Сразу как-то понимание пошло, что трогать меня это несколько… опасно. Утром я познакомился с новым следователем. Тот общался со мной со всей вежливостью, даже чаем с печеньем угостил. Ну вот, могут же, когда захотят. Хотя тот просто тактику изменил. Сверху явно давят, давай-давай результат по мёртвому полковнику. Этот случай шокировал столицу, первые двое и старались, выбивая признание. Я был главным подозреваемым, это меня тот следак из военюристов сдал. Сейчас, я уверен, сильно жалеет, узнав какой мор напал на сотрудников Лубянки. Насчёт него я пока ничего не решил, думаю. Третий следователь был уже старшим лейтенантом госбезопасности, пообщались, я на всё делал большие глаза. Вообще не понимаю, что происходит, схватили и избивать начали, требуя признаться непонятно в чём, не в теме, почему меня задержали и такие допросы ведут. Тот выяснил, где я был в момент гибели полковника, насчёт гибели коллег вопросов не было, я в камере сидел. Он обещал выяснить, есть у меня алиби или нет. Впрочем, думаю, алиби тут не проканает, кто-то же убивал их коллег, пока я в камере сидел, значит, подручные есть. Насчёт них следователь вопросы задавал, но осторожно. Я же пожимал плечами, нет у меня никого, в командование бригады ещё не вступил, с личным составом не знаком. Вот так меня вернули в камеру, четыре часа уже прошло, обед был, в нарды играем. Полковник выбыл, выиграл я. Ставкой был ящик тушёнки. С моей стороны тоже. Тот мне ящик теперь должен. Если не осудят, отдаст.
У меня третья партия с одним военным инженером прошла, две уже в ничью свести умудрились, азарт игры захватил всех, столпились вокруг, наблюдая, когда заскрежетал ключ в двери. Конвойный явился. Прибрав нарды, я с вещами покинул камеру, меня двое конвойных сопровождали, и в кабинет к тому льстивому старшему лейтенанту. Тот сообщил, что множество свидетелей, особенно из работников гостиницы и столовой при ней, подтвердили, что я не покидал гостиницу, почти всё время на глазах был, так что мне принесли извинения за поспешность коллег и отпустили, выдав талон. При выходе сдать нужно дежурному, без него не выпустят, и один конвойный сопроводил вниз, оставив у стойки дежурного. Тут и вещи стали возвращать по описи. Я тщательно сверял со списком и проверял выданное. Документы с направлением на бригаду тоже тут были.
– Не понял? А где часы мои? Наручные часы? Трофейные, швейцарские, с компасом на ремешке. Где они?
– А здесь их нет? – уточнил помдежурного, что и занимался выдачей в отдельном кабинете, это за стойкой дежурного.
– Покажите мне их.
Тот сам перебрал все вещи, впрочем, вся мелочь, документы и часы помнится, убирали в конверт, но когда вскрыли, хотя он не опечатан был, часов там не было, тот первым открывал, в курсе.
– Может, выпали? – вслух задумался сержант госбезопасности, помдежурного.
Все вещи перевернул, но не нашли, вызванный дежурный, в звании лейтенанта госбезопасности, также всё осмотрел, даже швы полушубка ощупал, и, о наглость, обыскал меня, и сказал:
– Ничем помочь не могу, похоже, ваши часы пропали.
– Да что они вам всем дались?! Лейтенант, а ответку за часы не боитесь получить? Вы сейчас меня крайне взбесили. Вот что, даю вам три часа, в случае если мне не вернут украденное, я отвечу по мере своих возможностей, усекли?
– Это угроза? – с насторожённостью уточнил тот.
– Да, чёрт возьми! – взорвался я, ну реально вывели из себя. – Я сказал, ты слышал. У вас три часа. Буду в гостинице, откуда меня ваши люди забрали.
– Да, слышал, – кивнул тот и повернулся к помощнику. – Проверь по журналу, кто имел доступ к вещам товарища подполковника.
Те делом занялись, я вещи забрал, бланк описи не подписывал, мне не всё вернули, тут дело принципа, вот так, пыхтя как чайник, покинул здание и направился в нужную улочку. При этом особо не глядя по сторонам, разведчик сверху пишет, потом гляну запись, кто меня сопровождал, внесу в базы разведчика, чтобы отслеживал их рядом со мной и предупреждал, если сблизятся опасно. Я отморозок, это так, всегда отвечаю, но и среди сотрудников НКВД таких хватало, могут и попытаться отомстить.
