Камень. Книга восьмая (СИ) - Минин Станислав

— Анечка, — вглядывался я в телефон девушки, — ты просто молодец! Кропай пару строк, и в печать! Только не забудь через Стефанию французам копии передать.

— Сделаю! — лучилась довольством она. — Видяшку вашего общения с толпой прикладывать?

— Обязательно.

В клубе все пошло по накатанной — шампанского ожидающим на улице, шампанского всем отдыхающим внутри, шампанского на наши столики и корзинки с фруктами на закусить. Непривычно было другое — не хватало веселых Гогенцоллернов, сдержанного Виндзора и по-восточному велеречивых братьев Аль-Нахайянов, которым старшие родичи еще на Ибице приказали не вмешиваться в разборки европейцев. Зато была своя, уже ставшая родной компания, и даже Стефания с Евой казались неотъемлемой ее частью.

С салютом Гримальди не подвели — уж не знаю откуда они достали эти три пушки, которые разместили на береговой линии прямо за дискотекой, но салют над морем, начавшийся ровно в одиннадцать вечера, получился действительно фееричным! Орали и визжали буквально все! И наплевать было на мирно спящих подданных Монако, наплевать на отдыхающих туристов и подданных Франции, проживающих на границе, которые тоже могли наблюдать это безумие, творящееся в небе целых полчаса!

— Лешка! — Варвара прыгала вокруг меня по песку с детской непосредственностью, умудряясь еще и снимать происходящее на телефон. — Спасибо огромное! Спасибо!!!

— Любой каприз, Варюша! Для тебя — абсолютно любой!..

Уже после полуночи Сашка Петров протянул мне свой телефон:

— Лешка, глянь…

Так… Мировые букмекерские конторы начали принимать ставки на то, что дуэль между мной и Филиппом все же состоится… Вот и «холодная» аналитика «раскладов» между мировыми правящими родами, практически слово в слово повторяющая услышанное мной от царственного деда и подтверждающая, что этот случай является скорее исключением из правил… А вот и та же самая аналитика, но посвященная уже раскладу сил в поединке… И этот расклад совсем не в пользу Савойских…

— Будут договариваться, твари испанские, — буркнул друг, когда я вернул ему телефон. — Никуда не денутся. Даже коэффициенты против них.

— А лицо не потерять? — я шутливо пихнул Сашку в бок. — Честь для гордых испанцев совсем не пустое слово.

— Честь они на Ибице в глазах дворянства всего мира потеряли, — нахмурился Петров. — Или я чего-то не понимаю?

— Шурка, дуэль, по ходу, состоится, — вздохнул я, — а уж что там перед этим нарешают старшие Романовы с Савойскими, я вообще не в курсе…

«Содержательную» беседу между будущими родственниками прервало очередное сообщение в чате — вышла небольшая статья Ани Шереметьевой, посвященная нашему «теплому» общению с отдыхающими в Монако. Еще через несколько минут Аня разместила в чате ссылку на статью на французском.

И опять в статьях перекос в сторону моей скромной персоны с седыми висками! И опять мои фотографии на весь разворот!!! Люди, сколько же можно терпеть эту улыбающуюся рожу на экранах своих устройств?!

— Лешка, — гнусно хихикал рядом Петров, — вот изображу государыню в красках, и твоей скромной персоной займусь! Будешь у меня часов по пять неподвижно в мастерской сидеть на протяжении недели!

— Царственная бабка идет по боку! — буркнул я. — Меня по возвращении кремлевская гауптвахта ожидает суток на пятнадцать, вот там и намалюешь скромного до безобразия, униженного родичами великого князя для истории.

— Без проблем! — Сашка продолжал глумиться. — В казематах и атмосфера соответствует, и освещение! А эпичное полотно назовем в духе великого прадеда твоего, Петра Алексеевича. Как тебе «В начале славных дел»? И задумчивость с извечной русской тоской в твоем взгляде?

— А не пошли бы вы лесом, Александр Владимирович?..

— Фи, как грубо, Алексей Александрович! — фыркнул художник. — А еще великим князем обзываетесь…

Выход из ресторана… Опять эти флаги и маленькие флажки, вспышки фотокамер, патриотические выкрики из толпы на французском, итальянском и русском языках, наши довольные, улыбающиеся лица… И длительный, неторопливый променад по знаменитой Английской набережной Ниццы в сопровождении огромной толпы «поклонников», обычных зевак и репортеров, с остановками у не менее знаменитого отеля «Негреску» и обычных уличных кафе, в которых мы брали воду, свежевыжатые соки и мороженное.

