Lookin’ for a good time![1]
Наверное, так было правильно на сегодняшний день. А когда наступит завтра — я разберусь и с завтра.
_____________________________________________________
[1] Прим. авт. После выхода первой книги я получил массу недовольных отзывов от своей жены. Они были связаны с тем, что я в финале привёл текст песни на английском языке и не снабдил его переводом, таким образом воздвигнув стену между некоторыми читателями и полным пониманием кульминационной сцены. Каюсь, грешен, не люблю поэтических переводов, занятие это неблагодарное. Но всё же здесь я немного пойду навстречу и приведу не эквиритмический и даже не поэтический перевод, а скорее подстрочник, в котором дословность принесена в жертву смыслу, как я его понимаю. Итак, Лу Рид, песня «Рок-н-ролльное сердце». Lou Reed «Rock and Roll Heart»:
Я не люблю оперу и балет
А эти новомодные французские фильмы — это вообще атас полнейший
Наверное, я просто тупой, потому что я уж точно не семи пядей во лбу
Но где-то глубоко внутри во мне бьётся рок-н-ролльное сердце.
Да-да-да, глубоко внутри меня — рок-н-ролльное сердце!
Да, рок-н-ролльное сердце
В поисках лучших времён
Всего лишь рок-н-ролльное сердце
В поисках лучших времён
Я не люблю все эти потуги высказать что-то типа глубокомысленное
И я бы хотел, чтобы люди, которые этим занимаются, просто свалили
Думаю, я просто тупой, потому что я уж точно не семи пядей во лбу
Но где-то глубоко внутри меня бьётся рок-н-ролльное сердце.
Да-да-да, глубоко внутри меня — рок-н-ролльное сердце.
Да, рок-н-ролльное сердце
В поисках лучших времён
Всего лишь рок-н-ролльное сердце
В поисках лучших времён.
BONUS_TRACK
Последнее письмо, которое я успел доставить на своём почтальонском посту, я держал в руке, приближаясь к курильне «У Шерлока». Став главой Линтона, Дон взялся за дело круто и первым делом (наверное первым, я хэзэ на самом деле, я ж проснулся только под вечер) освободил меня от занимаемой должности в связи с полнейшей профнепригодностью.
«Не обижайся, Мёрдок, — сказал он серьёзно. — Люди хотят получать письма вовремя, а ты вообще не работаешь».
«Обижусь, Дон, — зевнул я. — Вот даже не представляю, как жить-то теперь, без работы. Может, возьмёшь меня в кабак, полы подметать?»
Поржали. Потом я отдал Дону сумку и послал его на**й, этак по-дружески. А последнее письмо адресовалось мне. Было оно от Доброжелателя и представляло собой не письмо даже, а коротенькую записку: «Сегодня в полночь, курильня „У Шерлока“. Важно».
И вот, я пришёл посмотреть на это самое «важно».
— Здорово, — сказал я, пройдя в уже знакомую тьму «дымовой завесы». — Как жизнь молодая?
Доброжелатель по-американски мне улыбнулся, но тут же посерьёзнел, демонстрируя, что нихрена не шутки шутить пришёл.
— Перво-наперво, Мёрдок, я хочу сказать тебе спасибо за сына...
— Не-не-не, мужик, а ну, осади! — замахал я руками. — Ты так не говори!
— А что такого? — удивился Доброжелатель, который опять был в футболке с «Благодарными мертвецами», на которую набросил модный пиджак.
— Так у нас долбо**ы на машинах пишут, когда у них получается размножиться: «Любимая, спасибо за сына!» Фу, аж в пот бросило. Ну вот ты ж сам по итогу и виноват, теперь мне просто придётся, я просто вынужден прибухнуть!
И я прибухнул, достав пузырь из инвентаря.
— Ясно, — улыбнулся Доброжелатель, но снова как-то ненадолго. Помолчал, пока непись, нырнувший во тьму, спрашивал у меня, что я буду курить.
— Точно не сигару, — сказал я. — Вступление шибко опасное. Давай трубку, как в тот раз.
Непись кивнул и удалился за заказом.
— Чё хотел-то? — спросил я. — Так, по**здеть? Лучше бы в кабак пришёл.
— В кабаках шумно и людно, Мёрдок. А здесь тишина. Сюда люди приходят за негромким разговором. Ну, или побыть наедине со своими мыслями. Кстати, ты выглядишь иначе.