Шёл скособочившись и сильно хромая. Когда я говорил, что меня избивали, я ничуть не шутил, травм хватало. Разбитые губы опухли, синяки по всему телу, очкастой пандой стал, с двумя синяками под глазами. Нос чудом уцелел, лёжа на полу, я руками голову закрывал, видимо спасло. Похоже перелом, возможно трещина в левой руке. Один из мощных ударов по ней пришёлся, когда закрывался, с ногой непонятно что, так что нет, уж что-что, но я не жалею о мести, всё правильно сделал. А то вообще страх потеряли, как будто ответку получить не могут. Я, конечно, внимание изрядное привлекал у прохожих, но машину за мной не прислали, так что пешком пришлось, чуть позже повезло остановить пролётку, и на ней доехал до здания Автобронетанкового управления. А я не знаю, что с моим назначением, всё же три дня прошло, могли и отменить. Дежурный на входе аж замер в шоке. У меня ещё из-за опухоли один глаз закрылся, одним смотрел, говорю же, хорошо меня отделали. Ничего, капсула потом уберёт всё, что было.
Впрочем, дежурный подтвердил, я всё ещё комбриг, о моей задержке штаб бригады известили, это молодцы. Капитан предложил пока повременить с вступлением в должность, мне явно лечение требовалось, но я его успокоил, травмы косметические, переломов нет, а командовать и в таком состоянии смогу. Врачи бригады поднимут на ноги. А когда к гостинице подходил, увидел чёрную «эмку», и двух сотрудников НКВД, что явно ожидали меня. Встрепенулись, когда увидели, что я вывернул из-за угла. Особо сильно я не напрягся, один из двух сотрудников знакомый сержант, помдежурного, так что похромал до них, нога совсем разболелась, всё же, мне кажется, там перелом. Ну а дальше сержант предъявил наручные часы, я их опознал, это мои, подписал бланк описи и те отбыли. Вот такие дела. Что ж, не буду здание Лубянки миномётом накрывать, так уж и быть. Да, в управлении я попросил дежурного отправить в штаб бригады просьбу от моего имени выслать машину, забрать меня завтра от гостиницы. Часам к десяти пусть подъедет. Тот обещал всё сделать, связь с бригадой была. Пока же меня заселили в тот же номер, к сожалению, там был сосед, майор танкист, того аж передёрнуло, когда он меня увидел, из ванной выходил с полотенцем на шее, и сказал:
– Били, не жалея. Или это бомбёжка, на которую любят списывать подобное?
– Ещё чего, подвалы Лубянки. Чудом живым выпустили. Повезло.
– Да, повезло.
Мы познакомились с соседом, тот обо мне раньше слышал, он за назначением новым прибыл из госпиталя. Немного пообщались, после пошёл в душ, мылся полностью, несмотря на рваные раны, да старые бинты там сбились. В общем, передал форму в стирку, после камеры желательно в порядок её привести, и в красноармейской форме я покинул гостиницу. А пока в ванной находился, поработал с планшетом управления разведчиком. Больше двадцати сотрудников Лубянки за мной следило, шесть машин. Боятся или уважают? Думаю, первое. Да и заинтересовал я их, не без этого, а мне в капсулу надо, и слежка эта совсем не в тему. Хотя в базы разведчика как враждебные лица всех выявленных агентов я внёс.
Скинул я хвост просто, схему квартала мне передал боевик, несколько парадных, через которые можно пройти насквозь и выйти с другой стороны. Так и сделал, скинул хвост, хотя и с трудом, и зашёл в жилой многоквартирный дом, поднявшись к квартире на втором этаже, где устроилась эта парочка. Боевик на охране, разведчик показал, как наружка суетилась, потеряв меня, начали прочёсывать квартал, а я убрал мебель в гостиной, достал капсулу, шумнул, но внизу квартира пустая, тоже эвакуировались жильцы, капсула под питанием, реактор рядом. Сначала залез провести диагностику, пятнадцать минут. Потом, выбравшись, изучил, что со мной. Шесть переломов, даже больше, чем я думал, рука так в двух местах сломана, нога вот нет, трещина. Отметил, что делать, меддроид готов, будет менять картриджи, их тоже выложил и до девяти утра в капсулу, задача переломы заживить все, восстановить зубы, убрать рваные раны, но все синяки останутся, их не трогал, даже не пожелтеют, рано ещё. Крышка опустилась и всё, лечение началось. Если что, боевик поднимет, он мог, имел контакт с искином капсулы.
