его пытался чинить, зашивать, то сейчас понял — всё, на этот раз его не спасти. Скрепя сердце, снял его и засунул в пакет с мусором.
Переодевшись в новую, хорошую, практичную и крепкую, но гражданскую походную одежду, я почувствовал голод. Рассовав мелочи по карманам и прицепив на пояс свой меч, отправился в столовую.
По дороге заметил, что атмосфера в Замке изменилась. Всё казалось каким-то напряжённым, древняя цитадель словно замерла в ожидала чего-то нехорошего. В столовой, правда, царила обычная суета и разговоры. Было бы интересно прислушаться к ним, но еда выглядела так аппетитно, что я забыл обо всём на свете. Горы бекона, яичница, свежий хлеб, сыр — всё это перекочевало в тарелки на моём подносе. Начал всё это подъедать, ещё не донеся до свободного стола. Съел всё, как будто это был последний завтрак в моей жизни. Жрать от всех этих переживаний хотелось как не в себя. Пораскинув мозгами, решил взять добавку. Ничто меня так не успокаивает, как вкусная, а главное, обильная еда.
Вот собственно, когда пошёл за вторым подносом, чуть было не столкнулся с Ольгой Анваровной. Рядом с высокомерной и чопорной, но миниатюрной графиней почувствовал себя неуклюжим гибридом медведя со слоном, пытающимся маневрировать в посудной лавке.
— Орк… — со сдерживаемым укором произнесла она и посмотрела на меня снизу вверх, сложив руки на пояснице.
— Утро доброе, Ольга Анваровна, — ощущая неловкость, словно сделал что-то не то, поздоровался я. — Вы, случайно, не видели Лакшери или Аню.
Она снова посмотрела на меня так, словно рублём одарила. Её присутствие всегда вызывало у меня лёгкий дискомфорт. Наверное, из-за того, что я толком не знал, как себя правильно вести в её присутствии. Она улыбнулась, но в её глазах не было тепла.
— С девочками всё в порядке, — успокоила она. — Просто им нужно немного прийти в себя. Не беспокой их. А ты как? Вижу, ночь была тяжёлой.
Я не знал, что ответить. В голове крутились вопросы, но что-то в её взгляде остановило меня. Я просто кивнул, не в силах выдавить из себя ни одного умного слова.
— Отдохни сегодня, — добавила она мягко. — Замок на осадном положении, так что никого не выпускаем и не впускаем. Всё под контролем «Ордена». Даже не вздумай куда-нибудь сорваться. Пристрелят.
Я снова не придумал ничего умней, как кивнуть в ответ. Графиня, удовлетворившись этим, отвесила мне ответный кивок и величественно удалилась, оставив меня в раздумьях.
Остаток дня до обеда прошёл в странной апатии. Я блуждал по Замку, пытаясь разобраться в своих мыслях, но алкоголь у меня закончился, а с ним ушло и чувство лёгкости.
Учиться не хотелось, поэтому я бродил по пустой стене, выходившей на водную пустыню озера, на котором не было видно ни одной лодки до самого горизонта. Скорбные крики чаек и плеск волн оказались весьма созвучны моему внутреннему состоянию.
— Гуляешь? — окликнули меня сзади.
Обернувшись, я увидел цыганскую физиономию Али.
— Вроде того! — криво усмехнулся я. — Выходной же… Отдыхаю, вот!
— А где твоя подопечная, Орк? Мы с ней встретиться договаривались…
Тренировка! У них сегодня тренировка!
— Слушай, она сегодня не сможет, — отмазался я и неожиданно предложил: — Так что я вместо неё. Пойдёт?
— Хозяин-барин! — не стал спорить цыган. — Любой каприз за ваши деньги. Через пять минут на тренировочной площадке.
…До позднего вечера мы стреляли, бегали, занимались рукопашным боем, метали ножи и учебные гранаты. Расстались спустя несколько часов полностью друг другом довольные.
