А к слову, это мне что же, придётся на Ленуське рано или поздно жениться? Нет, в самом деле, врачи из будущего что-то не торопятся возвращать меня обратно. Может, моё бренное тело и вовсе давно уже закопали? А здесь отношения с девушкой развиваются таким макаром, что всё понемногу идёт к свадьбе. Тем паче я у неё, хочется верить, первый и единственный мужчина. Это мы ещё предохраняемся, а если бы Ленка залетела…
Если бы залетела, то я велел бы ей рожать, невзирая на возраст, мнение родни и окружающих. Тут уже личное дело нас двоих, думаю, что Ленка тоже не отказалась бы стать матерью, пусть она ещё только десятиклассница, пусть даже рождение ребёнка погубит её спортивную карьеру. И так ясно, что даже будучи одной из лучших гимнасток Москвы, в сборную она всё же не пробивается, а возраст у неё для «художницы» уже вполне почтенный. Или это я по меркам будущего сужу, когда чемпионаты мира и Олимпиады выигрывали пятнадцатилетние девчонки? Эдак лет через сто первоклашки будут представлять свои страны на международных турнирах. В любом случае художественная гимнастика ещё не олимпийский вид спорта, Лена недавно рассказывала, что только в декабре прошлого, 1963 года прошёл первый Кубок Европы. Который, правда, задним числом переименовали в чемпионат мира – выяснилось, что в Кубке принимали участие не только европейские спортсменки. В любом случае, она теряла немного, тогда как семья для советской женщины всегда стояла на первом месте. Ну или на втором, после партии, но это уже за редким исключением.
В общем, Ленка дулась недолго, и вечер после концерта мы провели в кафе «Мечта», где пили кофе и ели эклеры.
– Ой, я в больнице килограмма на два поправилась, а тут ещё эти пирожные, – притворно вздохнула подруга, доедая второй эклер.
– Ничего, как-нибудь заскочишь ко мне, когда буду дома один, и я помогу тебе быстро избавиться от лишних калорий.
– Ах ты пошляк! – едва сдерживая улыбку, замахнулась на меня Ленка. Но всё-таки не выдержала, рассмеялась. – А и правда, соскучилась я по нашим встречам наедине, в больнице всё представляла, как выпишусь и… Ну, ты меня понимаешь.
Кстати, на записях заметил, что после окончательной возрастной ломки мой вокал стал очень напоминать голос Дана Балана. Для полной идентификации записал на магнитофон под фортепиано первые куплет и припев песни «Лепестками слёз», прослушал – ну точно, почти один в один! И тут же в голове возникла шальная идея: а не записать ли нам с Адель дуэт на эту же композицию? Глядишь, войдёт в её следующий альбом. Да что там альбом, почему бы нам с ней не снять клип?! Нет, серьёзно, сюжет спереть у авторов оригинального клипа Балана с Брежневой, хотя понятно, что современные камеры, плёнка и отсутствие компьютерной обработки сыграют свою роль, но даже при нынешних технологиях можно снять что-то удобоваримое.
Эта мысль меня захватила всерьёз и надолго, только откладывать в долгий ящик её не хотелось. Потому что через три недели мы с «Динамо» отправлялись на южные предсезонные сборы. А мне очень приспичило порадовать отечественного телезрителя столь прогрессивным, чувственным клипом. К тому же в финале оказывается, что главная героиня находится в коме, и эта ситуация весьма совпадала с моей, тут явно прослеживалась аналогия.
Единственным человеком, через которого я видел выход на ТВ, была как раз Ксения Борисовна Маринина, с которой мне уже посчастливилось недавно тесно сотрудничать. Ещё один плюс был в том, что ей нравилось моё творчество, а значит, и в съёмках клипа могла бы посодействовать.
Но сначала нужно в срочном порядке набросать текст, партитуры, сделать студийную запись, утвердить вещь на худсовете (что мне представлялось самой сложной частью ввиду того, что члены худсовета в ответ на мою просьбу торопиться вряд ли будут), а уже с этой утверждённой записью можно двигать в сторону Марининой. Однако всё это мне удалось сделать в течение недели. Понятно, что без электронных инструментов будущего звучание несколько изменилось, но я не сказал бы, что в худшую сторону. Просто оно приобрело более живой, тёплый оттенок, на мой взгляд, добавило той самой чувственности, что должна была присутствовать в нашем с Адель дуэте.