— Не бухаю уже часа четыре, — пожаловался я.
— Кроме шуток. Ты кажешься... умиротворённым.
— Ну... Если честно, Доброжелатель — прости, имени-отчества твоего не знаю, — то ты прав. Мне как-то исключительно и за**ательски на всё по**й, я в кои-то веки доволен своим существованием — язык не поворачивается назвать это жизнью, — меня окружают люди, от которых меня не тошнит, и я даже примирился с тем, что в меня влюблена девчонка, которая была мужиком, и что я с этим нихрена не смогу поделать. Так что — да, я в умиротворённом состоянии духа, и это проблема?
— Как сказать, — дёрнул плечами Доброжелатель. — Состояние — это, конечно, хорошо. Однако если оно вызвано неведением...
— Проще! — зевнул я.
Непись притаранил мне трубу, и я закурил, присоединив свой дымоган к Доброжелательскому.
— Спокойно спать, безусловно, приятнее, чем носиться по палубе в поисках свободной шлюпки. Однако когда каюту начнёт заполнять ледяная вода...
— Не-не, мужик. «Проще» — это значит, про меня. Что не про меня — мне не интересно.
— Ну хорошо. Я обещал тебе раскрыть один небольшой секрет, когда уговаривал спасти моего сына.
— Это ты про то, почему мне матушка не пишет? — фыркнул я. — Не поверишь, я и с этим примирился. Она — взрослая женщина, ёптыть! А я — тоже взрослый мужик. И я начинаю тут всё с нуля. Не хочу больше цепляться за прошлое... Погоди. А почему ты говоришь «секрет»?
— Потому что твой брат никогда тебе не расскажет правды.
— Постой. Она умерла? Моя мама? О Господи! И она здесь?! Как я могу её узнать?! Чёрт, только не это! Она — не из тех, кого я трахал? Скажи мне правду, Доброжелатель, я не спал со своей матерью?!
Я уже орал. Вскочил со стула, схватил Доброжелателя за грудки. Трубка упала на столик, из неё высыпался тлеющий табак.
— Я не знаю! — выкрикнул Доброжелатель.
— Как «не знаю»?
— Я понятия не имею, какие у тебя были отношения с матерью! Но здесь её нет. И она жива.
— Слава богу. — Я успокоился и сел обратно, достал бутылку. — Тогда мне опять по**й. Вот злой ты, Доброжелатель! Прям вынуждаешь ведь бухать.
И немедленно выпил.
— Ты очень импульсивный и чувствительный человек, Мёрдок, — проворчал Доброжелатель, бережно расправляя футболку с моей рожей. — Если я выложу тебе всё сразу, боюсь, ты не выдержишь. Поэтому начнём с малого. Я объясню, почему брат не хочет с тобой общаться, почему он не позволил тебе посмотреть на его свадьбу...
— Это он мне сам объяснил. Потому что я говно и должен сидеть в тюрьме.
— А он рассказал, что активировал Судебный Запрет именно тогда не случайно?
Я молча смотрел на Доброжелателя. Тот кивнул:
— Не говорил, естественно. Он рассчитывал, что ты будешь в тюрьме. Проболтался тебе про свадьбу и испугался, что ты напросишься. Он такой, знаешь... Ему тяжело говорить «нет». Проще подстроить вот такую каверзу. Но эта оторва Вивьен умудрилась его переиграть, сама того не зная.
— Погоди... — Я подался вперёд. — Ты хочешь сказать, он подставил меня спецом, чтобы я не пришёл на свадьбу?
— Я именно это и говорю.
— Да схера?! Я ж просто вебку просил. Я бы даже вякнуть ничего не смог, только смотрел бы!
— Видимо, дело было в том, что ты мог увидеть.
— Что? Пьяных разработчиков?
— Его невесту.
— Его не... Бля, ну точно — транс.
— Всё заходит чересчур далеко, Мёрдок. — Доброжелатель запустил руку под пиджак. — Я долго терпел, но теперь... Хватит. Правда должна начать выходить наружу.
Он положил на стол фотографию. Фотокарточку, стилизованную под полароидный снимок. Что-то с ней было не так... А, дошло. Лицо девушки на фотографии частично перекрывали иконки файлов и папок.