Когда ночь снова опустилась на замок, я лёг спать, надеясь, что утро принесёт ответы. Но вместо сна ко мне пришла графиня. В смысле, вот прям пришла… Открыла ключом запертую изнутри дверь и вплыла в темноту моей подвальной каморки в кружевном полупрозрачном пеньюаре.
— А… — растерялся я, когда понял, что мне нифига не снится.
— Ш-ш, — приложила тонкий пальчик к моим губам графиня, и её глазах замерцал загадочный огонь. — Молчи. Иногда слова бывают лишними…
И, встав на цыпочки, впилась в меня поцелуем, который оказался лишь прелюдией…
Утром, когда я проснулся, графини уже не было. И только лёгкий аромат её духов напоминал, что это была не просто игра моего разума.
Глава 8
— Ур-р? — произнесла горничная, глядя на графиню так, словно та была едой.
— Фроська, ты чего? — сонно приподнялась с покрытой травой росы Ольга Анваровна.
Вторые сутки после побега запомнились графине бесконечной ходьбой по лесам, от которой сводило судорогой мышцы ног и жутко болела спина. Никогда ещё графине не приходилось столько ходить, да ещё и не по натёртым воском паркетным полам мужниного дома или столичной брусчатке, а по натуральному бурелому, в котором запросто можно в любой момент подвернуть или, того хуже, сломать ногу. Но Ольга Анваровна терпела. Мысль о свободе от ненавистного супруга, его побоев, запаха изо рта, дряблого, по-старикански вонючего уже тела и скверного во всех смыслах характера придавала ей сил. Однако под утро она всё-таки не выдержала и взмолилась о пощаде.
— Барыня, идти надыть, — пробасил конюх Степан.
— Куды идти-то? — тут же набросилась на него горничная Ефросинья. — Не видишь, барыня на ногах едва держится! Устала она, привал нужен. Далече уж ушли, можно и передохнуть до рассвета.
— Ну ежели до рассвета токмо, то пусть, — не особо охотно согласился конюх.
Ольга Анваровна, как ей показалось, упала прямо там, где стояла. Простое шерстяное платье без кринолинов и корсета, позволявшее свободно двигаться, тут же пропиталось холодной росой, но графиня этого даже не заметила. Свернулась клубочком прямо в траве, подложила под щёку ладонь и заснула так крепко, как не спала даже на самой мягкой перине в мужнином доме.
Ну а утром проснулась от необъяснимого чувства тревоги и тут же услышала странное горловое урчание, словно бы кошачье, но на вдохе, а не выдохе.
— Ур-р? — немного более настойчиво повторила Ефросинья.
— Фроська? Ты чего это, а? — проснулся и Степан. — А ну брось мне дурака валять!
Судя по голосу, конюх тоже почуял неладное. Иначе с чего бы вдруг дюжий молодой парень с косой саженью в плечах, легко останавливавший паникующего коня, вдруг заговорил так испуганно.
— Ур-р. У-ур-р! — радостно сообщила ему Ефросинья и оскалилась.
— Фрось, болит что-то? — сглотнув, сумел выдавить из себя конюх. — Может, приболела? Ты только скажи, а я уж придумаю, как помочь…
Но горничной помощь уже не была нужна. Заурчав ещё громче, она вскинула руки с растопыренными пальцами и помчалась на Степана.
— Фрося, голубка мо… А-а-а! — только и успел выдать конюх до того, как то, что ещё недавно было Ефросиньей, вцепилось зубами ему в горло.
Ольгу Анваровну охватил непередаваемый ужас. Громко завизжав, она вскочила и, забыв о ноющих ногах, бросилась прочь.
Что ещё она могла сделать? Графиня сначала была украшением отцовского дома, потом стала собственностью и игрушкой мужниного. Добрым девицам не полагалось уметь себя защищать, их уделом было хозяйство да вышивка. Жене графа тем более не к лицу было интересоваться опасностями мира, что начинался за пределами поместий. Поэтому что делать в такой ситуации, Ольга Анваровна понятия не имела совершенно. Всё, что она могла так это бежать, сломя голову. Просто бежать, подхватив повыше мешающиеся юбки и не разбирая дороги.