А худсовет я просто-напросто пригласил на студию, оплатив всем его участникам проезд на такси и устроив небольшой банкет после прослушивания. Причём двое из четырёх его членов уже имели со мной дело, и мы с ними поддерживали довольно дружеские отношения, несмотря на существенную разницу в возрасте.
Затем я позвонил Марининой:
– Здравствуйте, Ксения Борисовна! Это Егор Мальцев.
– А-а, Егор, добрый день! Как ты, всё нормально?
– Вашими молитвами, Ксения Борисовна… А я вас по делу беспокою. Мы с певицей Адель, вы её наверняка знаете, записали дуэтом одну очень лиричную песню. И меня озарило снять на эту песню музыкальный ролик. Вот только кроме вас, на телевидении у меня никого знакомых нет.
– Ролик, говоришь… Интересно. В принципе можно попробовать снять, но это нужно утверждать у председателя Государственного комитета Совета министров СССР по телевидению и радиовещанию Михаила Аверкиевича Харламова. А ему помимо сценария ролика нужно дать послушать запись, а то ведь с лёгкой руки вряд ли он даст разрешение.
– Да не вопрос, запись я принесу хоть завтра…
– Замечательно, но сперва послушаю её я, чтобы знать, с чем имею дело, а затем уже дам руководству. Завтра у нас в четвёртом павильоне на «Мосфильме» съёмки финальной сцены первой серии «Следствие ведут ЗнаТоКи», сможешь подъехать часиков в одиннадцать? Ну и отлично, там и отдашь мне запись.
Маринина, прослушав наш дуэт и заявив, что песня весьма душевная, как и обещала, отнесла запись Харламову, а тот уже буквально на следующий день подписал разрешение на съёмки ролика с дальнейшим его включением в программу «Музыкальный киоск». В очередной раз, как я позже узнал от Марининой, свою роль сыграла моя футбольная ипостась – Харламов оказался давним поклонником футбольного «Динамо».
– Хотя к Адель, например, у него неоднозначное отношение, – говорила мне Ксения Борисовна. – Но болельщик в нём взял верх.
Режиссёром клипа – хотя слово «клип» в это время было ещё не в ходу – Харламов назначил Маринину, которая как раз досняла последние кадры детективного сериала, и теперь лента была отправлена на монтаж и озвучку. Так что пару дней, в течение которых мы снимали клип, режиссёр смогла выкроить из своего графика.
По большому счёту, основную нагрузку по съёмкам музыкального ролика я взвалил на себя. Причём Маринина не особо возражала. Я выбрал декорации, помогал ставить свет, руководил действиями гримёров и парикмахеров… По ходу съёмок требовал от Адель не просто открывать рот под фонограмму, но и нежного проявления чувств, на что Маринина реагировала с тяжким вздохом:
– Егор, может, не стоит так откровенно?
– Так здесь ничего такого нет, Ксения Борисовна, мы же даже не целуемся, – успокаивал я её. – Зря вы переживаете, уверен, Михаил Аверкиевич одобрит нашу работу.
Но всё же я старался не переусердствовать, учитывая викторианские нравы в эпоху «развитого социализма». Как оказалось, края я видел, потому что Харламов хоть и со скрипом, но ролик принял. А буквально за два дня до отлёта команды в Сочи вся страна наверняка прилипла к экранам, потому что в воскресном выпуске программы «Музыкальный киоск» среди классической музыки нашлось место и нашему клипу, после чего Адель проснулась по-настоящему знаменитой.
– Егор, теперь я понимаю, как тебе нелегко приходится, – жаловалась она мне в трубку уже после моего возвращения со сборов. – В моём подъезде тоже начали собираться поклонники. Я из дому не могу спокойно выйти. А ещё каждый день из почтового ящика родители выгребают пачки писем, почти все от мужчин с признаниями в любви. Откуда только адрес узнали…
– Ну ты же знала, на что идёшь, – хмыкнул я. – У каждой известности есть свой побочный эффект, ничего не попишешь, я вон тоже, как ты заметила, от поклонниц бегаю. Так что смирись и надейся, что со временем страсти поутихнут.