— Лешка, — уже на стоянке подошли ко мне Петров с Кристиной Гримальди, — в Ницце куча крутых музеев: Массена, например, Марка Шагала, Матисса, Музей современного искусства, Галерея Лимпия… Может, когда мы из Сен-Тропе вернемся, посвятим денек искусству?

— Обязательно, молодые люди, — кивнул я и глянул на часы, которые показывали седьмой час вечера. — И прочие достопримечательности обязательно глянем, не все же по мотосалонам и рестикам шляться. А вам с нами… комфортно будет? — и усмехнулся. — Вы же с Кристиной у каждого экспоната по часу и дольше зависать готовы, а мы, простые смертные, галопом по Европам пробежим и галочку поставим, что, мол, окультурились, можно жить дальше.

— Перетерпим, — Шурка отмахнулся. — Кристина в этих музеях кучу раз была, а я… потом еще раз приеду и отдельно схожу.

— Монетку в море только не забудь кинуть, — хлопнул я его по плечу.

В Канны мы уже выехали по темноте, и красоты маленьких городков, через которые проходила дорога на следующий европейский курорт, разглядывали в свете уличных фонарей.

— Царевич, может, в Каннах шашлы замутим? — пихнул меня в бок Кузьмин, разместившийся с комфортом слева от меня на широком заднем сиденье «Роллс-Ройса». — С лучком маринованным, правильным соусом и хлебной лепешкой? А то меня эта высокая французская кухня достала уже вконец. На местный рынок за свининой и прочей бараниной с курятиной по прибытии сгоняю, мне не в падлу, а мяско на пляжу на углях пожарим. Вот увидите, французики на один только запах сбегутся! Это им не свою лягушатину на сковородах выпаривать!

— Отставить шашлы, — буркнул Прохор. — Команды эпатировать французов своими гастрономическими пристрастиями на свежем воздухе не было. А если тебе так невмоготу, Ванюша, можешь мясо на «Звезду» вечерком приволочь и вместе с морячками шашлы и приготовить. Только смотри, — воспитатель ухмыльнулся, — как бы тебе на рынке вместо курятинки местные торговцы лягушатинку не подсунули.

— Напугал! — фыркнул колдун. — Хочешь я царевичу и Иванычу в подробностях расскажу, чем нам с тобой порой во время рейдов на китайской территории питаться приходилось?

— Лешка в курсе, — отмахнулся тот, — я ему рассказывал. А Иванычу не порти аппетит, он до завтра ничего есть не сможет.

Подполковник обернулся:

— Да я в курсе, чем вы там питались. Саша Романов делился… ощущениями и даже грозился в серьезном подпитии каких-то жучков, червячков и паучков лично на закусь приготовить. Хвастался, что в его исполнении хрустят они просто божественно!

Я еле сдержал рвотный рефлекс от живо нарисованной воображением картины: родитель сначала искренне извиняется перед божьими тварями, выбранными им для нехитрой трапезы, потом обрабатывает их огнем, сует их себе в рот и хрустит, зажмурившись от удовольствия!

Громко сглотнув, взмолился:

— Прекращайте, пожалуйста! Иначе я себя заблюю и полностью потеряю товарный вид!

Дружный смех был мне ответом.

Еще через десять минут возбудился прижимающий рукой к уху динамик Михеев:

— Папарацци французские моих заколебали, — повернулся он к нам. — Не отстают, твари, от кортежа, как приклеились на своих мотоциклах! Они от нас в Ницце не отставали, ходили по пятам, а представьте, что они в Каннах вытворять будут! Из одного угла камера торчит, а из другого направленный микрофон!

— Оставить без внимания, — вздохнул Прохор. — Присутствие репортеров тоже входит в программу нашей туристической поездки, ты же сам слышал.

— Принял, — кивнул подполковник.

А я, быстро прикинув все за и против, кинул в пространство:

— Может, их в Каннах и завтраком, и обедом, и ужином за наш счет угостить, раз уж папарацци входят в программу поездки? И номера в гостинице оплатить?